Игорь Дихтер - Посмертие

Сумраков поспешно отвернулся от окна, дрожащими руками сложил все рисунки в стол и ринулся на улицу. Хорошо, что у него была своя каморка, иначе бы кто-то точно посчитал, что Игорь сошёл с ума…

Пышная юбка платья была украшена тяжёлыми рюшами. Турнюр тонко указывал на время, когда этот призрак ещё был обычной живой женщиной: 1870-е. Плечи незнакомки скрывала накидка «сорти де баль» в форме пелерины. Какого цвета был наряд, узнать было невозможно. Дама, будто бы нарисованная карандашом, шла по улицам, то и дело останавливаясь и оглядываясь на Сумракова. Тот несмело двигался следом, в волнении кусая губы. Где-то через час они вышли к двухэтажному синему зданию, из которого доносилась музыка. На чёрной вывеске было написано: «Концертный зал «Коала». «Карандашная дама» (так прозвал её Игорь) медленно растаяла в воздухе.

«Дальше что? Зайти, что ли?» – нервно подумал мужчина и вошёл в здание. Большинство людей поднимались на второй этаж, и лишь некоторые проходили к концертному залу, протягивая билетёру билеты. Игорь поднялся по лестнице и оказался в кафетерии. Для тех, кто сидел возле полустены, открывался вид на первый этаж. В концертном зале отсутствовал потолок и можно было бесплатно наблюдать за выступлением музыкантов, попивая кофе с пирожными. Количество мест было строго ограничено: не более пятнадцати столиков на двоих. Всех, кто пытался прорваться в кафетерий, чтобы стоя наблюдать за выступлениями, выводила охрана. Сумраков рассеянно огляделся и увидел пустой стул, на который явно уже положил глаз какой-то тип, спешащий из другого конца зала. Сумраков оказался первым. Ухмыльнувшись на злобный взгляд в свою сторону, он посмотрел вниз. В зале уже наступил полумрак, нарушаемый только светом софит. Музыканты группы «Наутилус» стали выходить на сцену, и помещение содрогнулось от радостных криков и аплодисментов.

Когда умолкнут все песни,

Которых я не знаю,

В терпком воздухе крикнет

Последний мой бумажный пароход:

Гудбай, Америка, о-о-о,

Где я не был никогда,

Прощай навсегда,

Возьми банджо, сыграй мне на прощанье!».

Мне стали слишком малы

Твои тёртые джинсы.

Нас так долго учили

Любить твои запретные плоды.

После окончания первой песни к столику подошла официантка:

– Что будете заказывать?

И только в эту секунду Сумраков увидел, что напротив него сидит какой-то мужчина. Игорь поспешно взял карточку меню, тем временем незнакомец негромко сделал заказ:

– Чёрный кофе с сахаром и обычный бисквит.

Женщина быстро всё записала в блокнот и выжидательно посмотрела на Сумракова. Тот сконфузился ещё сильнее и заказал чай с пирожным «Корзиночка». Это было первым, что он увидел в меню. Когда официантка ушла, пряча блокнотик в карман фартука, Игорь несмело взглянул на мужчину. Тот достал сигареты и вальяжно закурил, как-то странно взирая на него. Сумраков отвёл взгляд на сцену, не понимая, почему этот незнакомец на него уставился. Вскоре принесли их заказы. Увлечённый концертом, Игорь испачкался кремом «Корзиночки» и тогда незнакомый мужчина заговорил. Обхватил длинными пальцами чашку с кофе, он сделал глоток и доброжелательно произнёс:

– У вас нос в креме.

– А? Спасибо… – вздрогнув, Игорь схватил салфетку и вытер ею нос.

– Вы здесь впервые?

– С чего вы взяли?

– Мне так показалось, – оголив большие белоснежные зубы, обаятельно улыбнулся незнакомец.

– Да, впервые. А вы?

– Я уже приходил сюда.

Сумраков кивнул и смял салфетку, снова отворачиваясь к сцене. Ему было не по себе: он не очень-то любил беседы с незнакомцами. Никогда не понимал, как следует себя вести, чтобы не показаться странным или глупым. Впрочем, он всегда отличался от большинства людей: нервные движения, непроизвольные покусывания губ, ажитация или сильная заторможенность, склонность «залипать» на один предмет и забывать обо всём на свете. Не исключено, что именно это и заинтересовало незнакомца, который лишь изредка поглядывал на сцену, большую же часть времени рассматривал помятого Сумракова с его взлохмаченными светлыми волосами, доходящими до середины шеи.

– Заказал бисквит и совершенно его не хочу. Может, съедите? – спросил незнакомец, допивая кофе.

– Вы точно не будете? – снова взглянув на мужчину, рассеянно спросил Сумракова.

– Точно, – с этими словами он пододвинул тарелку к Игорю. – Как вас зовут?

– Игорь Сумраков. А вас? – взяв ложку, он начал поедать бисквит, то и дело бросая взгляд на сидящего напротив.

– Эрик Штерн. Приятно познакомиться. Давай на «ты»?

Сумраков кивнул, жуя. Он успел рассмотреть своего нового знакомого: нордически строгое лицо, крупный прямой нос, тонкие губы, холодные светло-зелёные глаза, короткие русые волосы, идеально выглаженная серая рубашка. Было в его облике нечто хищное, пугающее и манящее одновременно.

– Я отойду на несколько минут, – сообщил он, вставая.

Игорь допил чай и откинулся на спинку стула. В ушах звенела очередная песня, которую пела группа, и поначалу не происходило ничего необычного, но потом… потом стены стали таять, становиться призрачными, все звуки терялись где-то вдалеке, словно доносились из-под толщи воды. Сумраков в ужасе наблюдал за всем этим, схватившись за столешницу. Яркая вспышка пронзила его разум, и он увидел картинки из чьей-то жизни, словно смотрел фильм.

Алла Леонидовна Герчик родилась в Санкт-Петербурге в 1850-м году. В возрасте восемнадцати лет она познакомилась с юным офицером, в которого без памяти влюбилась. Но служанка, работающая в доме Герчик, тоже увлеклась этим молодым человеком. Она пыталась соблазнить его, отчаявшись, ходила к колдуньям, но офицер не обращал на неё никакого внимания. И тогда девица пошла на преступление: она отравила Аллу, подмешав яд в её вечерний чай. Служанка подкинула бутылочку с мышьяком в спальню Герчик, чтобы все подумали, что девушка покончила с собой.

Тьма рассеялась и в пустом тёмном зале возникла призрачная фигура Аллы. Глядя на Игоря большими, полными боли, глазами, она заговорила, и слова её эхом разносились по залу:

– Алексей подумал, что я предала его, что не любила! А я любила его так, как никогда и никого… Пожалуйста, найди его могилу и положи на неё моё письмо, которое я написала ещё при жизни, но так и не успела отправить!

Игорь изумлённо распахнул глаза, когда в его руках оказался пожелтевший конверт. Витиеватым почерком на нём было написано: «Алексею Красовскому».

– Но как я найду его могилу? Это ведь невоз…

– Я покажу тебе его! – вздрогнув, поспешно воскликнула девушка и взмахнула рукой.

Пред глазами Сумракова возник образ статного юноши в офицерском мундире с белыми кучерявыми волосами и грустными зелёными глазами. Через мгновение очередная вспышка пронзила разум Игоря. Он крепко зажмурился, а когда открыл глаза, то обнаружил, что всё ещё сидит за столом, а «Наутилус» продолжают концерт.