Таня Стар - За гранью. Кома. Часть 1

– Ты ввела меня в грех! Мы прогневили бога. Теперь попадём в ад, где ждут грешников и не будет нам прощения.

– А я подумаю, вкусить ли мне запретный плод. Веди себя хорошо и тогда попадёшь в рай. Так что тебе выбирать.

Адам клятвенно поднял левую руку, а правую приложил к сердцу:

– Даю тебе обещание. Я буду вести себя хорошо!

Мы рассмеялись от неожиданных умозаключений о грехопадении людей. А я с вдохновением прочла стихи Омара Хайяма:

«Ад и рай – в небесах», – утверждают ханжи.

Я, в себя заглянув, убедился во лжи:

Ад и рай – не круги во дворе мироздания,

Ад и рай – это две половины души!

Каждый молится Богу на собственный лад.

Всем нам хочется в рай, и не хочется в ад.

Лишь мудрец, постигающий замысел Божий,

Адских мук не страшится и раю не рад.

– Ад! – прокричала я сквозь шум машин. В душе пели птицы, лицо пылало от мыслей, осенивших в минуту счастья. – Ты мой ад!

Адам любовался моим настроением, юностью и азартом.

– Ха! Согласен. Ад, так ад.

– Я нашла! – от смеха дрожал живот.

– Что нашла? – Адам по-доброму злился на присущую мне беспечность.

– Формулу, – прокричала я.

– Какую формулу?

– Я вычислила формулу счастья!

– Она есть?

– Формула любви. Для тебя! Дарю! Я – Рай, Ты – Ад! Это же так просто.

Неожиданное открытие распахнуло сердце, и я вручила заветный ключик от него Адаму.

– Похоже, ты белены объелась. Или солнце весеннее в голову напекло. Сказочница!

Он притянул меня за запястье, но я вырвалась и, раскинув руки, закружилась на пятке. Дразнясь, словно малышка, я кричала:

– А-а-д! Ад! Какой белены? Я мороженого объелась! И от счастья голова кругом.

– Иди сюда, сумасшедшая!

Он поддержал, чтобы я не упала. Нежно прижал и поцеловал у всех на виду. Я смутилась, но не отстранилась. Он не отпускал. Влечение убило стыд и, упиваясь затяжным ванильным поцелуем, мы ставили под сомнение дружбу. Отгородившись от мира объятиями, мы забыли об окружающих, которые завистливо оборачивались.

Первый пылкий поцелуй под лучами искристого солнца был горячий словно ад и нежный, ровно рай.

В руках таяло мороженое, рисуя, каплями на чёрном асфальте, сердце, которое

замирало и старалось биться в унисон. Было сладко и нестерпимо радостно. Жизнь заиграла радужными красками.

Я оторвалась от горячих губ Адама и прошептала:

– Я стану для тебя раем, если ты захочешь.

Долгий поцелуй сбил дыхание, от желания обладать любимым кружилась голова.

– Конечно же, я хочу! Сильно хочу! Уже давно! – шептал он на ухо.

Я – Рай, он – Ад! Антиподы как плюс и минус притягиваются, соединяясь в единое целое, – Ян и Инь.

Машины, замедляя ход, сигналили, а на асфальте осталось сладкое сердце.

Какое же долгое счастье было у нас на двоих. Казалось, что случиться чудо. Сейчас я брошусь в объятия темноты и выйду в светлое будущее.

Когда жизнь свернула на тропу пропасти? В чем ошибка? Как нас угораздило отдалиться?

Будущее неизвестно, настоящее – сложно, а вот с прошлым вроде бы можно разобраться. Найти путь к спасению в данном состоянии, – проблема. Ведь не ясно, что случилось.

Похоже, меня избрал злой рок, но лезть в его тугую петлю я не спешила.

– Хм… он преследует людей по собственным критериям? – ответа не последовало.

К радости, рассуждать о материи бытия никто не мешал.

Жизнь часто чертит мёртвые петли, затягивая плотный узел на шее избранного, не давая выбраться живым.

Одни, вырвавшись из смертельной хватки злого рока, остаются девственными душой, сохраняют сердечность и доброту, дарят счастье близким людям.

Другие же сдаются и несут тяжкий крест, безвестно пропадают на дне жизни, превращаются в живых мертвецов, утрачивают человеческие чувства.

Как разнообразна судьба людей встретившихся на пути. Её витиеватые повороты изумляли конфигурацией.

Взрослая жизнь оказалась сложнее детских представлений о ней. Многих поглотила мрачная пучина действительности.

Жаль, что в мою жизнь ворвался злой рок, и испытывал на прочность.

Возможно, я была везунчиком. Я преуспела в карьере. Но удача не гарантирует вечного счастья. Новые испытания могут превратить в прах.

В детстве я знала застенчивого очкарика, который достиг карьерных высот тяжким трудом. Он уверенно шагал по жизни. Буду ориентироваться на него.

Страшно же попасть в изгои, и превратиться в несчастного и потерянного человека.

Буду бороться за счастье, и выстою в войне с судьбой.

Я верила, что нахожусь на пути к победе.

Внезапно меня накрыла волна одиночества, я ощутила слабость, переходящую в бессилие.

Состояние было смертельно опасным. Я напряглась, чтобы не получить от судьбы нож в спину.

Тягостные воспоминания касались мужа.

Как это было…

К обеду стало ясно, что, из-за наметившегося собрания, рано уйти с работы не удастся. Спешить было некуда, я так считала.

А зря!

Дети были с мамой, а раз так, забот поубавилось.

Переступив порог дома, на меня навалилась непривычная тишина. Что-то ёкнуло в сердце от предчувствия беды.

Муж изрядно напился.

Первая мысль: «…в семье кто-то умер, и пришла беда…».

Адам, развалившись в кресле, вращал в руках бокал с виски и остатками кубиков льда. Слезы текли по небритым щекам и разбавляли адскую смесь. Остекленевший взгляд упёрся в хрустальное дно, словно прежняя жизнь утонула в горьком напитке и слезах. Выискивая в глубине утраченную любовь, он хлебал разочарование.

Я подумала, что муж невменяемый. Картина изумила до слез.

На пределе переживаний, я истерично расхохоталась. Раньше такого не случалось, не считая новогодней студенческой истории.

Впервые, я застала мужа разбитым жизнью. Не хватало слов. Я не предполагала, какие чувства скрывает столь сильный человек…

Язык ощутил солоноватый вкус. Что это? Слезы? Я плачу! Значит, жива…

Только лежа в гробовой тишине, с высоты времени, я сполна ощутила боль от укора вины.

Как же я допустила страдания любимого? …ведь он плакал, – родной, раненый мной, человек. Стало не по себе.

…Я подошла ближе, хотела утереть слезу.

Он резко отстранился, как от прокаженной. Вытянув руку, предупредил, чтобы я не приближалась. Растерзанный вид Адама знаменовал глубокое горе.

Сердце мое затрепетало. Я ощутила, что свершилась непоправимая ошибка.

Ад с трудом сосредоточил взгляд на мне и заплетающимся языком промямлил:

– Я не желаю жить в одиночестве, проводить скучные вечера без тебя. Не хочу жить в окружении мебели, которая украла тебя, и гнетет меня. Я ухожу. Подумай, что тебе нужнее, я или этот хлам, которым ты заполнила углы дома. Кому-то, может, он и нужен? Но, не мне.