Турана М. - Любовь твоя стала ядом

– Спасибо, я не хочу, – отказываюсь, кусок не полезет в горло в его присутствии.

Живот, громко протестует, напоминает о том, что он даже не завтракал.

– Похоже, твой желудок так не думает, – иронизирует.

Я краснею, беру стакан с чаем, делаю небольшой глоток, пытаюсь ввести в заблуждение свою пищеварительную систему.

Больше Харун не обращает на меня внимания, поглощает все, что находится на столе. Чертов садист, это самая изощрённая пытка, приятные ароматы заставляют меня глотать слюни. Когда он завершает свою трапезу, я нахожусь на грани еще одного обморока. Достав бумажник, он ставит две сотни долларов под тарелку, встает, я поднимаюсь следом. У выхода к нам присоединяется супружеская пара, я стыдливо опускаю взгляд, захожу за спину Харуна, в жизни не испытывала такого позора, что они сейчас обо мне думают?

– Диана, – произносит женщина, подходит ближе, – это тебе, – протягивает белый пакет.

– О, – не нахожу, что ответить, беру пакет из ее рук, заглядываю в него, вижу контейнер с жареной рыбой и хлеб, от которого исходит тепло и аромат свежей выпечки, – Спасибо, не стоило беспокоиться, – смущаюсь еще больше.

– Я видела, что ты не притронулась к еде, а я никого не отпускаю, не отведав моей рыбки по особому рецепту, Сафар ее сам ловит, – смотрит на мужа с гордостью.

– Спасибо… спасибо большое, – прижимаю пакет к себе, это так трогательно, что я не нахожу слов, – извините меня за внешний вид, – опускаю взгляд в пол.

– Ничего, девочка, – протягивает руку, гладит меня по щеке, – живи долго, передай контейнер через Харуна, а еще лучше приходи к нам еще раз!

Я улыбаюсь ей, украдкой заглядываю на Харуна, кажется, он не имеет ничего против того, что я приняла пакет у женщины. Прощается с ними, идет к машине, садиться в нее. Я бегу следом, забираюсь на заднее сиденье, через стекло машу рукой супругам.

– Ну, а что было дальше? – Джулейла требует продолжения, когда я прерываю свой рассказ.

Вернувшись поздно вечером, она была удивлена, увидев, что у нас на ужин жареная рыба, дело в том, что я не умею готовить, пока мы сидели за столом и не спеша ужинали, я рассказала ей подробности своих приключений в полураздетом виде.

– Дальше он довез меня до дома, остановился у подъезда я поблагодарила и вылетела из машины, – продолжаю я рассказывать, принимаясь мыть посуду, – но он вышел следом, пошел за мной, повезло, что делегации бабушек на лавочке не было, только консьержка, когда я забирала у нее запасные ключи, огрела взглядом, на него покосилась подозрительно, он вместе со мной в лифт зашел, когда мы оказались у дверей, я не выдержала, развернулась к нему и выпалила:

– «Что вам надо? Спасибо, что подвезли и все такое, но к себе я вас впускать не буду!»

– А он что? – Лейла стоит рядом, внимательно слушает меня.

– А он…

Вспоминаю, как по его лицу проходит тень злости, прожигает меня взглядом, подходит ближе, перехватывает запястья, отводит руки в разные стороны, из моих рук выскальзывает пакет и ключи, я забываю как дышать, сердце бьется так, словно сейчас выпрыгнет из груди и в припрыжку по лестницам убежит, его руки проникают под пиджак, скользят по моим плечам и снимают пиджак с меня.

– Это мое! – вкрадчиво произносит он, забирает свой пиджак, разворачивается и шагает прочь.

Я остаюсь на лестничной площадке. Не могу пошевелиться, его шаги отдаются эхом в голове, и только, когда лифт поглощает и увозит его, прихожу в себя, дрожащими руками подбираю пакет и ключи, с трудом справляюсь с замком, проскальзываю в квартиру.

– Оказывается все это время, я была в его пиджаке, и он поднялся, чтобы забрать его. Как будто я бы его себе оставила, – театрально закатываю глаза, заканчиваю мыть посуду, – я же думала, что пиджак Имрана, хотела ему вернуть.

Лейла в ответ хмыкает, мы выключаем свет, выходим из кухни, я иду в ванную. Умываюсь, чищу зубы, возвращаюсь в комнату.

– Ты знаешь, он ненормальный, – начинает подруга, когда я появляюсь, она стелет простынь на своем диване, я помогаю ей, – когда ты потеряла сознание, он закинул тебя на плечи так, будто ты мешок картошки! – выпучив глаза, возмущается, – понес куда-то, я последовала следом, чуть не умерла от беспокойства за тебя, но он так на меня зыркнул, потребовал, чтобы все принимались за работу, после этого я не рискнула пойти за ним, чтобы посмотреть как ты.

– Да, он злой как дракон! Разве только огнем не дышит, вспыльчивый и раздражительный, а его эта манера говорить с издевкой и иронией, выводит из себя! – на одном дыхании перечисляю все его недостатки, переодеваюсь в пижаму, ложусь в постель, – порвал платье на мне, выставив на посмешище, как мне теперь в агентстве появляться после такого?

Мой голос звучит жалобно, стоить только, представить себе это.

– Забей ты на них, подумаешь, в обморок упала, а то, что он на тебе платье порвал, так это та еще сцена была, – выключает свет, ложится в свою постель, – ты знаешь, после того, как он вышел, девочки обсуждали его. Оказывается, Харун известен тем, что никогда не снисходит до моделей. Представь, сколько девушек готовы на все, чтобы он обратил на них внимание, сами к нему липнут, а он игнорирует эти попытки.

– Ммм… – задумчиво буркаю в ответ.

Наверное, его сиятельству нет ровни на всей планете.

– Ладно, давай спать, – предлагает Джу устало.

– Спокойной ночи, – отвечаю я, поворачиваюсь на бок, но сна не в одном глазу нет.

Лежу, прокручиваю в голове события сегодняшнего дня. Вспоминаю супружескую пару, становится тепло, хочется улыбнуться, давно мне не встречались такие дружелюбные люди, интересно, как они связаны со злыдней? Они напомнили мне о моих родных. Бабушка и дед очень тепло относились друг к другу, летом мы переносили стол и стулья во двор, вечерами они сидели за ним и пили чай, тихо обсуждая что-то. Иногда бабушка заливалась смехом, я любила такие моменты, потому что она очень редко смеялась. Наверное, она из-за меня была такой хмурой, ведь я была постоянным напоминанием для всех об их позоре. Сейчас повзрослев, я стала понимать, как нелегко им пришлось в свое время.

Меня мучает один вопрос: любили ли они меня? Хотя бы немного? Закрывая глаза, я стараюсь воспроизвести их лица, но память рисует только общие черты: высокого худощавого деда, его кудрявые седые волосы, бабушка намного ростом ниже, чем он, на ее голове постоянно косынка, только ночью, перед сном она ее снимает, распутывает косу, расчесывает волосы и заплетает новую. Я не могу вспомнить цвет их глаз, форму губ, это все с годами растворилось в памяти.

Даже их фото у меня нет, у нас был старый, потрепанный временем альбом с фотографиями, где они молодые, а мама маленькая, но он остался под обломками дома. Только лицо мамы перед глазами, ее забыть я не могу. Часто вижу ее черты в зеркале, в своем отражении. От нахлынувших воспоминаний, глаза щиплет и становится грустно. Решаю, что лучше уснуть и не мучить себя туманным прошлым. Лейла мирно сопит на соседнем диване, я смотрю на электронные часы, которые показывают, что уже два часа ночи. Закрываю глаза, пытаясь уснуть. В прихожей раздается звонок мобильного. Озадаченная, я встаю и на цыпочках бегу в прихожую, наверное, кто-то ошибся номером, кто бы мог позвонить мне в такое время? Быстро достаю телефон из сумки, которую оставляла в агентстве, но Лейла принесла ее с собой, отвечаю на звонок, желая чтобы он скорее прекратил трезвонить, не хочу тревожить подругу.