Татьяна Тэя - Я не продаюсь

Да уж, встречаться с одной и той же бабой целую неделю мне тоже несвойственно.

Но Тома отличается, и привычная матрица уже даёт сбой.

– Любишь быть в центре внимания, – и это даже не вопрос.

– А я и есть сам центр внимания, – заявляю с наглостью.

На самом деле, так и есть. Вечеринки, которые устраиваю, все крутятся вокруг меня. Я свой в Лондоне, сослан сюда «любимым», да-да, в кавычках, родителем в возрасте четырнадцати лет. Как там Есенин про каждую собаку писал, так меня тут в центре британской столицы тоже каждая собака знает. Я не скрываюсь, не прячусь, хотя родитель явно предпочитает, чтобы я не высовывался. А я высовываюсь. Ему назло.

Сослать – сослал, но плясать под его дудку я не собирался и уже навряд ли соберусь.

– Пошли, – бросаю и беру Тому за руку.

– Куда?

– В сторону кровати.

Направление задано. Мы спускаемся на первый этаж, двигаемся к выходу. Нас, конечно, попутно тормозят. Кто-то из вновь прибывших стремится перекинуть со мной ничего не значащими фразами. Плюс подтягиваются любители халявы, в основном местные, отследившие локацию сегодняшней вечеринки по социальным сетям. Очень надеюсь, что руководство «Лейкс Рукли» не добавил мою персону в вечный бан. В принципе, это место мне нравится. Можно было бы и с Томой сюда как-нибудь приехать только вдвоём.

Тут же одёргиваю себя. Что за бред? Я уже думаю о том, как мы проводим время вместе –один на один. Может, мне её ещё куда-нибудь подальше вывезти? Только она и я? Это ведь не мой стиль. Но Тома рушит все константы налаженной жизни.

Оборачиваюсь, чтобы взглянуть на неё. Только Тома стоит, отвернувшись, смотрит в сторону, хотя я и держу её за руку. Отслеживаю направление и натыкаюсь на Егорку. Того уже оседлала какая-то деваха, а вторая стоит позади дивана и массирует развратнику плечи.

Егор слегка отбит на голову. Но я этого перца знаю с детства. Правда, лет двенадцать мы точно не общались, и, встретившись в прошлом году здесь в Лондоне, как-то начали снова. Он неплохо влился в нашу компанию. Проблем тоже не доставляет. Да и семьи общаются. У отцов какие-то общие мутки по бизнесу. Грязному бизнесу, конечно. Ничем чистым моё семейство не занимается.

Тома отворачивается, натыкается на мой изучающий взгляд и вздрагивает. Будто я её поймал с поличным. Приподнимаю бровь вопросительно, а она жмёт плечами, и нос морщит. Поди пойми, что у неё в голове. Она, бля, не книга, она китайский древний фолиант, который хрен прочитаешь без соответствующего образования. Но я пробую… читаю, как умею, короче.

Когда мы, наконец, выходим на улицу, Тома расслабляется. Вижу, что устала. Всё-таки дорога выматывает. Но ничего, мы утром выспимся, как следует. Только прежде марафон. Можно разогнаться прямо в душе. Ей тоже нравится там стартовать – это я уже понял.

Обходим коттедж по правую руку, чтобы добраться до дорожки в сторону отеля. У нас там снят супер-люкс и все дела. Думаю, Тома не ожидала, что я отделюсь от основной компании. Но, простите, тусить до усрачки большой оравой можно какое-то время, а отдыхать я люблю с комфортом, а не в общем доме, который до утра будет разрывать от людских стонов и скрипов мебели.

Моим мыслям аккомпанирует тихий всхлип, долетающий до нас из патио коттеджа.

Тома замирает, а я пру дальше, и руки наши натягиваются, пока захват не разрывается по инерции.

– Пойдём.

– Может, кому-то помощь нужна?

– Какая? – приподнимаю я бровь. – Выпить? Кончить? Проблеваться?

Тома бросает на меня выразительный взгляд, разворачивается и идёт в сторону патио. Так что и мне приходится отодвинуть подальше картинки обнажённой мокрой Томы в душе, стоящей на коленях в ванной и берущей в рот. И пойти следом за ней.

Ну, конечно, кто ещё может рыдать в кустах? Только пьяная девица. Именно её мы и находим. Сидит на газоне, игнорируя скамейку и сопли на кулак наматывает.

Я в принципе парень добрый и понимающий, даже умею сопереживать и сочувствовать, но здесь же сразу видно – человек сам искал проблемы и нашёл. Если к двадцати, или сколько там девушке лет, она не научилась себя контролировать: не напиваться до усрачки и не присаживаться на землю в неподходящих для отдыха местах, это, наверное, её проблемы. А не мои, и не Томины. Которая как заправская Мать Тереза опускается перед девахой на колени и спрашивает всё ли хорошо и не нужна ли ей помощь.

Между ними происходит короткий диалог, в смысл которого я не особо вслушиваюсь. Но в итоге Тома через второй вход идёт в дом за сумочкой этого «пьяного недоразумения», а я подхожу ближе и протягиваю руку, чтобы помочь ей подняться.

Девица цепляется за неё, успевая при этом постреливать затуманенным взглядом. Инстинкты, бля, врождённые. Мне даже смешно от её подкатов. Только когда рывком ставлю её на ноги, и деваха прижимается ко мне всем своим телом, попутно обвивая ручонками мою талию, накатывает раздражение. Э-э-э, нет, так не пойдёт. Трогать меня никто не разрешал.

– Тимур… ты же Тимур, да? – она даже утыкается лбом мне в грудь и тихонько всхлипывает.

– Ну, да. Сама ведь знаешь, к чему эти уточнения?

Очень аккуратненько отстраняю её от себя, а то, боюсь, если толкну, она завалиться обратно под куст.

Девица облизывает губы и снова стреляет глазами, что-то там лепечет про номер её комнаты и благодарности.

У меня уже уши в трубочку, прямо выражаясь, слава богу, Тома возвращается с её сумкой, а потом спрашивает у девицы, не надо ли проводить её к отелю.

Почти закатываю глаза. Я ещё только в провожатые не подряжался. Ну, серьёзно.

У девахи хватает ума отказаться и уйти, пошатываясь.

– Напрасно, – подвожу итог и снова беру Тому за руку.

– Что напрасно?

– Усилия твои.

Мы идём к корпусу.

– Почему это?

– Она сейчас закинется у себя чем-нибудь, ну, может, предварительно два пальца в рот заложит, чтобы полегчало, и приползёт обратно.

– С чего бы это? – Тома хмурится.

– Они всегда так делают. Вечеринка. Халява. Бесплатная выпивка. Странно, что у неё номер снят. Ну, наверное, она с подружками. В любом случае, Том, я таких экземпляров до фига и больше наблюдал. Не нужна ей твоя помощь, поверь.

Не буду же ей рассказывать, что пока Тома искала её сумочку, девица предприняла жалкие попытки меня склеить. Впрочем, не будь тут я, любой бы подошёл.

Вот Тому мне сложно представить в несознанке под кустом. Она отличается. А эти… этих я видел немало за свою не такую уж долгую взрослую жизнь.

– Тимур, знаешь, я не думаю…

– Всё, закрыли тему, – обрубаю на полуслове и, притормаживая, разворачиваю Тамару к себе.

Её тело врезается в моё, и напряжение отпускает. Стоит языку расхозяйничаться в её рту, член натягивает ширинку. Тома стонет. Восхитительная реакция. И волосы её распущенные, бля, как жидкий тёмный шёлк. Люблю пропускать пряди между пальцами. Этим и занимаюсь, а потом сжимаю волосы сильнее, тяну, чтобы голову отвела и снова застонала. Тома ахает и трётся бёдрами о мои бёдра. В штанах уже теснее некуда. Да, срочно в душ. Смывать дорожную пыль, липкие запахи вечеринки и трахаться.