Ана Менска - Бьянколелла. Вино любви

Адольфо знал Филиппе Ипполито ди Граде со студенческой скамьи. Они были одногодками, но дружбы никогда не водили. Ди Граде был умен, всегда собран, чрезвычайно пунктуален, увлекался науками, никогда не принимал участия в студенческих пирушках, не интересовался азартными играми и любовными романами.

Настоящей страстью ди Граде была география. К тридцати с небольшим годам он успел совершить кругосветное путешествие, трижды побывал в Новом Свете, пересек Австралию, путешествовал по Африке и даже побывал в далекой и холодной России.

Адольфо хоть и считал его занудой, но в душе по-настоящему уважал. Увлечение ди Граде было делом его жизни, которому тот всецело себя посвящал и беззаветно служил. Подобная преданность любимому занятию не могла не вызывать восхищения. Таких людей виконт ди Бароцци всегда выделял. Именно поэтому услышать от Филиппе Ипполито столь нелестную оценку собственной персоны было по-настоящему неприятно. Но ведь против правды ничего не попишешь: действительно, негодяй. По всем статьям негодяй! Кому, как не ему самому, это знать!

Единственным утешением во всем этом унизительном действе было воспоминание о реакции Анже́лики на его ночную эскападу [22] Эскапада – экстравагантная выходка. . Адольфо довольно ухмыльнулся, вспоминая ее пылающее от негодования лицо, когда она вслед за отцом и кузеном влетела в ночном халате в комнату младшей сестры.

Женщина буквально впала в бешенство, когда Адольфо объявил, что готов загладить свою вину и жениться на «обесчещенной» им девушке. Каких только гневных колкостей она не наговорила! И только виконт ди Бароцци за всеми ее язвительными нападками видел плохо скрываемую ревность. Единственное, что подпортило Адольфо удовольствие от сведения счетов с бывшей любовницей, – это ее безобразные нападки на сестру.

Начала она с нейтрального замечания, адресованного родителю: «А ведь я вас предупреждала, отец: не доверяйте тихой воде!» [23] Non bisogna fidarsi dell’acqua morta (итальянская поговорка). А, разгорячившись, закончила беспардонным: «Я всегда знала, что эта куртизанка опозорит нашу семью!» Даже Адольфо эти слова показались излишне резкими и несправедливыми. Вот уж точно: бык назвал осла рогатым! [24] Il bue dice cornuto all’asino (итальянская поговорка).

А уж крепящаяся из последних сил Бьянка после таких оскорблений старшей сестры не выдержала и горько расплакалась. Рыдания девушки были столь жалостными, что Адольфо еле сдержался, чтобы не попытаться утешить ее. Хорошо, что той самой грозной служанке по имени Мария хватило духу, невзирая на присутствие разгневанных господ, обнять и приласкать бедняжку.

От этих безрадостных мыслей скучающего в капелле Адольфо отвлекло какое-то движение за спиной. Он оглянулся и увидел, как, держась за руку всё той же Марии, как за единственно надежный спасательный круг, в капеллу вошла его новоиспеченная невеста. Ее наряд поверг Адольфо в шок: белые одежды монахини-доминиканки, а на голове полностью закрывающая волосы черная вуаль.

До сих пор ему казалось, что уже никакие удары судьбы не способны вывести его из состояния душевного равновесия, но новость о том, что его будущая жена – монахиня, заставила поверить в промысел Божий и его карающую десницу. Хорош же будет их союз: бес и монашка!

Священник был удивлен такому повороту событий не меньше, но служанка, сопровождавшая обреченно идущую, словно на эшафот, девушку, предварила его возражения: «Синьорина Бьянка еще не принимала обеты, только облачение. Она все еще новиция [25] Новициат (от лат. noviciatus – «новый, неопытный») – в католической церкви период послушничества, т. е. испытания вступающих в монашеский орден. . К сожалению, у нее нет подходящего случаю платья. А синьора Анже́лика сказала, что не только ноги ее не будет на этом венчании, но и платья своего для этого фарса она не даст».

Мария умолчала о едком замечании, брошенном графиней Моразини, что «после этой бесстыжей (так она назвала младшую сестру) платье придется разве что сжечь, как после прокаженной». «Вот уж кто и в самом деле бесстыжая, так это сама графиня! Знал бы только ее благородный муж, что у него за спиной вытворяет его женушка!» – в праведном гневе возмущалась про себя служанка.

Священник растерянно взглянул на графа Сартори.

– Я, конечно, понимаю, что ситуация непростая, но пусть невеста хотя бы снимет вейл [26] Вейл (итал. velo) – головное покрывало, вуаль. и хабит.

Граф безучастно кивнул, давая молчаливое одобрение словам падре, и Мария помогла Бьянке снять черную вуаль и верхний покров монашеской одежды.

Когда мужчины, отвернувшиеся на время последних приготовлений невесты, повернулись обратно, у всех от увиденной картины расширились глаза. Бьянка стояла, склонив голову, в простой белой котте [27] Котта – монашеская туникообразная верхняя одежда с узкими длинными рукавами, закрывающая ноги. , а на ее плечи мягкими шелковистыми волнами ниспадали золотистые волосы потрясающей красоты.

Казалось, будто девушка вместо мифической Данаи [28] Дана́я – в древнегреческой мифологии красавица-дочь Акрисия, царя Аргосского, и Евридики. Зевс (в древнеримской мифологии Юпитер), пленившись ее красотой, проник к ней в виде золотого дождя и оплодотворил её. У неё родился сын Персей. попала под золотой дождь бога-громовержца Юпитера. Адольфо на минуту даже почудилось, что в мрачную капеллу случайно заглянуло солнце. Такие прекрасные волосы виконт видел только единожды в своей жизни. Они были запечатлены на одном из самых любимых им с детства семейных портретов в галерее родового замка ди Бароцци.

Священник потеплевшим голосом обратился к невесте: «Я должен сказать вам, дитя мое, слова благословения, но, кажется, сам Господь сделал это задолго до меня!» Бьянка, слегка приподняв лицо, смущенно улыбнулась служителю церкви.

Адольфо, особо не вслушиваясь в происходящее, весь обряд венчания беззастенчиво разглядывал свою невесту. Как только священник начал возносить молитвы, девушка вся как-то сразу преобразилась: ее безукоризненно красивое лицо приобрело выражение благостного умиротворения, глаза цвета яркой бирюзы зажглись волнующим стороннего наблюдателя внутренним сиянием, от всего ее облика исходило нечто девственно-чистое и ангельски прекрасное. Ей совершенно не требовались изысканные наряды: она и в аскетичных монашеских одеждах была божественно хороша!

Адольфо подумалось, что имя старшей сестры этому ангелу подошло бы гораздо больше: «Вот ведь ирония – назвать дьяволицу Анже́ликой»!

– Я, Бьянколелла Маргарита, беру в мужья Адольфо Каллисто и обещаю ему любовь и верность. Клянусь быть рядом в радости и горе, в болезни и здравии до самой смерти. Помоги мне в этом, Господь Всемогущий и святая Мадонна, – трепетным тихим голосом повторяла Бьянка за священником слова брачного обета.