Феалин Эдель - Русалочка. Новая старая история

Русалка пахла морем, пахла свободой, одиночеством, солёной рыбой, пахла горькой, робкой надеждой на жизнь и мечтами простого человека – тёплый ужин и тёплая постель. Русалка была холодной, но куда более живой, чем измождённая тряпочка-Хлоя. Русалка дышала беззвучно, её грудь вздымалась, всё тело двигалось вслед за каждой её малейшей простой животной мыслью – лечь удобнее, подобрать выемку в песке, перехватить резко распрямившуюся травинку или погладить лежащее сверху неподвижное тяжёлое человеческое тело – словно бы успокаивающе и нежно, словно бы с извращённой материнской любовью; и от этого прикосновения не были для Хлои менее желанны.

Хлоя не могла уже ничего сделать, хотя и хотела бы, она только вдыхала всё больше и больше смертельного чарующего аромата, погружалась куда-то в безопасную темноту удушающих случайных объятий и – к своему удивлению – засыпала.

***

Где-то слышался плеск. Хлоя подумала, что её тошнит от воды, от моря, от бесконечной влаги вокруг, мокрых тряпок и прилипающего ко всему песка. Хлоя подумала, что ей ужасно хочется найти нормальную человеческую землю в конце морского пути, нормальный человеческий дом, посадить дерево, родить ребёнка… А эти все путешествия, моря, бесконечный перевалочные пункты и сундуки с жемчугом – настоящий отстой.

Где-то послышался треск, словно кто-то доставал что-то из деревянной коробочки. Хлоя поняла, что ей срочно нужно проснуться.

Русалка нежилась в мелкой прибрежной воде, не испытывая никакого беспокойства по поводу портящих безупречную чешую песчинок, и была очень занята неумелым открытием сундучка, который выпал на остров вместе с Хлоей. Девушка тут же вскочила на ноги и выхватила своё сокровище, прижала к себе, всем своим существом демонстрируя недовольство таким поведением обитательницы вод.

– Это моё. Это принадлежит мне, Хлое, – строго отрезала она.

Русалка словно не заметила недовольства человека, только скользнула дальше в море, пробороздив своим телом песок и водную ткань. И снова замерла.

Хлоя задумалась. Откинула с лица мокрые грязные пряди, снова внимательно вгляделась в знакомый – отражающий любой свет, а сейчас сверкающий на солнце – силуэт. Что от неё убудет, если она отдаст своё сокровище этому существу? Сколько она ещё проживёт на этом одиноком диком острове и какая разница – с жемчугом или без умрёт от жажды? Живот скручивало болью, а она вглядывалась в мерцающую чешую и ощущала реальность этой чешуи больше, чем собственного желудка.

– Ладно, бери.

Хлоя безжалостно вывалила труху содержимого на мокрый песок – несколько золотых монет, жемчужных ожерелий и браслетов – и, подобрав их в ладонь, протянула русалке.

– Смотри, – протянула она, так как от одиночества лезть на пальму хотелось сильнее, чем от боли в животе. – Это… бесполезные побрякушки. Они блестят. Ты можешь забрать их все.

Русалка с любопытством подвинулась ближе, словно узнавая грани дозволенного, подтянула к себе хвост, слегка повернула голову и, наконец, коснулась кончиком длинного мокрого пальца лежащих на ладони Хлои сокровищ.

– Нравятс-с-са! – прошептала она заворожённо.

В серых глазах отражалось истинное упоение эстетикой человеческих безделушек, и Хлоя снова засмотрелась – теперь уже на реакцию создания вод – и не заметила, как длинный тонкий хвост обвил её ногу и потянул вниз. Девушка плюхнулась, рассыпала жемчуг, и русалка тут же бросилась его подбирать, подхватывая всё больше и больше своими маленькими ручками, но не могла унести, снова рассыпала и обдала Хлою мелкими прибрежными брызгами.

– Всё, всё, прекращай…

Отплёвывалась Хлоя, даже не пытаясь вставать – русалка перепрыгивала через неё снова и снова в поисках очередного сбежавшего сверкающего камушка. Девушка не успевала удивиться прыти и гибкости этого существа, а русалка не видела в своём теле ничего странного и отлично им владела. Наконец жительнице вод удалось собрать все безделушки, какие-то – в руки, какие-то – на хвост, и тогда она замерла, балансируя, зрачки её расширились, и, казалось, всё тело участвовало в процессе разглядывания переливающихся на поверхностях безделушек солнечных бликов.

Застыла и Хлоя, снова не зная, смеяться ей или плакать от голода и жажды, но ощущая удовлетворённость от наблюдения за чем-то необыкновенным и прекрасным.

Потом русалка отмерла и фокус её внимания резко сместился с побрякушек обратно на человека. Она взмахнула хвостом, как ребёнок разрушает собственный игрушечный замок, и теперь уже без жалости позволила сокровищу пропасть куда-то в песок.

– С-спащиба, – прошелестела она, то ли подползая, то ли подплывая Хлое под руку. – Хочеш-шь пить?

Девушка не поверила своим ушам. То ли это странное, по-детски наивное, но по-взрослому опасное существо вдруг подумало о ней, то ли это был такой жест доброй воли и благодарности, но Хлоя сначала будто онемела и лишь потом быстро-быстро закивала, мысленно моля, чтобы русалка не передумала.

– Тохда дершис-сь!

Русалка только-только дала времени Хлое вцепиться в покрытые мелкими чешуйками хрупкие плечи, только-только позволила обхватить ногами свою талию и упереться в голубые бёдра, как резко оттолкнулась оказавшимся удивительно сильным хвостом и за пару рывков очутилась уже в глубокой тёмной воде.

Хлоя не успела толком испугаться – всё произошло слишком быстро. Вот она лежала с созданием вод на одном белом песке, а вот оно плывёт по бескрайнему пугающему морю и тащит её на своей спине, почти не испытывая усталости. Вот русалка играла с жемчугом, а вот так по-взрослому предлагает ей помочь. Предвкушение пресной воды развеяло многие сомнения, но одна тревожная ниточка беспокойства всё же осталась.

Солнце сначала блестело на поверхности, потом утопало во тьме глубины. Лучи не могли пробраться под толщу всезнающей и всемогущей воды, которая только белыми верхушками волн казалась тёплой и ласковой. Остальная вода была холодной – как ночная гроза, как обнимающая русалка, как страх, сковывающий сердце. Хлое становилось холоднее с каждым новым преодолённым русалкой метром, но она не хотела об этом думать. Ей казалось глупым после всего пережитого заболеть и умереть от простуды.

Русалка тоже не подозревала о человеческой хрупкости. Она догадалась, что Хлое нужна вода. Не та вода, которую пили и в которой жили русалки, а та, пару капель которой, бывало, падало с кораблей. Бесцветная, безвкусная, совсем не солёная, «пресная» вода – такая была нужна человеку, и русалка знала, где такую воду можно было найти.

Они плыли, разрезая пространство формой своих тел и оставляя после себя неровный пушистый белый след.