Алиса Абра - Приют заблудших душ

– Зачем Донован это делает? – не поняла я.

– Отвлекает внимание от нас с тобой, – ответила Эмилия. – Ты сейчас основная дичь, за которой охота уже началась, но ты пока не обрела достаточно сил, чтобы дать отпор. Твоя бабушка держала их так, что они и пикнуть не смели. Теперь каждый из них мечтает получить такую же власть и готов использовать любые приёмы, даже самые грязные. Борьба за власть и влияние вот их любимое занятие!

– Мне здесь не нравится, – поёжилась я, желая как можно быстрее покинуть бал и скрыться подальше от этих людей, что сейчас весьма живо обсуждали случившийся инцидент. Слова Эмилии изрядно меня напугали.

– Отсидеться вдали от общества не удастся, – словно прочитав мои мысли отозвалась она, – ваш род интересует всех. Если будешь слабой, тебя растопчут, а состояние растащат! Они считают, что у твоей бабушки был ключ к власти, он их и привлекает больше всего.

– Откуда тебе всё это известно? – я с недоверием и тревогой взглянула на собеседницу.

– Дидо бывает во всех знатных домах и слышит многие разговоры, на придурковатого мэтра мало кто обращает внимание, он человек не их круга, – усмехнулась Эмилия. – Прости, что напугала, – она виновато улыбнулась, – но Доновану нужна твоя поддержка, чтобы удерживать эту свору на расстоянии. Тебе стоит быстрее понять правила игры и бить их, их же оружием!

– Графиня, баронесса, как продвигается соревнование? – прервал нашу беседу Донован, присаживаясь за стол. – Вы уже определили победителей? – он окинул взглядом блюда.

Эмилия защебетала что-то об искусстве кулинаров, увидев приближающихся слуг, а я поразилась тому, как легко она поддерживает образ светской дурочки. Даже разговаривая со мной на серьёзные темы, она умудрялась сохранять беззаботно-милое личико, будто речь шла о модных новинках.

– Если вы устали, графиня, – супруг, заметив моё подавленное состояние, ободряюще улыбнулся, – мы можем покинуть бал, но вам всё же нужно определиться с победителями конкурса.

Я растерянно посмотрела на стол, а потом на мужа. Он с едва уловимой улыбкой указал взглядом на некоторые блюда, и я оставила на тарелках маленькие яркие зонтики, обозначающие победителей.

– Ты чем-то расстроена? – спросил Донован, когда экипаж неспешно вёз нас по ночному, но всё ещё шумному городу.

– Я не могу вести себя так легко, как Эмилия, – вздохнула я, не желая признаваться в страхе, который поселился во мне после откровений баронессы.

– У неё большой опыт, а ты только привыкаешь к светской жизни, – улыбнулся он, прижимая меня к себе. – Совсем не обязательно быть такой, как Эмилия, но необходимо научиться скрывать свои истинные эмоции и чувства. Это проще сделать, если придумать себе роль и следовать её характеру.

– Какой образ подошёл бы мне? – тут же заинтересовалась я, взглянув на супруга.

– Твоя бабушка исполняла роль радушной приветливой хозяйки, какой она, собственно, и была, но она не выходила из этого образа, даже в самых сложных ситуациях, – делился воспоминаниями Донован. – Может, тебе подойдёт маска неуверенной в себе восторженной почитательницы науки? Ты это уже демонстрировала на собрании лордов, – он чмокнул меня в нос смеясь.

– Не напоминай, – буркнула я. – А почему неуверенной? Разве я не должна демонстрировать уверенность и силу?

– Лучше казаться слабой, а не быть ей! Твою бабушку долго не воспринимали в серьёз, пока не поняли, что находятся в её власти. И дурачила она всех тонко и вдохновенно, я любовался её игрой!

– Но зачем?

– О секретах вашей семьи ходят легенды, слишком многие хотели бы их узнать, а она не могла этого допустить, – он приподнял мой подбородок и коснулся губ нежным поцелуем.

Я чувствовала себя маленькой потерянной девочкой среди этого жуткого общества, которое в борьбе за власть готово сожрать любого. Как хорошо, что рядом был Донован, такой сильный и надёжный. С ним было спокойно. Я позволила взять себя на руки, внести в дом, раздеть и уложить в постель.

Он коснулся губами моей щеки, как в последнее время делал перед сном, но я обвила его шею руками, не желая, чтобы он уходил.

– Ты действительно хочешь, чтобы я остался? – прошептал Донован, согревая дыханием мою кожу.

– С тобой так хорошо и спокойно, – тихо призналась я.

– Я твой муж и мне нужно не только твоё спокойствие, но и любовь, – он тронул лёгким поцелуем мои губы, покрыл нежными поцелуями шею.

– До-о-н, – застонала я. – Что со мной? Я не хочу тебя отпускать. Я не могу тебя отпустить! – Я подставляла свои губы под его поцелуи, которые становились всё жарче и глубже. Я пылала, изнывая от внутреннего жара, помогала избавляться нам от одежды, которая сейчас казалась совершенно лишней.

Рубашку Донована из нежнейшего шёлка я, стремясь коснуться его удивительной кожи, рванула так, что пуговицы отлетели, звонко рассыпаясь по полу. Он лишь довольно хмыкнул, быстро освободившись от рубахи и продолжил целовать моё тело так нуждающееся в его горячих прикосновениях, в его поцелуях.

Я не задумываясь дарила ответные ласки, с наслаждением приникая губами к его бархатистой коже, касаясь пальцами его сильных плеч, но мне этого было мало. Слишком мало! Я стонала от того, что не могу почувствовать его каждой частичкой своего тела.

– Выпей! – он подал мне бокал с вином. Я с жадностью пила предложенный напиток, проливая себе на грудь драгоценную влагу, которую он тут же подобрал своими губами. Вино затуманило разум, и усилило желание слиться с мужем, забраться ему под кожу навсегда, чтобы он нуждался во мне так же, как я нуждаюсь в нём.

Я чувствовала его руки в самых потаённых местечках и была рада тому, что именно он открыл для меня радость этих прикосновений. Почувствовав в себе горячую пульсацию, я вскрикнула от причиняемой боли, но его пьянящие губы отвлекли меня жаркими страстными поцелуями, и дальше я уже плыла на волнах, прижатая его горячим мощным телом. Я подчинялась ему, я принадлежала ему не понимая, как могла раньше жить, не зная этого счастья.

– Спасибо, ты вернул мне меня, – прошептала я, ещё не осознавая до конца истины этих слов.

– Я люблю тебя, – услышала засыпая.

Я любовалась спящим Донованом, его смуглой загоревшей за лето кожей, похоже, он не чурался простого сельского труда, изгибом его красивых губ, воспоминание о пряном вкусе которых вызывало неизвестное ранее томление, его сильными руками, умеющими прикасаться так нежно и так волнующе, что перехватывало дыхание.

Сейчас я не чувствовала себя одиноко. Я ощущала любовь семьи и тепло родного дома как раньше, в безмятежном детстве. Весь мир, казалось, смотрел на меня с радостью и заботой. Новое ощущение обретения чего-то важного, сокровенного, наполняло меня.