Алексей Авшеров - Жулик. Часть 2. СВ

Впереди филиппинка из «Swiss international hospice» катила на кресле подопечную. Подобное здесь видишь часто. Не рассчитывая на рай небесный, богатые предпочитают покинуть грешный мир в раю земном. Обогнав их, я невольно разглядел обреченную. Женщина отрешенно смотрела вперед. Длинные, костлявые руки в фиолетовых прожилках лежали поверх пледа, редкие светлые волосы жидкими прядями торчали из-под платка.

Обреченная повернула голову, и лицо ее ожило. Пытаясь что-то сказать, она приподняла руку. Недоуменно взглянув на нее, я быстро пошел прочь.

Сзади послышались торопливые шаги и меня тронули за плечо. Я обернулся.

– Monsieur, come please! – медсестра жестом предложила подойти к каталке.

‒ Алексей, вы? – по-русски спросила женщина.

‒ Да, – не понимая, в чем дело, ответил я, но в запахе лекарств и разложившейся плоти почувствовал слабый цветочный аромат. Вглядевшись, я с трудом узнал ее. От той, прежней остались лишь серые глаза и купаж от Dior.

‒ Здравствуйте. Видите, что со мной приключилось…Не думала, ни гадала.

‒ Может, не все потеряно, ‒ сказал я, чтобы не молчать, ‒ здесь отличная медицина, чудеса творят.

‒ Чуда не будет… Я врач… Это кара…

‒ Кара за что?

‒ Есть за что. Наказания без вины не бывает.

Не зная, что ответить, я молчал.

Закрыв глаза, она устало откинулась на подголовник и, немного отдохнув, попросила:

‒ Обещайте выполнить мою просьбу. Хотя воля умирающей и так закон! Закажите молебен в церкви. Недели через две… Уже можно будет… Не помню, как назвалась тогда. Меня Лена зовут, Третьякова…

‒ Хорошо, ‒ кивнул я.

‒ Зря вы не подошли тогда в Орсе. Я вас видела и ждала. Может, сложилось бы все иначе. Прощайте! ‒ она повела рукой, филиппинка поняла знак и, развернув кресло, покатила его вдоль набережной.

Я долго смотрел им вслед, пока пара не скрылась за поворотом. Эта женщина, так случайно вошедшая в мою жизнь, навсегда уходила из нее.

Посвящается

Третьяковой Елене,

дерматологу МОНИКИ

им. М.Ф. Владимирского

Солнце неумолимо падало в море, санаторский пляж быстро пустел, а тетка в годах с поредевшими пергидрольными волосами, как ни в чем ни бывало, храпела на лежаке рядом. Пелевин про таких писал: «Возраст уже благополучно эвакуировал ее из зоны действия эстетических характеристик», но жирная грудь ее эротично оттягивала купальник.

Выждав, когда вечерняя прохлада приведет бабу в чувство я пристал к ней, и мы договорились встретиться после ужина.

В мой номер визитерша вошла готовой ко всему. Ярко накрашенное лицо слащаво улыбалось, сиськи в пуш-апе стояли как Эльбрус, ажурные стринги делили здоровую задницу на две булки. Однако без сюрпризов не обошлось. Ее «домашний» кавалер любил заросли в бикини и спрашивал каждый раз перед сексом: «Бахча выросла?» Растила она усердно и с пышным «огородом» пришла ко мне. В постели ждал еще реприманд: синяя моль на левой ягодице и серьга в клиторе. Ко всем мужским прихотям дама готовилась основательно и серьезно!

Тетка работала врачом в Москве и оказалась весьма кстати. Расставшись с Мариной Щимировой, проблядушкой из Удольмы, я искал ей замену и появление дохтурши восстановило гормональный обмен.

Такая же беспринципная и порочная, преемница оказалась любительницей БДСМ. Желая удивить, как-то на свидание она пришла в красных туфлях, розовом белье и с алым чокером на шее. Не оценив маскарад, я отымел фантазерку у зеркала, и наручники с плеткой остались невостребованными.

Мы начали встречаться, и я лучше узнавал ее. Поначалу врачиха производила эффект интеллигентной дамы: одевалась строго, имела степень кандидата наук и вела активную культурную жизнь, посещая театры и выставки. Но первые впечатления, как говориться, обманчивы. Уехав из деревни, доктор увезла ее с собой! Она страдала от массы комплексов. Внешних – большого носа и огромной ступни, а также внутренних, главным из которых был синдромом Мессалины. Обложенная запретами в детстве, повзрослев, она стала избавляться от них, меняя любовников. Отдаваясь новому, она чувствовала себя желанной, востребованной и на время успокаивалась. Хватало не на долго. Статус партнера роли не играл. Медик давала и сильным мира, и гастарбайтерам, и летчикам, и морякам! Имелся даже свой художник. Тот вызывал ее как врача на дом и, закрывшись от жены в комнате, она делала ему минет.

Год спустя дохтурша вновь приехала в санаторий «Металлист». Я там принимал ванны, массаж и в ее номере заканчивал оздоровительный процедуры.

Однажды врачиха напросилась в гости и осталась на ночь. Легли спать, она захрапела. Вставив беруши, я так и не уснул – под боком гудел паровоз!

Поднялись рано. Не сомкнув глаз, смотреть на бодрую и свежую докторицу, я не мог. Она торопилась к завтраку и санузел заняла первой. Смывая следы грешной ночи, медик что-то мурлыкала себе под нос, долго красилась и сушилась. Она не выходила минут тридцать. Я терпеливо ждал, потом крепился, лихорадочно соображая, куда отлить. А вдруг захочу чего-то большего? Нешуточный страх овладел мной!

‒ Готова! – отозвалась она, и замок щелкнул.

‒ Пока! – переминаясь с ноги на ногу, я открыл дверь на лестницу.

– Проводи! Охрана скажет: «Блядь выгнали!»

«И будет права!» – подумал я, вызывая лифт. С 13-го этажа мы ехали целую вечность. Внизу доктор продолжила изливать любовь и не думала прощаться. «Когда же ты уйдешь, сука!» – паниковал я и, наконец, расставшись, понесся обратно. Лифт, по-моему, не полз, а стоял на месте! Попав в номере куда очень хотел, я облегченно вернулся к жизни.

Однако геморрой и не думал отступать. На столе, мигая светодиодом, лежал забытый врачихой телефон! Перспектива вновь видеть ее ужасала. В одних трусах, кивнув удивленному охраннику, я рванул в гору и, пробежав метров триста, с трудом выполз на остановку. Она, слава небу, еще не уехала. Отдав пропажу, держась за ноющий бок, я с трудом поплелся обратно в корпус.

Протрахались мы года три. В 52 года у докторицы пропали месячные, испортился характер. Лоно иссохло и грешить не получалось. Она стала порицать то, на что по старости оказалась уже не способна. Климакс и раскаяние овладели ей. Баба скорбела о потерянном навсегда женском счастье, и в этом помочь ей я не мог.

Как-то медик рассказала о своем конфузе. Вместо заболевшего коллеги, ее неожиданно направили в богом забытую районную больницу. Толком не успев собраться, поехала. Пока добралась, стемнело: стояла поздняя осень. Заночевала. Пошла в кабак ужинать, а там мужик подвернулся. Напилась и только у него дома вспомнила, что пятки до черноты грязные и месяц не брила ног. Отказать уже не могла: парень настроился, да и у самой зачесалось. Говорит ему: «Я тебе дам, но сапоги снимать не буду». Залезла голая на кровать и прела в ботфортах до утра, пока он драл ее.