Анастасия Шерр - Безмолвная ничья

На шее остался синяк от грёбанного ошейника, который мне пришлось разрезать ножом, так как, застёжка заржавела, а мне хотелось побыстрее освободить её от этого дерьма. Она дрожала, но не шелохнулась, пока я избавлял её от «аксессуара». А когда ошейник полетел в камин, мелкая впервые за время нашего знакомства засмеялась. Беззвучно, но радостно.

Её острые плечики подрагивали в такт, а груди под футболкой колыхались, от чего в моих штанах стало тесно. И я обязательно взял бы её, будь она моей гостьей, а не спасённой из плена маньяка, потерянной жертвой. Я бы разложил её прямо на столе и вдалбливался в неё, пока она не взмолилась бы о пощаде. Одно радовало. Врач, осмотревший её гениталии, выдал мне, что девочку никто не насиловал и, более того, она ещё невинна.

Как будто камень с души свалился. Теперь я вообще не понимаю ублюдка. Он просто избивал её, мучил, калечил, но до самого сокровенного не добрался? Вряд ли он отказался от идеи трахнуть её потому, что она не захотела. Вывод – он не мог, по тем или иным причинам.

Импотент? В таком случае, это объясняет его садистскую жалость к себе. Ебучий кастрат отрывается на маленькой девчушке за свою неполноценность. Не по-мужски, не по-человечески, но понятно.

Или же, второй вариант… Девочка не такая уж и безвинная ляля. Что-то натворила, за что и отхватила сполна. Но опять же, поведение этого мудака, как и в предыдущем случае непростительно. Ни один, уважающий себя мужик не позволит себе поднять руку на бабёнку. Пощёчина? Ладно. Но не так же…

И что самое хреновое, она не хочет говорить. Никак не идёт на контакт. Боится.

Кажется, наелась. Сонно хлопает своими пушистыми ресничками, но встать из-за стола не решается.

Бедная моя малышка. Моя? Хм. Это очень интересная мысль, учитывая, что я вообще по жизни одиночка. Не люблю людей. Просто на дух не выношу, поэтому и выбрал себе такую… Профессию.

Но я охренеть как верю в судьбу. Потому, что эта сука не раз меня бросала о скалы, а потом приводила в чувство, чтобы снова ударить в тот самый момент, когда я этого не жду. Но я ни разу не встал на колени. Не потому, что горд, а потому, что упрям. Я буду идти до конца. Всегда. А если упаду, буду ползти. Когда и ползти не смогу, буду цепляться зубами, жрать землю, но дойду до своего грёбанного конца.

И вот, эта самая судьба свела меня с мелкой. Не просто так же абсолютно новая тачка сломалась и мне пришлось идти пешком. Я должен был найти этого брошенного, никому ненужного котёнка. Зачем? Не знаю. Но в одном я уверен точно – она нуждается во мне. И, возможно, наступит тот час, когда эта малышка протянет мне свою руку, которая вытащит меня из всего этого дерьма.

Наливаю бокал вина и протягиваю его малышке. Она непонимающе смотрит на меня, но бокал принимает. Нюхает содержимое и снова поднимает на меня взгляд.

– Пей.

Она снова нюхает и смешно морщит свой аккуратный носик.

– Не любишь вино? – удивляюсь. Раннее не видел женщину, чтобы так воротила нос от коллекционного напитка.

Пожимает плечами.

– Что это значит? Не знаешь любишь ли ты вино? – в который раз силюсь разговорить её, но она опять-таки молчит, словно воды в рот набрала.

– Может, ты уже наконец скажешь хоть что-нибудь? Хотя бы слово, чтобы я понял, что ты не немая, – начинаю терять терпение, но стараюсь не показывать этого, не хочется снова отдирать её от стены. Нет, я бы, конечно, отодрал… Только в другом смысле. Чёрт. Это моё личное. Мой недостаток, как всегда считала Вика. Слишком быстро завожусь, слишком долго не могу успокоиться. Разумеется, это я не о характере. Как бы там ни было, это только моя проблема. Девчонка здесь не причём.

Надо бы ей бельё и нормальную одежду купить, а то, как представлю, что сейчас под моей футболкой на ней больше ничего нет… В общем, ей бы справиться с тем, что уже пережила, не до моего вечного стояка. А жаль. Очень. Малышка просто прелесть.

– Выпей, тебе нужно расслабиться, – в моих планах нет накачать её, а потом овладеть бессознательным телом. Просто хочу разговорить малышку. Мне нужно знать, кто и зачем это сделал с ней. Не знаю почему. Просто нужно.

Она несмело делает глоток и снова расплывается в нежной улыбке. Понравилось. Ради такой улыбки многие мужики бросили бы весь мир к её ногам. Какая же мразь могла поднять руку на такое совершенство?

– Поговори со мной, котёнок, – сажусь на стул рядом с ней и замечаю, как она инстинктивно пытается отодвинуться.

Эта долбанная тишина уже серьёзно бьёт по моей нервной системе. А меня не так-то легко вывести из себя.

– Скажи хоть слово! – я уже настаиваю.

Хочу услышать её голос. Уверен, он прекрасен, как и сама девочка.

Смотрит в пол и ни звука.

– Ну же? – требую.

Она поднимает на меня взгляд. Сейчас заговорит.

Прикасается кончиками пальцев к своим губам и с тяжким вздохом отрицательно мотает головой.

– Что это значит? – снова зарождается нехорошее предчувствие.

Глухонемая? Исключено. Она прекрасно меня слышит, не глядя на мои губы, а по-другому не смогла бы, будь это так. Или…

Не помня себя от слепой ярости, хватаю своими ручищами её личико и притягиваю к своему.

– Открой рот!

Она испуганно дёргается в моих руках, но мне сейчас не до нежностей.

– Открой рот, сказал тебе!

И она послушно размыкает свои губы.

Облегчённо вздыхаю и улыбаюсь, словно идиот. Язык на месте.

Но тогда, почему она не может говорить?

– Ты мой котёнок-несчастье.

Опять это дурацкое слово. Она не может быть моей. Слишком хороша для меня.

– С ней всё в порядке, Кирилл. Она сама не хочет говорить, – Лаптев поправил очки и вытащил гортанное зеркало изо рта девочки.

– Как это не хочет? – спросил я скорее у неё, чем у врача.

Конечно, Игорь мог и ошибаться. В конце-концов, он не ларинголог. Да, он может мастерски заштопать раненого бойца в полевых условиях, вытащить пулю голыми руками, но вряд ли Лаптев лечил какому-нибудь убийце голосовые связки. И тем не менее, я ему верил. Были причины.

– Думаю, тут либо качественный подзатыльник нужен, либо хороший психиатр, – Игорь снял перчатки и небрежно закинул их в свой чемоданчик. В этом весь Лаптев. По его мнению, любого человека можно склонить к чему угодно с помощью кулака. Не зря имеет дело с мне подобными. Да я, в принципе, и сам так считаю, но это не тот случай.

– Так… И что же мне с тобой делать? – я присел рядом с ней и с радостью отметил про себя, что малышка уже не так меня боится, как вчера. Хороший сон пошёл ей на пользу и она чувствует себя намного лучше. Но её полное безмолвие сводит меня с ума.

Смотрит на меня своими зелёными глазками. Хочу прижать её к себе, накрыть своими губами эти вечно торчащие соски и… Чёрт возьми, я опять не о том думаю. Да у тебя недотрах, Кирюша. Это нужно срочно исправить, иначе, наброшусь на мелкую, как коршун. Не хватало ей ещё и меня в качестве насильника.