Анна Веммер - Очень откровенно

Я удивленно моргаю.

– Что?

– До того, как заняться бизнесом, я был хирургом. И прекрасно знаю этот взгляд. Он называется «перед полостной операцией я нажрался мамкиных беляшей и теперь сказать страшно, а не сказать – неудобно». Лучше говори, потому что беляшики – последнее, что хочет увидеть анестезиолог на операции.

– Это какая-то слишком сложная метафора.

– Зато люди простые. В девяноста процентах если тебе кажется, что человека что-то грызет – оно его грызет. Либо измена, либо глисты, в зависимости от того, в какой кабинет у него талончик.

– Я не буду с вами спать.

– Из-за метафоры про глистов?

– Из-за того, что не хочу. Я долго думала, пыталась найти в себе ответ на вопрос «Почему?». Что заставило меня подписать контракт? Пыталась найти какой-то отклик к подобным… формам отношений. Но ничего нет, боюсь, что-то во мне сломалось. Я верну вам деньги, вернусь в Россию и получу доступ к счетам. Затем верну. И жду расчет фактически понесенных расходов.

– Включая перелет до России, я так понимаю, – кивает Долгих.

Забавно, я думала, он разозлится, но нет: смотрит изучающе, с интересом, как на диковинную зверушку.

– Думаю, этот билет станет незначительной каплей в море моих долгов.

– Ну, хорошо. Тебе пора спать, идем, я тебя провожу.

– Мне бы хотелось улететь, едва выйдет срок, предписанный врачом.

– Угу.

– Но расчет получить пораньше. Я должна оценить масштаб долга и продумать все варианты.

– Например тот, в котором ты потратила деньги до того, как вообще отправилась в круиз? И в котором тебе придется продать недвижимость, почку и тело по бросовой цене, лишь бы оплатить хотя бы проценты?

– Не сомневалась, что найду у тебя поддержку.

Мне не хочется уходить с пляжа, но Олег ни за что не оставит меня здесь одну. Его шутливое «проценты» окончательно ввергло в уныние. Десять миллионов, плюс расходы на «выгул» меня в средиземных морях, плюс проценты… кажется, мое твердое и свободолюбивое решение не ломать себя только что превратилось в абстрактную мечту.

Но есть еще надежда на Никольского. Он выглядит куда менее циничным, чем Олег. Может, мое решение отзовется в нем… не знаю, жалостью? Или пониманием?

Мы неспешно бредем к отелю, погруженные каждый в свои мысли. Я чувствую усталость, хотя весь день или отдыхала или пыталась отдыхать. Слишком много информации, слишком много переживаний.

Наконец мы останавливаемся возле моей двери. Олег медлит, не спеша уходить, но и не делает попыток пройти вслед за мной в комнату.

– Лучше поговорить обо всем завтра, – дипломатично и туманно говорю я. – Спокойной ночи.

Вместо ответа руки мужчины смыкаются у меня на талии. Секунда – и я вжата в мускулистое и твердое, как сталь, тело. А губы опаляют дыханием и легким флером дорогого алкоголя.

– Завтра меня не будет, поразвлекаетесь с Никольским. Он обещал взять тебя на прогулку по окрестностям. Однако…

Я делаю неубедительную попытку вырваться. Сердце неистово бьется, по ощущениям почему-то в ребра, мешая дышать.

– Ты будешь с нами трахаться. Можешь нести любую высокопарную чушь про порядочность и отклик, но, когда поправишься, послушно ляжешь в постель и раздвинешь ножки, знаешь, почему?

Нарочитая грубость и в голосе и в самой фразе неприятно царапает. Я пытаюсь высвободиться, но это все равно что играть в вышибалы с танком. Долгих отпускает меня, выждав несколько мучительных секунд: он словно наслаждается властью и не упускает случая ее продемонстрировать.

– Потому что я знаю, что взрыв устроила ты. И до тех пор, пока не выясню причины, ты должна быть в зоне моей видимости. А ты, Алина, если не хочешь загреметь за решетку, то ищи отклик скорее, потому что я как спрятал доказательства твоей вины, так и верну. Я бы на твоем месте хорошо старался в постели. Это лучше, чем стараться, отмывая тюремный толчок.

Он протягивает руку и легко толкает дверь.

– Спокойной ночи, Алина. Если что-то понадобится – звони мне. Я прикажу выполнить любое твое желание. А ты выполнишь наши.

Наутро мне даже кажется, будто этого разговора не было. Я не спала всю ночь, лишь под утро провалилась в поверхностный сон, но его оказалось катастрофически мало для того, чтобы почувствовать себя отдохнувшей. Но от травмы не осталось и следа, во всяком случае, я чувствовала себя почти нормально.

Если не считать легкого волнения, конечно: мне казалось, Долгих с самого утра пойдет в атаку. Все время до открытия ресторанчика я просидела на веранде, наслаждаясь запахом свежескошенной травы и отдаленным шумом моря.

Но, к моему удивлению, никто не спешил кружить вокруг с порочными и провокационными предложениями.

Официант приносит меню, и я недолго думая выбираю завтрак. Ночь размышлений и попыток вспомнить хоть что-то привели меня к важной мысли: Долгих и Никольский – не главная проблема. Точнее, их желания и настойчивые уговоры. Секс – ничто в сравнении с перспективой оказаться за решеткой. Почему, почему я подвергла корабль такой опасности?! Почему пошла на международное преступление? Да в некоторых странах за такое могут казнить!

И Долгих знает, что я виновата, так что мы на одной отметке, но в совершенно разных условиях. У него больше возможностей докопаться до правды, но у меня есть преимущество: моя голова.

– О чем задумалась?

Никольский зевает, ерошит волосы и довольно потягивается на солнышке, как ленивый кот. Я невольно отмечаю, что несмотря на мое сложное отношение к этим двоим, оба по-своему хороши.

– Сначала долго думала, можно ли делать заказ в ресторане, или у вас как во «все включено», аля карт два раза в неделю. Потом решила, что раз уж твой приятель убедил меня не разрывать договоренности, то чихать я хотела на правила турпутевки – платите.

Данил смеется и усаживается рядом. Я с интересом прислушиваюсь к чувствам, ощущениям, и понимаю, что не против.

– Олег тебя убедил? И как ему удалось?

– В основном угрозами.

– Да, это на него похоже. Отголоски прошлого: пытается быть суровее, чем есть на самом деле. Чтобы пациенты не баловались.

– Он правда был врачом?

– Ага. И неплохим. Но не смог прижиться в частной медицине, а в государственной не смог выжить. Ушел в бизнес. Говорит, что ни о чем не жалеет, но я вижу, что иногда скучает.

– А что ты?

Нам приносят кофе и ароматный слоеный пирог с моцареллой и томатами. Я с наслаждением отгрызаю хрустящую корочку, пахнущую оливковым маслом и базиликом. Блаженство!

– А что я?

Никольский, как настоящий мачо, пьет эспрессо и ест бекон с яйцами. Я ловлю себя на мысли, что не люблю яичницу. Интересное наблюдение.

– Расскажи что-нибудь о себе. Ты тоже врач?