Кристиан Лав - Московский мажор

− Ты чего стоишь? Проходи.

Словно в тумане, я бреду на его голос. Дорогие обои, белый стол, четыре стула, холодильник и кухонная гарнитура. Никаких постеров или сувениров. Ничего не указывает на присутствие женской руки.

Он ставит на стол бокал с горячим напитком.

− Это какао. − поясняет он.

Я пробую и морщусь. Горький.

− Сахар надо?

Вместо ответа, киваю.

Эдвард выглядит слишком озадаченным. С чего бы это? По совершенно непонятным мне причинам, он относится как-то не очень гостеприимно. Хотя с виду, вроде бы, все идеально. Приглашение в гости, какао, сахар…

− Держи, с этим вкуснее. − он кладет рядом со мной шоколадные конфеты. − Пей. Остынет.

Я руками хватаю бокал, и по телу пробегает приятная дрожь.

− Понимаю, на улице мороз. А в нашем подъезде довольно холодно.

Я ощущаю, как мне почему-то становится так хорошо и легко. Рядом с этим загадочным человеком, который совершенно не вписывался в круг моего общения, я совершенно не чувствую какого бы то ни было дискомфорта.

Только умиротворение. Возможно, именно это ощущение и запомнилось мне так сильно, что позже заставляло возвращаться к Эдварду снова и снова.

Пока я наслаждался гостеприимством, Эдвард что-то писал в телефоне. Я смотрел на него и любовался, а ему словно было без разницы, что я вообще делал возле его квартиры.

− Так, послушай, − он убрал телефон и посмотрел на меня. – У меня есть кое-какие проблемы, и я должен буду отлучиться. Если тебе некуда идти, можешь остаться. У меня все равно нет ничего ценного в доме, так что чувствуй себя как дома.

Это было так внезапно, и я не знал, что ответить. Не получив от меня никакой реакции, он вздохнул.

− Еда в холодильнике. Вернусь через час.

Не знаю, насколько нормально то, что я делаю сейчас, но мне не было страшно. Хотя должно быть наоборот. А вдруг он что-то со мной сделает? Мало ли сумасшедших людей на свете. Мачеха часто говорила, что он полный козел и последняя тварь. Да много чего рассказывала. Хотя… если ее слушать, то каждый человек, имеющий руки и ноги – уже прирожденный подонок, конечно же, кроме нее.

Телефон пищал, требуя подзарядки, но я не видел в этом никакого смысла. Все равно никто не звонит. Кроме моей мамы, мне никто не звонил. Она была единственным человеком, который заботился обо мне и любил всей своей душой.

Я всегда делал все, что требовал отец, но он так и не смог проявить ко мне, хоть чуточку теплоты. После смерти матери пару лет назад, я стал для него обузой. Новая жена, моя вторая мать, как он ее называет, сразу же невзлюбила меня.

Эта ведьма делает все, чтобы сгноить меня. Я всегда ей мешаю, и вообще, я для них − нежеланный член семьи. Когда она на меня орет, отец просто уходит, никогда не пытается заступиться или заткнуть ей рот.

В ее глазах я всегда был гадким, худым и совершенно неуклюжим. Чего я только не делал, чтобы заслужить любовь и уважение отца. Ничего не способствовало превращению меня из гадкого утенка в красивого лебедя.

А сейчас я сижу в квартире брата моей мачехи. Его зовут Эдвард. В отличие от своей сестры, он обладает еще более взрывным характером, буйным нравом. Он не особо ладит со своей семьей, поэтому я видел его лишь несколько раз у нас дома, да и то, мельком.

У него тоже была нелегкая жизнь. Родители не знали, что с ним делать и в итоге сплавили молодого человека за границу к родственникам. Сейчас он вернулся.

Может, я оказался здесь, вовсе не случайно. Этот человек не смотрит на меня с жалостью. Он не знает всей подробности семьи, с которыми знакомы все мои друзья или друзья родителей. Здесь, рядом с ним, я могу быть другим человеком. Не тем маленьким забитым ребенком, которого никто не замечает и не любит.

Остаток вечера я так и провел на стуле, ожидая хозяина квартиры. В голове не было и мыслей исследовать холостяцкое логово мажора. Это было бы неправильным, да я и не особо горел желанием узнать о нем что-то. Он вернулся ровно через час, как и обещал. Сняв верхнюю одежду, он направился в ванную и, через пару минут, оказался на кухне. Сел передо мной и отхлебнул из моей чашки.

− Можешь напомнить, как тебя зовут?

Почему-то меня этот вопрос очень сильно задел. Мы встречались пару раз, когда я была с сестрой и ее женихом. Даже в этой квартире я бываю во второй раз, а он не удосужился запомнить мое имя.

− Веня, − ответил я, и зачем-то добавил, – Вениамин.

− Если не хочешь идти домой, можешь ночевать у меня. В зале есть диван.

Я знал, что дома никто не заметит, если я не вернусь. А завтра, к тому же, суббота и значит, что на учебу мне не надо.

− Не бойся, насиловать не буду. Ты для меня слишком мелкий. Все нужные вещи в шкафу. Сам смотри. Есть новые зубные щетки в ванной, полотенца тоже.

Как всегда, краткость – сестра таланта. С этими словами он вышел из кухни и направился к себе. В зале стоял диван посреди комнаты, рядом был журнальный столик и шкаф. Этот человек явно привык жить в спартанских условиях.

Я довольно быстро справился со всеми делами и лежа на чужом и, явно новом диване, думал, что сказала бы мама, если узнала бы, что я ночую у чужого человека дома. А если узнает мачеха, то будет очередной грандиозный скандал. Она ненавидит своего брата и считает его ничтожеством. Завидует, что он живет на широкую ногу и хорошо зарабатывает. Только она не говорила, чем именно он зарабатывает.

Она его всегда с пренебрежением называла “Московский мажор”. Что она этим хотела сказать, я не понимал. Возможно, ее бесило то, что он много зарабатывает и проматывает деньги, живя на широкую ногу. Дорогие машины, клубы, девушки… Так говорит мачеха. Но я почему-то не могу даже представить, чтобы у Эдварда были девушки. Он такой… Закрытый, что ли…

Мачеха его сторонилась, сравнивала с диким зверем, которого невозможно приручить. Он сам кого хочет – приручит, а если нет, то сожрет с потрохами. Я считаю, что в этом она права. С таким человеком, как он, шутить не стоит.

Пробуждение было тяжелым. Шея ныла от неудобной позы сна. Оглядевшись, сначала не понял, почему нахожусь в этой комнате и вообще, где я.

Взгляд зацепился за записку на журнальном столике. Слегка корявым, но понятным почерком, записка гласила о том, что хозяин квартиры позже заберет у меня ключи. Эти самые ключи, как раз лежали перед моими глазами.

Как и где он это сделает, я понятия не имел, но квартиру я же не могу оставить открытой. Собрал вещи, которые были аккуратно сложены возле дивана, и вышел из квартиры, в которой только что провел ночь. Думаю, что это было в первый и последний раз.

Когда я вышел на улицу, то почувствовал, погода решила не наказывать меня за легкомыслие. Было тепло, солнце приятно грело. Я всегда любил такую погоду, когда нет даже намека на ветер, который вчера буквально сносил меня с ног.