Ричард Брук - Созвездие разбитых сердец

– Мне?

– Нет, мне! Я по твоей наводке позвонил в Барселону, сеньору Морено…

– Что?!

– Да, позвонил. Он, к сожалению, не может приехать, даже теоретически, у него все расписано на два года вперед… но зато он мне назвал того, кто может и приедет. Я узнал сумму контракта, и она, представьте, вписалась в бюджет.

Поглощенные своими переживаниями, Павел и Мария продолжали смотреть на Войновского, хлопая глазами, и не особенно вникая в смысл его речей – и он, что-то разглядев на их лицах, махнул рукой:

– Ладно, поговорим подробнее завтра, после репетиции «Одесских рассказов»… заодно поставлю вас в паре… попробуем контактную импровизацию… чтоб были оба, и без опозданий! Понятно? А то выговор вкачу… и давайте-ка, пойдем уже к Андрею! Дома пообжимаетесь, грешники…

***

Полчаса спустя, вполне по-дружески завершив общение с Петренко – совместным разыгрыванием комического этюда, и кое-как отделавшись от Войновского, которому, несмотря на язву, загорелось затащить их на ужин в «Старлайт» или «Ла Кантину» (1), Павел и Мария бродили по «Эльдорадо». Держась за руки, не в силах отпустить друг друга даже на секунду, они выбирали, чем сегодня будут ужинать, а наутро – завтракать, и никак не могли определиться.

О еде им обоим, правда, совсем не думалось: в супермаркет завернули, следуя исключительно прагматизму Бердянского и «родительскому долгу» Марии перед двумя голодными котиками. Вместо того, чтобы складывать продукты в тележку, они целовались между стеллажами с бакалеей, целовались в молочном отделе, целовались среди полок с кофе, чаем и конфетами, потихоньку тискались рядом с ананасами и бананами, и, дурачась, перебрасывались пакетиками сухофруктов и орехов под неодобрительными взглядами надменных менеджеров-консультантов.

Наконец Мария кое-как выбрала: несколько пачек спагетти, итальянский соус, мягкий и твердый сыр, кофе и печенье, подумав, взяла еще сливки для взбивания, упаковку йогуртов и банку арахисового масла, а Павел закинул в тележку огромный пакет аргентинских креветок и пару бутылок белого вина.

– У меня же есть абсент… – напомнила Мария. – И еще осталась твоя водка, вот только мартини я допила за неделю, прости…

– Чудачка, кто же запивает креветки абсентом? И уж тем более – водкой? – усмехнулся с видом знатока высокой кухни Павел, потом задумался на пару мгновений и, развернув тележку, покатил ее в сторону бакалеи.

– Раз ты так настаиваешь на абсенте, нам понадобится вот это! – он взял с полки темно-коричневую пачку кускового тростникового сахара. – Ну что, можем идти на кассу?

– Подожди, мы же не взяли самое главное… Гуляш для Урфина и печенку для Проши… ну, или вырезку, если гуляша не будет…

Соболиные брови Бердянского приподнялись в насмешливом изумлении:

– А попа у него не треснет, вырезку кушать? Мммм? Если ты кота так кормишь, можно я к тебе насовсем перееду жить? А?

Мария покраснела:

– Ой… а ты, наверное, тоже хочешь какое-нибудь мясо?.. Прости, я ужасная хозяйка… Мясо почти не ем и готовлю только по настроению… Но здесь, наверное, должно быть что-то вроде стейков… Ты умеешь их жарить?

Бердянский выразительно посмотрел на ее грудь и плотоядно облизнулся:

– Жарить я умею, и не только стейки… Уж будь уверена, сегодня дам тебе мастер-класс… будет очччень горячо…. и вкуууусно. – его рука властно проехалась по ее бедру, поверх юбки, нащупав границу чулок, а потом нагло, по-кошачьи, переместилась на попу…

– Пашка!.. Не хулигань… они же сейчас охрану вызовут, и мы останемся… ааах… без покупок… Пашенька…

– Не бойся, эти жлобы тут скучают целыми днями в пустом зале, а сейчас наслаждаются «passion show» в нашем исполнении. И зарплату получают из тех самых денежек, что я тут оставлю на кассе. Так что они не дураки охрану звать…

– Тогда пойдем за мясом… – Мария попыталась отойти от него на безопасное расстояние, но ничего не получилось, потому что ее тянуло к любовнику, как магнитом, а уж после обещания Бердянского дать ей некий мастер-класс, она сомневалась, что они вообще дотерпят до квартиры… Попытаться все же стоило.

…До квартиры они все-таки дотерпели – благо, ехать было недалеко, а холодный подъезд и грязноватый лифт не способствовали взаимной страсти, да и руки у обоих были заняты пакетами… но это не мешало им целоваться всю дорогу, на каждом светофоре, и возле машины, пока Павел ее закрывал, и в ожидании лифта…

У Марии уже губы болели от поцелуев, но она не отставала, не уступала, и на каждое касание губ и языка Бердянского отвечала с не меньшей страстью и нежностью, и в коротких паузах, когда они переводили дыхание, шептала:

– Паша, Пашенька… любимый…

Целуя Марию с жадностью голодного узника, получившего вдруг вместо привычной черствой корки целый праздничный пирог, Бердянский сам себе удивлялся – как он мог заподозрить, что она любит еще кого-то, что изменяет или лжет ему? Все это дурацкое недоразумение в больнице быстро прояснилось, и Павлу стало даже как-то стыдно перед больным другом. Выходит, что он снова увел у Дрона девушку – прямо из-под венца, можно сказать…

Конечно, Машка права, она добрая и не стала Андрюху жестоко обламывать, пока он только-только начал поправляться. Ну а как они будут объясняться с ним дальше, еще успеется обсудить и придумать. Теперь же Павел желал как можно скорее загладить свою вину перед ней, очистить их союз от ревнивых подозрений и претензий, скрепить его душевно и телесно… на простынях… в жарком любовном поединке… нет – танце… Да, танце! Именно так он хотел чувствовать ее тело, в тесном соединении и мягкой, плавной гармонии.

…Кошачий дуэт они услышали еще на выходе из лифта. Два голоса – один хриплый и басовитый, второй пронзительный и протяжный, как сирена – выли в унисон и так громко, что заглушили даже стук лифтовых дверей и вновь звонящий телефон Бердянского.

– Сейчас, сейчас, мои хорошие!.. Мама уже идет! – воскликнула Мария, всунула в руки Павлу свои пакеты и принялась нервно рыться в сумочке:

– Ахххх, ну где же, где же эти проклятые ключи?!

Кошки, просканировав пространство за порогом и опознав «маму», завыли еще громче, телефон в кармане Бердянского надрывался, а он сам, нагруженный до зубов, был лишен возможности хоть что-то предпринять: помочь Маше с поисками или заткнуть настырного абонента…

– Аааа, вот! Слава Богу! Сейчас, мои зайчики, уже иду… – Мария отперла оба замка и отворила дверь. Из прихожей на площадку упал сноп света – лампочка у нее в прихожей не была погашена, и на «лунную дорожку» немедленно выпрыгнули жирный рыжий кот и миниатюрная, но тоже округлая серая кошка.

– Уаааау! Мрррааау! Миииииииу! Муууааамма! – в возмущенных кошачьих руладах звучало нечто похожее на «где ты шлялась, мама!»