Хьюго Ребелл - Мемуары Долли Мортон

Мой отец был молчаливый, строгий, сдержанный человек, который, возможно, по-своему любил меня, но он никогда не выказывал никаких внешних признаков привязанности и всегда держал меня в строгой дисциплине. Каждый раз, когда я совершала какой-либо проступок, он клал меня себе на колени, поднимал мои короткие нижние юбки, снимал мои панталоны и громко шлепал меня широким куском кожи. Я была пухленькой, мягкой, тонкокожей девушкой, которая остро чувствовала боль, и я имела обыкновение кричать, дрыгать ногами и просить о пощаде, чего, однако, мой отец никогда не принимал, поскольку спокойно продолжал шлепать меня, пока мой бедный зад не становился красным, как огонь, и я хрипла от крика. Затем, когда наказание заканчивалось и мои дрожащие пальцы застегивали панталоны, я ускользала с больным задом и слезящимися глазами. Наша старая служанка, которая была моей кормилицей, сочувствовала мне и утешала, пока не пройдет первая острая боль от порки.

Наша жизнь была довольно одинокой; у нас не было родственников, мой отец не заботился ни о каком обществе, а у меня было очень мало подруг моего возраста. Но я был сильна и здорова, у меня был веселый нрав и я, к счастью, любила читать, поэтому, хотя меня частенько донимала домашняя скука, в детстве я не была совершенно несчастной.

И так протекли мои детские годы, тихо и без происшествий. Мое детство прошло, мне исполнилось восемнадцать лет и я выросла до пяти футов четырех дюймов; моя фигура была хорошо округлена, и я выглядела вполне сложившейся женщиной. Меня начало раздражать однообразие и подавленность моей жизни, и иногда я бывала очень своевольным и непослушным ребёнком. Но я всегда страдала в таких случаях, потому что мой отец все еще продолжал обращаться со мной как с ребенком, терпеливо укладывая меня на колени и шлепая, когда я проявляла своё неповиновение. Более того, он обещал мне, что будет шлепать меня каждый раз, когда я буду плохо себя вести, пока мне не исполнится двадцать лет. Это было очень унизительно для девушки моего возраста, тем более что я стала довольно романтичной и начала думать о юношах. Но мне никогда не приходило в голову сопротивляться авторитету моего отца, поэтому я принимала свои порки – которые, должна признаться, порой были вполне заслуженными – со всей выдержкой, на которую я была способна.

Но вскоре в моей жизни произошли нешуточные перемены. Моего отца хватил приступ пневмонии, от которой он скончался через несколько дней болезни. Сначала я была ошеломлена внезапностью удара, но не могу сказать, что испытал много горя по поводу своей потери. Мой отец никогда не был со мной товарищем, и, когда я пыталась заинтересовать его своими нехитрыми детскими проблемами, он неизменно проявлял крайнее равнодушие. Однако у меня не было времени думать о прошлом. В тот момент мне пришлось столкнуться с жизненными неурядицами, и обстоятельства складывались крайне неудачно. Отец умер в долгах, и кредиторы требовали уплаты. Денег у меня не было, поэтому мебель в доме продали с аукциона, а вскоре и сам дом, и, когда все было улажено, я оказалась без гроша за душой, бездомная и совсем одна в целом мире.

Месяц я прожил с моей старой кормилицей-служанкой. Она бы всегда держала меня рядом с собой, если бы у нее была такая возможность, но и ей приходилось как-то зарабатывать себе на жизнь, и поэтому ей пришлось снова пойти на службу. Тогда я была бы вынуждена искать убежища в доме для бедных, если бы не доброта одной дамы, которая, узнав о моем одиночестве и отчаянии, взяла меня в свой дом.

Ее звали мисс Рут Дин, и ей тогда было тридцать лет. Она принадлежала к секте квакеров, или, как она их называла, «Обществу друзей». Она была одинокой девицей, у нее не было любовников, она была самостоятельно и жила в большом доме примерно в двух милях от города. Мисс Дин была вполне обеспечена и свободно распоряжалась своими деньгами, большую часть которых тратила на различные добрые дела. её время было в основном занято благотворительной деятельностью разного рода, и она всегда была готова протянуть руку помощи любому, кто нуждался в ней. Но прежде чем продолжить, я должна дать вам физическое описание мисс Рут Дин. Это была высокая, стройная женщина изящного телосложения с большими серьезными карими глазами; её волосы тоже были каштановыми; они были длинными и мягкими, и она всегда заплетала их простыми лентами. У нее была прекрасная ясная кожа, но щеки не краснели, хотя обычно она была в прекрасном состоянии и была способна переносить сильную усталость. Женщиной она была хорошенькой, но всегда была довольно чопорной. Она неизменно имела постное выражение на лице, и редко смеялась, хотя ни капельки не была угрюмой. Мисс Дин стала мне лучшим другом, который у меня когда-либо был. С самого начала она относилась ко мне как к желанной гостье и была ко мне очень добра. У меня была собственная красиво обставленная спальня, и слуги, все без исключения преданные своей хозяйке, всегда относились ко мне с уважением.

У мисс Дин было несколько корреспондентов во всех частях Штатов, и теперь мое образование оказалось для меня полезным, поскольку я могла помочь своей благодетельнице отвечать на её письма. Она, обнаружив, что я образована и сообразительна, назначила меня своим секретарем, положив мне за это небольшую зарплату (из чего у меня появились карманные деньги), а также взяв на себя снабжение меня одеждой. Мне было очень комфортно жить в её доме; я никогда в жизни не был так счастлива. Не было ни косых взглядов, ни резких выговоров, ни, прежде всего, ужасных отцовских шлепков.

Со временем мисс Дин стала для меня как старшая сестра. Я тоже очень полюбила ее. Она восхищалась моим лицом и фигурой, и ей всегда нравилось видеть меня красиво одетой, поэтому она отдала мне отороченные кружевами нижние юбки, панталоны и сорочки, а также несколько своих красивых платьев, хотя сама она довольствовалась самым простым комплектом нижнего белья и всегда носила костюм квакерши, простой лиф с прямой юбкой из тусклой ткани голубого цвета.

Само собой разумеется, мисс Дин ненавидела институт рабства и была ярым членом партии аболиционистов. Она снабжала деньгами и поддерживала постоянную связь с «Друзьями» в южных штатах, которые отвечали за «подземные станции», и она сама часто принимала в свой дом сбежавших рабов обоего пола, которых содержала до тех пор, пока они не находили себе работу. Она могла открыто укрывать беглецов, потому что Пенсильвания была свободным штатом. Мне не нужно вдаваться в подробности своей жизни за два года, так как ничего особенного в то время со мной не не произошло. Я была вполне довольна и счастлива, у меня было общество молодых людей моего возраста, и много невинных развлечений. Будучи квакершей, мисс Дин, не покровительствовала общественным развлечениям, сама не предавалась им и мне не позволяла окунаться в них. Она также не одобряла танцев: но часто устраивала тихие вечеринки, и меня часто приглашали в другие такие же скромные дома. Я была популярна среди представительниц своего пола, и у меня было несколько поклонников среди молодых людей, но, поскольку мне не нравился ни один из них, я оставалась одинокой.