Алёна Нефёдова - Седьмая вода

Рыж, допив в один глоток свой кофе, аккуратно встала со своего стульчика, придерживая легкий цветастый палантин, укутывающий ее от жгучих лучей южного апрельского солнца. Она взяла свою сумочку, небрежно кинутую на внешний подоконник огромного французского окна кафе, а потом наклонилась к самому моему уху и прошептала, на корню пресекая мою еще даже не сформировавшуюся попытку возразить:

– Русалочка, милая, поверь старой опытной женщине, что бы ни происходило в твоей жизни, только ты в состоянии это разрулить. Один на удивление умный человек сказал: «If you could «do» it you can «un-do» it». А все внешние, типа, ни разу не зависящие от тебя обстоятельства – это просто антураж, подкидываемый богами в качестве декораций для твоих и только твоих решений и действий, которые надо принимать и осуществлять именно здесь и именно сейчас. А еще я открою тебе са-а-амый главный секрет во Вселенной. – Шепот Рыж вызвал волну мурашек, промаршировавших от копчика до самой шеи. – Все, что тебе надо в этом мире, всегда находится на расстоянии вытянутой руки. Так что… я просто жду твоего звонка завтра. Пока, моя хорошая.

И она ушла, мелькнула яркой бабочкой или райской птичкой, скрывшись за углом.

Остаток дня прошел в размышлениях на совершенно отвлеченные от реальной жизни темы, такие, какие посещают тебя только от обилия свободного времени или при отказе осмыслять чрезмерное количество входящей информации. Вечером дома Арсения я не застала. Ночевать он тоже не явился. Пойти и спросить у Максима Григорьевича, где его носит, когда тут остро надо разрулить одно давнишнее дельце? Ага, идея явно не для меня. С Кириллом же состоялся разговор ни о чем, в стиле «как прошел твой день». Это когда обоим есть что сказать, но обе стороны раздумывают, стоит ли это делать.

На следующий день, съездив с Максимом Григорьевичем в больницу и окончательно уверившись в том, что ничего пока не меняется, я, заручившись очередным клятвенным обещанием сообщить о любых изменениях, набрала в грудь воздуха и позвонила по оставленному мне Лесей номеру телефона. Трубку поднял ее муж, Шон:

– А, Русалочка, привет. Тебе Рыжую давать, или мне скажешь, где тебя забирать? – Такое ощущение, что только моего звонка он и ждал. Ну что же, да здравствует вежливость.

– Дмитрий, ты уверен, что я вас не стесню? Точно-точно? – Блин, как же мне некомфортно все-таки кого-то напрягать, аж чесаться вся начинаю.

Шон коротко хохотнул:

– Ты нас не только не стеснишь, ты нам, я бы сказал, руки развяжешь. Потому как Настена нам все уши прожужжала про то, что с нами едет сказочная русалка, с которой она собирается познакомить всех своих подружек. Так что давай, готовь уши на девчачью болтовню, бери теплые носки, свитер и говори, где тебя подхватить. – Это уже больше напоминало ЦУ.

После я уже особо не раздумывала: подготовила фотоаппарат к следующей, надеюсь, интересной фотосессии, кинула в рюкзачок пару шерстяных носков, запасное белье, пару баночек с солнцезащитными кремами, надела старенькие потрепанные джинсы, яркие кедики, привезенные Киром из Испании, завязала на поясе ветровку и с легким сердцем отправилась на оговоренное место, где меня должна была подхватить семейка Федоровых.

Давно я не ездила по трассе, ведущей в ту сторону – дорога приятно удивляла ухоженностью, свежей четкой разметкой и побеленными деревьями, мелькающими на обочинах с обеих сторон. В самой станице пляжный сезон как таковой еще не начался, все-таки рановато для массовых купаний на море и возлежаний на песке. Так что я предположила, что все увиденные мною машины имели отношение к тому мероприятию, о котором мне рассказывала Леся: внедорожники всех мастей и форматов, обыкновенные легковушки с прикрепленными на крышах багажниками, минивэны, под завязку забитые досками, парусами и прочим снаряжением – длинная вереница автомобилей тянулась по узкой дороге, на которой две машины могли с трудом разминуться. В определенном месте колонна растекалась на два ручейка, которые, как объяснил Шон, направлялись на два спота – один для новичков, второй для более уверенных в своем мастерстве и умениях райдеров.

Рыж не обманула, народу действительно было немало. Небо пестрело поднятыми в воздух воздушными змеями, коих лично я, пока не сбилась, насчитала под сотню, на пляже звучали радостные голоса, приветственные возгласы, громкие шлепки по плечам и хлопанье на ветру полотнищ уложенных на песке кайтов. До меня то и дело доносились обрывки фраз о проведенной в Египте или Вьетнаме зиме, все делились впечатлениями и строили планы на наступающее лето. Быть частью этого всего было непередаваемо возбуждающе, и я просто боялась, что мои глаза и мозг глюкнут от обилия новых красок, сияющих лиц и впечатлений. Ох, бедная же моя камера, ей то все это еще и запечатлеть пришлось.

К Лесе постоянно кто-то подходил здороваться, кидая на меня любопытные, но доброжелательные взгляды, и особо с расспросами не лезли, а она лишь вскользь представляла меня как свою хорошую подругу, решившую поближе посмотреть кайтсерфинг. Через пару часов фотик уже под завязку был забит кадрами моря, лимана, песчаной косы, парящих в воздухе С-образных ярких змеев, катающих райдеров с загорелыми докрасна лицами, старательно «работающих на камеру», их детей, носящихся по пляжу с пилотажками, стоящих рядом с машинами детских колясок… Вокруг меня царила атмосфера непринужденного праздника, кому-то показавшегося бы, наверное, совершенно неорганизованным, но мне, смертельно скучавшей на столь любимых Кириллом тусовках, здесь дышалось вольготно и спокойно. И я через какое-то время почувствовала, что оттаиваю, что ледяная корка, так долго покрывавшая броней мою душу и сердце, доступ к которым имел только Кирилл, потихоньку сползает, слезает лохмотьями обгоревшей на солнце шкурки. Захотелось поднять к сияющему невыносимой голубой беспредельностью небу руки и закружиться, вопя во все горло и выпуская к чертовой матери все, что мучает, жмет или лишает способности дышать упоенно, жадно, полной грудью.

Когда солнце стало клониться к закату, а основная масса уехала в станицу на ночевку, на пляже остались всего с десятка полтора-два уже знакомых мне ребят из нашего города. Один из них, распахнув багажник мощного внедорожника, установил на нем аппаратуру и подключал колонки и усилители.

– О, Сега сейчас нам крутой опен-эйр забахает, – Машка в восторге захлопала ладошами. – Ты пиво будешь? Только оно такое, не совсем пивное пиво, вот, держи. Меня на него Рыжа подсадила, когда еще тонкая да звонкая была. – Девушка протянула мне изящную бутылочку с ярко-бордовой этикеткой.

Хмыкнув при взгляде на наклейку, я все же решилась попробовать пиво со вкусом черной смородины. Но оно неожиданно оказалось вполне себе приятным, а будучи холоднющим, еще и пилось легко, и я даже не заметила, что на третьей, такой, казалось бы на первый взгляд, маленькой бутылочке в голове «приятная гибкость образовалась», и я уже начала пританцовывать под звуки бухающего клубняка, грамотно микшируемого нашим личным ди-джеем. Свет костра, разведенного ребятами в наспех сооруженном мангале, отдающие в груди звуки басов, льющиеся из динамиков, смех стоявших рядом новых подруг – все казалось таким простым, таким понятным и… правильным. Очень правильным для меня сейчас, очень уместным и нужным.