Владислав Демарин - Любовь к трём преступлениям. Основано на реальных событиях

Иллюстратор Юрий Черепов

Иллюстратор Владислав Писанов

© Владислав Демарин, 2022

© Юрий Черепов, иллюстрации, 2022

© Владислав Писанов, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-0055-9356-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Туманный Лондон встретил меня классической сыростью сгущающегося серого смога. Пока ещё было что-то видно на слабо освещённых тусклыми фонарями улочках, я решил пройтись. Не терять же драгоценное время на сидение в гостинице.

Даже не распаковывая вещи, спустился к портье и, взяв у него карту британской столицы, смело шагнул на булыжную мостовую. Ещё в холле, разглядывая схему лондонских улиц, я понял, что надо перейти мост, что неподалёку от гостиницы, свернуть налево, затем – направо, и совсем рядом будет знаменитая Бейкер-стрит, дом 221-Б, жилище Шерлока Холмса. Пусть это персонаж литературный, выдуманный, но очень уж хотелось навестить это место. Будет, чем прихвастнуть по возвращении в Москву.

Моя самонадеянность и густеющий туман сыграли со мной злую шутку, пытаясь пробраться к мосту Блэкфрайарз, я угодил на его дублёра с железнодорожным полотном. Между чугунными перилами и рельсами было совсем мало места для человека, да и идти пришлось по шпалам. Я молился, чтобы в то же время не пошёл по мосту какой-нибудь паровоз, поезд, с торчащей железякой или бревном. Тут бы мне и конец.

Стараясь шагать размеренно, чтобы не сбиться с частоты шпал, я едва не налетел на человека. Точнее сказать, налетел. Просто, едва не сшиб его с ног. Точнее – её. Это была женщина. Довольно молодая, высокая и стройная. В широкой шляпе с короткой вуалью, в изящном платье фисташкового цвета. Глаза её широко распахнулись от неожиданности, но я успел увидеть, что они полны слёз.

– Ох! – только и сумела выдохнуть она при моём неуклюжем появлении.

– Пардон, мадам, – зачем-то по-французски брякнул я. Но тут же, смутившись, перешёл на английский: «Извините, мне очень жаль, что я вас напугал. Тысячу извинений, мисс!». И тут же пробурчал по-русски: «Выскочила, как Анна Каренина перед поездом»….

И она рассмеялась.

– Я, кажется, поняла. Вы – русский, – заявила она уверенно. – Я читала вашего Льва Толстого. И вы сказали «Анна Каренина». Я её знаю. Она бросилась под поезд.

– Простите меня, мне очень жаль, – только и мог ответить я, от смущения растеряв свой английский, которым в общем-то блистал и в кадетском корпусе, и потом, на дипломатической работе. – У вас может сложиться из-за меня плохое представление о русских….

– Ну, что вы! Это всё туман. Я понимаю. Только я не хотела бросаться под поезд, – внезапно погрустнев, сказала она. – Я хотела прыгнуть с моста, утопиться.

– Простите, я не хотел вам мешать…, – начал я, но понял, что несу чепуху, тут же решил исправиться: – Вернее, я… хорошо, что я вам помешал. Не делайте этого, пожалуйста! Нет ничего важнее вашей жизни, вашей красоты и молодости, извините меня за столь дерзкие слова. У нас никто не одобряет поступка Анны Карениной.

– Я тоже его не одобрила, когда читала роман. Но сейчас обстоятельства сложились так…, – она замолчала.

Молчал и я.

Что тут скажешь? Расспрашивать человека о его горестях? Пытаться уговаривать? Совестить? Грозить божьими карами? Или развернуться и уйти?

– Вам, наверное, холодно, – услышал я свой глухой от волнения голос. Кивнул на её кисейное платье.

Она стояла ко мне боком, пристально вглядываясь в чёрную бездну, забеленную туманом.

– Словно кофе со сливками, – кивнула она за перила моста. И добавила горько: – Без сахара.

– Вам, наверное, холодно, – повторил я.

– Не знаю, – ответила она растерянно. Потом, словно собравшись с мыслями: – Я оставила в машине меховое манто. Она там, на той стороне моста.

– Так пойдёмте, наденем его, – сказал я и тут же поправился: – Вы наденете его.

– Вы нарочно меня смешите, русский мужчина, – с печальною улыбкой проговорила она. И тут же поинтересовалась: – Что же вы тут делаете? Подозреваю: заблудились в нашем туманном лондонском лабиринте….

– Ну, какой же это лабиринт? – горячо возразил я. – У вас всё по линеечке: стрит и авеню, это в Москве лабиринты. А тут я просто промахнулся, чуточку заблудился. Сейчас вернусь и поищу Блэкфрайарз бридж. А там и до Бейкер-стрит недалеко.

– Бейкер-стрит? – задала она риторический вопрос и тут же добавила: – Вам не нужно возвращаться, с этого моста будет ближе и удобнее туда пройти. Особенно, если вы ищите дом номер 221-Б.

– Вы очень проницательны, мисс…, – я сделал паузу, известную всем, кто когда-либо смотрел английские фильмы.

– Миссис Вестмакотт, Мэри Вестмакотт, – просто сказала она. – А вы кто?

– Владислав Демарин, российский подданный, – отрекомендовался я в свою очередь.

– Влад-изз-лав, – протянула она, словно перекатывая звуки во рту. Древнее славянское имя в её устах прозвучало, как Vlad is love. И мне это несколько польстило: «Влад – это любовь».

– У-у-у-у, бу-бух-бубух, у-у-у-у, бу-бух-бубух, – на нас неслось из тумана что-то страшное, безжалостное, бряцающее.

Паровоз!!!

Я схватил женщину за талию, прижал её к перилам моста и закрыл собой. Казалось, крючья вагонов вот-вот ударят меня, ломая рёбра, сдирая кожу. «У-у-у-у, бу-бух-бубух, у-у-у-у, бу-бух-бубух», – пронеслось за спиной и… стихло.

Только круговерть растревоженного тумана напоминала о пережитой опасности.

И тут я услышал заливистый смех. Нервный, надрывный, похожий на отчаянный плачь. Но это был смех. Я опустил руки, переведя дыхание. А она смеялась! Она хохотала! Её вьющиеся волосы будто сплелись с вихрями тумана, летали свободно.

– Шляпа! Ваша шляпа! – вскричал я и глянул в мрачную бесконечность.

– Да и Бог с ней! Пусть её носит какая-нибудь рыбачка или прачка, – сквозь стихающий смех весело ответила она. И тут же поёжилась: – Как же холодно!

– Вот, не сочтите за дерзость, возьмите! – я скинул с себя длинное пальто, оставшись в полувоенном френче. – И вот ещё, а-то вы простудитесь. – Я снял с себя тёплую фуражку и надел на её растрёпанные волосы.

– Но, как же вы? – возразила она.

– Ничего, у меня есть шарф и мой френч очень тёплый, из натуральной шерсти. Для русского ваши лондонские холода – как весенняя оттепель. Не волнуйтесь.

И мы пошли. Мы пошли от этого страшного места.

Не прошло и получаса, как мы, минуя красные телефонные будки, стоящие на углах серых массивных зданий, подошли к деревянной двери, известной по многочисленным фотографиям в иллюстрированных журналах.