Наташа Шторм - Седьмое небо

Мой внутренний зверь рычал, пытаясь вырваться наружу, вот только я не мог огорчить маму.

Два дня кошмара я прировнял к двум годам строго тюремного режима. Анастасии не нравилось всё: еда, слишком вредная и калорийная, солнце, слишком яркое, вода, слишком мокрая, а на удивительные мамины орхидеи у тётки вдруг разыгралась мигрень.

Я вновь слышал шипение в свой адрес:

─ Хорошо воспитанный мальчик…

Так вот, по мнению Зануды, я картавил, шепелявил и заикался, говорил слишком громко и быстро, думал медленно, ходил, как медведь, топал, хлопал и производил слишком много шума. На самом деле я был хорошо воспитан, по крайней мере, никто ещё не жаловался. Вот только почему-то в присутствии этой дамы мне безумно хотелось чавкать и ковыряться в носу. Впрочем, я не мог позволить себе такой маленькой, но сладкой мести. Почему? Это расстроило бы маму. Я терпел, но в душе затаил обиду. Впрочем, она быстро отошла на второй план, стоило миссис Зловредности бросить взгляд в сторону дочери.

─ Ли! Выпрями спину! Ли! Ешь двумя приборами! Ли! Не смей бегать, прыгать…

«Дышать!» ─ мысленно добавил я.

В очередной раз, гуляя по саду, я решил поинтересоваться, как живётся маленькой девочке в такой семье. Ли меня удивила. Она не общалась со сверстниками, не ходила в детский сад, не посещала дошкольные учреждения и была убеждена, что жизнь её нормальная, просто замечательная. Беспокойство вызывал лишь молочный зуб, который шатался и причинял дискомфорт. Нянюшка, решившая удалить его ниткой, была безжалостно уволена, и теперь вся семья с нетерпением ожидала лучшего дантиста Лондона, который, к великому сожалению, проводил отпуск в тёплых краях.

Я отдал должное тому, что для пяти лет малышка оказалась весьма развитой и разговорчивой. То, что я принял за заносчивость, оказалось детской непосредственностью. Несмотря на строгое воспитание, в ней бурлили любопытство и интерес ко всему новому. Ли долго рассматривала дождевого червя, выползшего продышаться после затяжных ливней, умудрилась поймать бабочку-махаона и оттаскать за уши старого пса Бакса. Её радость была такой неподдельной и открытой, что и я неожиданно развеселился.

─ Ли! Не трогай собаку. В ней могут водиться блохи!

Я наблюдал, как улыбка угасла на милом детском личике, а глаза потухли, стоило на крыльце появиться миссис Стервелле.

─ В нашей собаке блохи не водятся. ─ Съязвил я. ─ Как, впрочем, и на ней.

─ Это неважно, мальчик. ─ Анастасия грозно взглянула на дочь. ─ Немедленно помой руки и переоденься!

Я чуть не завыл с досады. Эта леди калечила собственного ребёнка, лишала его таких необходимых детских радостей.

Вечером, дождавшись отца я предложил ему… удочерить Ли.

Папа долго смеялся, до слёз. И, несмотря на все мои доводы, как это можно сделать (начиная от похищения и заканчивая судебной тяжбой, где наше семейство обвинило бы семейство Саливанов в жестоком обращении с ребёнком), порекомендовал держаться от маминой подруги подальше.

─ Потерпи немного, сын. Завтра вечером они улетят. И, даст бог, мы их больше не увидим.

─ А Ли? Что будет с ней?

Отец вздохнул.

─ Боюсь, она превратится в эгоистичную маленькую стерву, в точную копию своей маман. Она выйдет замуж за очередного лорда и будет несчастна, но даже не поймёт этого потому, что не узнает другой жизни.

Я ворочался всю ночь, жалея несчастную малышку. А утром миссис Саливан принялась паковать чемоданы, сетуя на отсутствие в нашем доме прислуги. Ли я не видел до самого отъезда. Она была наказана за те счастливые мгновения, которые пережила впервые в жизни.

Когда водитель отца вынес багаж, тётушка Тиси повернулась в мою сторону.

─ Надеюсь, мальчик, ты принял к сведению все мои замечания. Вот список книг, которые тебе стоило бы прочитать. ─ Она протянула лист, исписанный мелким почерком. ─ Если мы встретимся, лет через десять, ты сможешь поразить меня хотя бы умом и эрудицией.

Я открыл рот, чтобы высказать всё, что накопилось, но промолчал. Всё-таки меня хорошо воспитали. И спорить со взрослой дамой, даже если та самая дама являлась скверной и злой, противоречило правилам хорошего тона.

Лет через десять…

Тиси, как в воду глядела!

Прошло десять лет

Я не собирался показываться в Эмиратах, но мой первый самостоятельный проект требовал серьёзных доработок. Так хотелось закончить его самому, без помощи отца, но сроки поджимали, а некоторые детали вызывали сомнения.

Я вошёл в очередной родительский дом, и тут же замер на месте. Рядом с сияющей мамой восседала её лучшая подруга. Отдать должное миссис Саливан, она, наконец-то приобрела женственные округлости и уже не так напоминала швабру из нашей кладовой. Вот только серый цвет лица остался неизменным. Да и выражение на том самом лице осталось прежним. Протянув руку, она выдавила подобие улыбки.

─ Добрый день, юноша. Оу! Вам бы не мешало помыться с дороги.

Юноша! Надо же, да меня повысили. Впрочем, называть двадцатипятилетнего мужика юношей казалось забавным. Я пропустил мимо ушей очередное замечание. Я и сам знал, что в такую погоду стоило смыть пот и дорожную пыль. И сейчас это являлось лучшей причиной прервать беседу.

Ехидно улыбнувшись, я взглянул на мать.

─ Ты не сказала, что у нас гости. Знай я это заранее, принял бы душ в аэропорту. Там и заночевал бы.

Мелисса обняла меня и миролюбиво похлопала по плечу.

─ Тиси и Ли уезжают вечером. Жаль, что у тебя мало времени пообщаться с малышкой, но, смею тебя заверить, она прелестна.

Изобразив на лице сожаление, я поспешил на второй этаж. Очередное съёмное жильё. Стандартное, без изюминки, без лица и без души. Сколько раз я спрашивал родителей, не надоело ли им колесить по свету. Но те лишь руками разводили. Семья не бедствовала. И отец мог при желании купить недвижимость в любой стране, но мама только вздыхала. «Нет! Вот когда осядем, тогда и дом купим.» Я понимал её. Мелисса не желала сидеть в четырёх стенах и ждать мужа, как Пенелопа. Она находилась рядом с ним всю жизнь и не собиралась менять правила. «Твой отец иголка, а я нитка,» ─ частенько повторяла она, ─ «рано или поздно, папе надоест мотаться. И вот тогда…» Мел могла часами рассказывать, какая жизнь нас ждёт тогда. Вот только я не собирался вечно осуществлять её мечты и оправдывать ожидания. Я хотел строить собственное будущее. Я имел на это право.

Итак, моя комната находилась, как всегда, в конце коридора. Приняв душ, я подошёл к окну, выходившему во внутренний двор, и остолбенел. Возле бассейна, в шезлонге, возлежало худенькое существо в купальнике. Оно было настолько худым и немощным, что меня тут же окатила волна сострадания. Тонкие ручки, выпирающие вверх ключицы и подвздошные кости, торчащие острые коленки. Но самое ужасное находилось под милым сомбреро. Лицо девушки неведомый злодей умудрился вымазать мерзкой зелёной субстанцией неизвестного происхождения. И это чудо природы Мелисса считала прелестным? Я вздохнул. Наверное, мать так выразилась, чтобы приободрить подругу.