Фанни Монтана - Цветы в небе

С психу тяну клеванты так, что валю крыло в скручивание – наши ноги взлетают выше края крыла, нас мотает как изжёванную игрушку в пасти расшалившегося щенка. Елисей верещит, как потерпевший, но отстаёт от меня, захлебнувшись адреналином. А я падаю… Валюсь топором сквозь воздух и совершенно ничего не могу поделать – сайперс 2 2 сайперс – устройство, срабатывающее автоматически на определённой высоте и высвобождающее запасной парашют. уже сработал и из меня принудительно вытягивает чувства – плотские, остро-эротичные, которые я так долго хранил туго свёрнутым запасным парашютом. Блядь, столько лет и ни одной аварии…

Пугающе быстро снижаемся по спирали – скорее вниз, избавиться навсегда от этого дурного мальчишки, отцепить, отпихнуть, уйти не оглядываясь… Но бедное тело, внезапно пробудившись, жаждет совсем другого – подмять под себя, навалиться сверху и чтобы он вот так же вопил, как сейчас:

– А-а-а-а!!! Еськин!!! Охуе-е-е-е-е-ть!.. Ещё-о-о-о!!! Ещё дава-а-а-а-й!

Никогда. Никогда у меня тебя не будет … И снова эта объёмность несказанных слов, эхо внутри и кровавый привкус железа. "Чё, блядь, сглазил?!" – мерзкий голос моей потаскухи-бывшей скрипит ехидно ржавой петлёй. Есть у меня такая суперспособность: говорю нечто, в невозможности чего убеждён на миллион процентов – и всей кожей чувствую, как слова обретают вес и ложатся пророчеством …или проклятием.

"…Да никогда в жизни я в ВДВ не попаду !" – и становлюсь десантником.

"…Жена бросит? Не-е-т, только не меня!" – и шлюха-жена становится бывшей.

"…В престижный аэроклуб после двухлетнего тихого запоя? Конечно, не возьмут никогда!" – и вот я уже пять лет синьку даже не нюхаю, а работа здесь мне безумно нравится.

Никогда у меня его не будет! Иди ты в жопу, судьба, глумись над кем-нибудь другим. Я ведь это наверняка знаю, точно… Судьба ухохатывается где-то за кадром голосом моей бывшей: "Ну да, ну да – ты каждый раз это говоришь и отказываешься верить, дурень!". Плевать. На этот раз точно нет.

Закладываю резкий разворот на приземление – ох и достанется же мне от начальства за такие опасные фокусы в воздухе с "особо важным" пассажиром. Ну и пусть, в следующий раз не поставят на мажоров. Нажрался я ими до самых гланд… Хлопаю Елисея по заднице, чтобы он ноги поднял для приземления. Давлю подушку 3 3 давить подушку – единомоментно гасить скорость парашюта типа "крыло", путём вытягивания строп управления. и мы лихо плюхаемся на затоптанную, выжженную солнцем траву.

По сценарию к нам подбегает оператор и начинает лихорадочно фотографировать. Пытаюсь отстегнуть пассажира, но здоровенный Елисей развалился на мне, как на собственном диване! Специально выбешивает же… Не понимаю, чего ему от меня надо. Привычки глумиться над любым подвернувшимся смердом? Или он выбрал мишенью именно меня? Ненавижу не въезжать в происходящее…

– Елисей, следующий тандем приземлится прямо на тебя.

Королевич нехотя, не спеша садится вертикально, позволяя мне отцепиться наконец от настоигравшего соседства. Быстро собираю крыло в охапку, поворачиваюсь на выход с посадочной площадки и опять натыкаюсь на Елисея. Блядь, я думал, он уже умотал переодеваться. Когда ж это прекратится?

Но долбаный королевич жестом подзывает фотографа и облапывает меня со спины.

– Вот так будет правильнее Еськин, когда я сзади! – и утыкает подбородок мне в плечо.

Поворачиваю к нему лицо, не успеваю открыть рот, чтобы дать волю гневу, как…

– Улыбочку! – рефлекторно перевожу глаза на бешено щёлкающую затвором камеру.

– Отлично… – бормочет прынц, отпускает меня и отходит. Легонько хлопнув меня по заду. Да что ж за беспредел, блядь, такой! Пупы земли хуевы! Иду на деревянных ногах сквозь обычную суету посадочной площадки – приземляются операторы, следующие тандемы, бегают туда-сюда помощники…

Отхожу в сторонку, сбрасываю груду крыла на бетон – останавливаюсь на минутку передохнуть перед укладочной. Достаю телефон…

– Еськин, так когда ты тут закругляешься? – бесцеремонный обрыдлевший голос врезается под дых навязчивым кошмаром.

– Ч-чего?!

– Когда за тобой заехать?

Ебануться ёлки гнутся. Я что, в параллельную реальность попал?

– Слушай, мальчик, ну что ты ко мне докопался? Тебе чего?..

Королевич приподнимает бровки и ухмыляется – мол, хватит ломаться, мы оба знаем, чего. На этом святом моменте экран моего телефона бесшумно вспыхивает – боже, как вовремя…

– Да, солнце моё?.. Всё нормально, а то как же!.. М? … Сегодня ещё один – предзакатный. Так что часов в девять… Ха-ха, ладно! Я всегда осторожен, спасибо, Любовь моя… Угу, и я тебя. Жди!

От родного голоса на сердце делается легко, и я даже напрочь забываю о своём новоявленном кошмаре, пока не натыкаюсь на тяжёлый взгляд обиженной девочки, у которой от мороженки откусили слишком большой кусок.

– Что за чика, Еськин? Твоя тёлка? Перезвони и скажи, что сегодня не придёшь. Типа, с мужиками в баню собрался или куда вы там ходите после своей работы…

– (тяжко вздыхаю) Ты больной?..

– Что ломаешься-то? Ты ж не только по тёлкам, я всё увидел. Поехали, круто время проведём – посмотришь на нормальную жизнь, ты такого и не видел, наверняка…

Подхожу к борзоте, цепляю согнутым пальцем и оттягиваю ворот футболки.

– С жиру бесишься, барчук? Или поспорил с корешами, что доведёшь пенсионера до инфаркта? – мой голос полон сочувствия и снисходительной жалости. – Я тебе даже объяснять ничего не буду – не поймёшь всё равно. Просто повернись и иди, куда ты там собирался… Ауфидерзейн.

За каждым "нет" он видит "да"-

Ему плевать, раз захотелось.

Цежу сквозь зубы: "Никогда

На хере жопа не вертелась!"

– Э-э-э-эй! – раздаются вопли поодаль. Компания заприметила отбившегося товарища. – Еська! Чё ты там застрял? Поехали уже, Еська!

Еська… Еська – уменьшительно-ласкательное от Елисей. Фу-у-у-ух! Теперь всё на своих местах. Этот придурок малолетний залез на сайт аэроклуба и увидел мою фамилию. Прикольно же, правда? Он – Еська, а тут Еськин инструктор! Наверняка он и затребовал меня у начальства – всё ради лулзов. Вот ведь он угорал про себя всё это время!

– Вот засранец! – от души хлопаю себя по ляжке. Еська ухмыляется – он понял, что я понял.

– Заеду за тобой в девять, Еськин.

Небо, мой добрый друг, наряжается для вечернего выхода. Тщательно растушёвывает густые тени, наносит румяна пуховками облаков. Шагать в него – пышное и дивное – отдельное неповторимое упоение.

Ловля заката у нас не каждый день. Я рад каждой возможности быть приглашённым на это сказочное свидание…

Весь в ощущениях, осторожно неся напоённую до краёв душу, иду к своей машине. Резкий звук клаксона поганит хрупкое волшебство. Грубо-красный BMW – фу, пошлость какая. Но для Еськи он прямо идеален. Холёный, претенциозный и не вызывающий ничего, кроме отвращения.