Виктория Падалица - Палач Иллюзии 5

– Я не желаю смерти Фатиме. Я рассматриваю любые варианты и их последствия.

Я вздохнула, чтобы перезагрузить мозг и рассуждать логически, но чувства то и дело брали верх.

– Ужас какой… Надеюсь, Фатима выдержит этот удар. Даже не представляю, как ее успокаивать. Саму бы кто успокоил… Еле держусь. Но я должна быть адекватной. Если не я, то кто же сделает это за меня.

Закончив с макияжем и сложив косметику в сумку, я поднялась с дивана.

– Поеду, Тань.

– Куда? В Сирию?

– К Фатиме, разумеется. Надо ее поддержать.

Таня, почесав свой длинный нос, высказала предположения, которые вселили в меня чуточку надежды.

– Не берусь утверждать, но мне кажется, что это на показуху сделано. Вряд ли Фархада посадили бы.

– Мне очень хочется в это верить. Но Фатима не стала бы шутить такими вещами. Слышала бы ты, как она рыдала. Она убита горем. Я поеду. А ты не расстраивай Аврору пожалуйста. Не говори ей за Фархада. Я сама расскажу ей, когда пойму, как лучше говорить о таких вещах детям.

Взволнованная и едва сдерживаясь, чтобы не опустить руки уже сейчас, я перезвонила Фатиме и передала, чтоб ждала меня сегодня же. Я вылетаю к ней, чтобы поддержать, ведь она для меня не чужой человек, и я разделяю её горе. Я просто обязана разделить пополам наше общее горе. Не знала тогда, как справлюсь, но я должна не дать себе сломиться и должна пойти до конца. Вся надежда только на меня.

И всё-таки… Как детям говорить, что они больше не увидят отца? Как Авроре это сказать? А Билли?

Билли! О нем я почти забыла. Он наверняка знает, что случилось с Фархадом!

Обутая и одетая, прямо в коридоре, перед Таней, стоявшей над душой и ожидавшей, когда я выйду, чтобы запереть дверь за мной, я второпях отыскала номер Билли и позвонила.

Но нам с Билли не удалось поговорить, так как и его телефон тоже был отключен. И Билли сел в тюрьму? Их обоих схватили, что ли?

– Тань, а ты давно была у Алисы на страничке? – как бы между прочим поинтересовалась я.

– Вчера. Она вот уж неделю не выкладывает новые посты. Случилось что-то, как полагаю.

Значит, и Алиса переживает не лучшие времена сейчас.

Неделя. Ровно столько прошло с момента, как Фархад не выходил со мной на связь. И Билли с Алисой тоже все это время не общался.

Да и с чего Билли вдруг бросить её решил, ещё и беременную? Всё это слишком подозрительно выглядит со стороны и совсем неразумно.

Попрощавшись с Таней и попросив её, чтоб передала Авроре, когда та вернется с дополнительных занятий, что я уехала к Фатиме, я покинула квартиру и направилась к остановке.

Пока тряслась в автобусе по пути на автовокзал, раздумывала, стоит ли тревожить Алису звонками и расспросами, ведь она скорее всего, не расположена к общению после всего случившегося.

С одной стороны, Алиса была единственной, кто могла располагать информацией о местонахождении Билли и, возможно, его брата. Но с другой стороны, они с Билли расстались, и уже не пара, а Алиса еще и в положении. Да и если капнуть поглубже, из-за чего именно они с Билли поссорились, Алиса обвинит меня в своих проблемах и точно ничего дельного не сообщит.

Не буду ей звонить, пожалуй.

Сама отыщу ответы на все интересующие меня вопросы.

Оставив на время мысли и попытки дозвониться до всех, кто мог бы помочь мне какой-то информацией и усвоив наконец, что автоответчик Фархада не сжалится передо мной, я поехала за вещами в соседний город.

Написала Гаяне, чтоб ждала, а после планировала сразу на вокзал, и оттуда уже на Кавказ. Лишь бы билеты были туда на сегодняшний день.

Я быстро добралась до района, где жила Гаяне. Но приближаясь к многоэтажке, стала свидетелем, как Гаяне стояла у подъезда с теми самими кавказцами, которые устроили слежку под её подъездом ранее и из-за которых я уехала отсюда.

Сказав им что-то важное, а те кивнули и взялись за свои телефоны, Гаяне спокойно зашла в подъезд.

Значит, меня они ждут, а не её. Либо сама Гаяне их наняла для своей безопасности, но это уже на грани фантастики. Гаяне не из тех людей, она предпочтет «сныкать» мягкие телеса свои в углу и дожидаться голодной смерти, нежели осмелиться бросить вызов сильному противнику и хоть немного побороться за свою жизнь.

Но я ее не виню, она не такая боевая, как я. И не такая безумная. Надеюсь.

Вариант, что пугливая неженка Гаяне, покидая "город иллюзий", прихватила с собой наёмников из штата своей властной подруги Айши, отмелся сразу, как невообразимый бред.

Чую, по мою душу эти кавказцы явились – дежурят тут вот уже который день по счету. Но Фархад ведь сидит в тюрьме. Что им нужно от меня в таком случае?

Останусь без вещей, пожалуй. Не стану искать неприятностей и узнавать, что им понадобилось. Я должна сегодня же попасть на Кавказ во что бы то ни стало. Ну и черт с ними, с вещами. Главное, паспорт при мне. Остальное уже не важно.

Чудом оставшись незамеченной, я развернулась и поспешила спрятаться за соседний дом.

Там уже села в такси, чтобы не ждать общественный транспорт, теряя драгоценное время, и отправилась на вокзал.

Я не отрывала взгляда от окна, изучая красивый, активно строящийся город и представляя себе, какая мука ожидает меня по приезду в село.

Вряд ли смогу и дальше преподносить себя стойким оловянным солдатиком, если буду сутками слушать, как Фатима плачет.

Только бы мое сердце выдержало. И ребёнок уцелел.

Таксист, который вез меня на вокзал, дядечка с ярко выраженным кавказским акцентом, неожиданно и невпопад задал мне странный вопрос, тем самым прервав ход моих мыслей и заставив обратить на него внимание.

– Вы счастливы?

Я не поняла вопроса, который в данном контексте выглядел скорее укоризненным, нежели риторическим.

Вряд ли было уместно спрашивать меня, счастлива ли, когда я совсем не выгляжу счастливой.

Но, возможно, таксист, подловив, что я поникшая и слишком грустная, просто решил таким образом отвлечь меня от тягостных дум. Невпопад, конечно, но у него это получилось.

Я задумалась над ответом и, как водится, растерялась.

– А вы?

– Я счастлив. – отвечал таксист с улыбкой. – У меня есть дом, работа, семья. Что еще нужно для счастья?

– Ничего. Главное, что в семье все здоровы. В этом и есть счастье.

Таксист счастлив, потому что у него всё важное есть. И у меня всё это есть. Значит, и я получается, счастлива.

Приняла я тот намёк, который таксист хотел донести до меня, напомнила себе, что надо дорожить тем, что имею, ведь нет ничего важнее семьи. И если учесть, что мой муж – международный преступник и палач со стажем почти в четверть века, который многим семьям принёс горе, можно со скрипом, но заключить, что справедливость таким вот образом восторжествовала.