Ева Миллс - Ева. Книга 2

Я встала из-за стола и, подойдя к Бьянке, обняла.

– Вы и без того много делаете для меня. Я, наверное, должна признаться. Я не хотела приезжать, ужасно не хотела, но сейчас так рада тому, что я здесь, с вами.

– Я знаю.

– Что?

– Что не собиралась приезжать. Ты тянула с ответом, не с первого раза отвечала на звонки…Твои братья уже почти решили отстать от тебя и пусть бы ты сидела до лета в Испании.

– А почему не отстали? – спросила я, заранее предполагая ответ.

– Я настояла.

Теперь настала моя очередь спрашивать:

– Ты сердишься?

Она смахнула слезы и лукаво улыбнулась:

– Прощу за честный ответ на вопрос.

– Какой?

– Неужели тебе и правда не хочется?

Да дался всем этот секс!

– Бьянка, ну ты что. Я и не думаю про это.

– А собираешься?

– Что? Думать?

– Думать. Заниматься.

Мне вдруг захотелось объяснить ей, чтобы она поняла.

– Бьянка, это не мое. Секс ради секса. Мне не хочется этого настолько, чтобы лечь с кем-то, кого я не знаю и не доверяю, в постель, лишь из-за желания самого процесса. И я на 99 процентов уверена, что мне все равно не понравится. Наверняка не смогу расслабиться, буду нервничать, лежать бревном, думать, что выгляжу глупо, веду себя как неизвестно кто…Вообще, мне иногда кажется, что я и разучилась всему за полтора года.

– Ого, как все запущено. Я и подумать не могла, что… – жена брата выглядела удивленной. – Но слушай, я все равно не верю, что ты совсем ничего не испытываешь. Ты молодая и привлекательная, и соврешь, если скажешь, что за все то время, что вы с Маризой путешествуете, ни разу не почувствовала хотя бы намека на страсть. О, да ты покраснела!

Я прижала руки к горящим щекам.

– И вовсе нет!

– Еще как! Очень сексуально, между прочим.

– Ха-ха. Не смешно.

– Кто он?

– Никто.

– Это ты братьям будешь рассказывать. Колись уже.

Я кинула взгляд на детей. Они вовсю плескались в бассейне, не обращая внимания на сплетничающих мамочек. Рассказывать особо нечего, но…

– В Севилье. У нас было любимое кафе, мы ходили туда каждый день. Мариза рисовала, я ничего не делала, пила лимонад, пыталась строить планы, исчеркала несколько блокнотов бесполезными списками. Место еще такое уютное, с видом на реку, сад весь в цветах, столики маленькие-располагало к размышлениям. Хозяева – брат и сестра, Мария и Аурелио, очень гостеприимные и дружелюбные. В первый раз, как мы пришли, принесли мороженое в подарок, огромные такие вазочки, посыпано шоколадом, орехами… Ну и разговорились. Они немного знали английский, я в школе учила испанский, со смехом и ошибками общались.

– И этот Аурелио…?

– Да.

Вдруг запахло миндалем и свежей росой. Золотой, прекрасный Аурелио был так прост, добр и порывист, так откровенно тянулся ко мне, что не реагировать на это оказалось совершенно невозможно. Всего на два года младше меня, душой я была гораздо старше. В его желании не ощущалось похоти, во взгляде, направленном на меня, сквозила искренняя влюбленность, не та, что требует обладания предметом, но та, что воспевает в поэмах. Я бессовестно грелась в лучах его чувства, принимала комплименты и дары: цветок, домашние конфеты, вышитый платок, карминные бусы, амулет для защиты от сглаза, кувшин оливкового масла. Так тепло и безопасно было ощущать ласкающий взгляд на своих губах, плечах, наслаждаться мимолетными касаниями: задержать пальцы в своей руке, словно случайно дотронуться до волос. Однажды, пока Мариза рисовала портрет Марии, он предложил скоротать время и научить меня печь хлеб. Я по глупости согласилась и ощущение его тела за спиной;

сильных рук, направляющих мои дрожащие ладони, помогающих месить тесто- больше оливкового масла, ми альма, пальцы должны быть влажными ;

щекочущего голоса на шее, объясняющего бархатным тембром: медленней, керида, медленней – одно из сильнейших эротических переживаний, когда-либо испытываемых мной до сего времени. Я не помню, как мы приготовили тот хлеб и как я оказалась дома, трясущаяся и возбужденная, больше всего желающая выскользнуть за дверь и прокрасться воришкой по спящему городу до маленького сада, благоухающего пьянящими вечерними цветами, где – я знала наверняка – меня в эту ночь ждали.

– Но ты не пошла. – Бьянка смотрела понимающе и мудро, и от этого почему-то было больней.

– Не пошла. И на следующий день не пошла. А потом снова позвонил Рэн.

– И ты наконец-то согласилась приехать.

– И я наконец-то согласилась приехать. – тоскующим эхом повторила я, а потом окликнула детей:

– Хватит плескаться, дельфины! Пора отправляться на прогулку.

Так, может быть, что-то во мне пробуждается к жизни? Пусть даже сама я мертва. [32] Я – Зомби (iZombie)

– Мама, ну можешь ты поверить, что мы самыми-самыми первыми увидим «Месть ситхов»?

Маме, то есть мне, было определенно все равно, но я, любуясь оживленным лицом Маризы, послушно изобразила восторг.

– Да, это такой сюрприз, ужасно интересно.

– Особенно для тех, кто имеет представление о том, кто такие эти самые ситхи, – ехидно вмешался Рэн, и я состроила ему в ответ гримасу.

Наверное, я была самым странным посетителем на 58-м Каннском кинофестивале. Абсолютно не разбиравшаяся в кино, не знавшая ни картин, ни актёров, ни тем более режиссёров, я то и дело проходила мимо какой-то знаменитости с деревянным лицом, и только пожимала плечами на возмущенное шипение дочери: «Мама, ну как ты могла не узнать Томми Ли Джонса!»

Сейчас мы все толпились в гостиной, готовясь к выходу. Во внеконкурсной программе стоял показ завершающей части космической эпопеи Джорджа Лукаса "Звёздные войны: Эпизод III – Месть ситхов". До начала было еще три часа, но почему-то все настаивали на том, что необходимо выйти пораньше.

Дети сбегали к Дворцу фестивалей и, вернувшись, доложили обстановку: набережная Круазет забита фанатами вдоль и поперек, кроме самого режиссера ожидают еще Кристенсена, Портман и Джексона.

Бренда, Мариза и Ким были давно одеты и сейчас от нетерпения били копытом, как дикие мустанги. Скорей, скорей собирайтесь. В итоге, быстро посовещавшись, мы отправили их вместе с Рэном за его таинственной и долго скрываемой пассией – Анной. Брат явно не горел желанием так сразу показывать любимой, с какой сумасшедшей семейкой она связывается, но Бьянку, впопыхах докрашивающую левый глаз, эти сомнения ни капельки не волновали. «Пускай привыкает».

Когда Рику два дня назад жестом фокусника вытащил веер билетов и сообщил, что мы идем на премьеру, до одной меня не дошло, по какому поводу поднялся радостный визг. Когда же взбудораженные дети и не менее взбудораженные взрослые, перебивая друг друга, наконец-то довели до моего ничего не понимающего в культовых фильмах сведения, из-за чего вся эта шумиха, легче на стало. Зачем я должна смотреть непонятную космическую фантастику, при том еще и не сначала? Но мои робкие возражения «а может, останусь дома» не стали даже слушать, а на следующее утро Бьянка, всучив детей мужчинам, потащила нас по магазинам выбирать наряды.