Михаил Каюрин - 666 женщин Лешего

– А ты язва, – выскочило из уст Фелиции. – Я думала, что человек, много лет проживший в одиночестве – святоша, у него пропадает способность дерзить и надсмехаться. Все его деяния безвозмездны и связаны с любовью к ближнему. Похоже, я глубоко заблуждалась.

– Направляясь сюда, ты, вероятно, предполагала встретить этакого монаха, все дни которого проходят в молитвах и покаянии? – усмехнулся Леший, бросив в плетёную посудину очередную почищенную рыбину, затем снял с прутка последнюю, положил на плаху. – Тебе хотелось услышать от него много мудрых изречений о причинах людских грехов и пороков, о неизбежности расплаты за скверные поступки, покаянии и ещё что-то вроде этого. Не так ли? Чтобы потом написать книгу под названием «Исповедь отшельника»?

Услышав рабочее название своей будущей книги, Фелиция непроизвольно вздрогнула, поразившись проницательности Лешего. Именно такое название витало в её голове.

«Но, как он догадался? И догадка-ли это вообще? Может, Гром что-нибудь ляпнул напоследок? – предположила она. – Хотя я, помнится, не делилась с ним мыслями о книге. А уж о названии точно не было сказано ни слова. Тогда, возможно, я в бреду что-то лепетала о написании книги, а Леший подслушал эту болтовню? Маловероятно. Стоп! А вдруг этот таинственный отшельник обладает уникальной способностью выведывать мысли человека, вводя его в особое состояние, подобно гипнозу? – ужаснулась Фелиция. – Что, если я пребывала во сне вовсе не по причине защитной реакции организма? Вдруг это он принудительно погрузил меня в длительный сон и выудил из меня всё, что хотел?»

От такого предположения она поёжилась, по спине пробежался холодок.

«Несомненно, этот отшельник – колдун. Неспроста же народ окрестил его Лешим, – продолжила размышлять Фелиция. – Он колдун и может сотворить со мной всё, что ему взбредёт в голову. При этом я буду совсем беззащитна, как кролик перед удавом. Вот так влипла! Почему я не попыталась навести о нём справку? Может, существуют и жертвы его колдовских проделок, и я могла бы с ними пообщаться, прежде чем отправляться сюда? Куда подевалось твоё профессиональное чутьё, журналист Сойкина?»

– Что ты молчишь? Я попал в точку? – словно издалека, послышался голос Лешего.

– Ты прав, – не стала отрицать Фелиция. – Узнав о твоём существовании, я заинтересовалась мотивацией, побуждающей человека отказаться от благ цивилизации. По моему убеждению, ни один здравомыслящий человек не отважится беспричинно на такой поступок. Я поняла, что мне выпал шанс пообщаться на эту тему с реальным отшельником, и решила им воспользоваться.

– А тебе не приходило в голову, что я могу оказаться обычным уголовником или маньяком, скрывающимся от правосудия? – спросил Леший. – Судьба на блюдечке преподнесла мне очередную жертву. Позабавлюсь с тобою всласть, как кот с мышонком, а потом убью и закопаю где-нибудь под деревом. И никто, поверь мне, и никогда пропавшую журналистку не найдёт. Как тебе такой вариант завершения увлекательного путешествия?

– Ты так не поступишь.

– Откуда такая уверенность?

– Потому что ты не маньяк и не уголовник, – заявила Фелиция.

– У меня что, на лице написано об этом? – Леший расправился с последней рыбиной, демонстративно воткнул нож в плаху, уставился на женщину в ожидании ответа.

– Написано, – ответила Фелиция, скорчив на лице подобие улыбки, хотя по телу у неё прокатилась неприятная дрожь. Она впервые в жизни ощутила настоящий страх.

Леший безошибочно уловил в глазах женщины появившийся испуг, но не стал успокаивать.

«Ничего, небольшой испуг пойдёт ей только на пользу. Смиреннее станет», – подумал он, а вслух сказал:

– Пока я хожу к роднику – ты можешь привести себя в порядок и переодеться. Вещи твои из палатки я принёс, рюкзак в доме, за печкой. Швабру поставь на место, я изготовил для тебя удобный костыль. Стоит в углу, у книжной полки.

И ушёл, не оборачиваясь.

Далеко ли находится этот родник, сколько времени пройдёт до его возвращения, Леший не посчитал нужным сообщить.

Фелиция опёрлась на швабру, заковыляла в дом.

«Не может Леший, который так заботится обо мне, быть маньяком-убийцей. Его слова – всего лишь несуразная шутка, – успокоила она себя. – Одичал мужик за многие годы одиночества и напрочь забыл, что можно говорить женщине, а от каких слов следует воздержаться».

От такого толкования нахлынувший страх немного поубавился.

Фелиция переоделась, извлекла из рюкзака зубную щётку и мыло, завернула в полотенце, допрыгала до книжной полки. Когда ухватила клюку – из полотенца выпала мыльница. Чтобы её поднять, она положила клюку на книжную полку. Подобрав мыльницу, потянула костыль на себя и зацепила по пути какую-то тетрадь, которая упала на пол.

«Как немощная старуха, у которой всё валится из рук», – разозлилась она на себя, поднимая тетрадь с пола. Тетрадь раскрылась, на первой странице было написано: Фелиция. 666-я женщина Лешего. Соблазн Дьявола или милость божья?

Словно током ударило Фелицию, когда её глаза пробежались по написанному.

«Что это всё значит? – с ужасом подумала она, ощутив, как по коже побежали мурашки. – Он действительно маньяк и даже не пытается скрывать это?!! Значит, совершенно уверен в моей смерти?!»

В висках ощутимо пульсировала кровь, мысли носились в голове с неимоверной скоростью.

«Судя по всему, запись была сделана недавно, поскольку, по словам самого Лешего, здесь вообще не было женщин, – лихорадочно рассуждала Фелиция. – Выходит, речь однозначно идет обо мне. Но почему 666-я? Неужели у этого маньяка было такое количество жертв? Уму не постижимо! И как он поступал с ними? Насиловал и убивал всех подряд? Или просто пользовался женской доверчивостью и обманывал? А может, и то, и другое? Поступал с жертвами, как карта ляжет?»

Тетрадь со странной записью, будто раскалённый кусок железа, жгла ей ладони. Фелиция с необычайной осторожностью положила тетрадь на место и, забыв о травмированной ноге, вприпрыжку, с костылём наперевес, выскочила на крыльцо.

Лешего пока не было видно.

«Что же теперь делать?! Как мне себя вести?! – заметалась в голове мысль. – Этот изверг скоро вернётся, у меня совсем нет времени на раздумье. И нога чёртова, как не кстати! С костылём далеко не уйти. Угораздило же меня поскользнуться в реке!»

Страх и паника охватили Фелицию. Обессиленная, она присела на ступеньку, обхватив голову руками.

Что с ней будет делать Леший, когда вернётся, предсказать было невозможно. Картины насилия и изощрённых издевательств замелькали перед глазами, одна страшнее другой.

Когда самообладание частично вернулось к ней, и она, невзирая на травму, всё-таки решилась на побег, из леса вышел Леший.