Фиш Стрэнджер - Бессонница: хозяйка твоих снов

– Да тут у нас президентский люкс! Trump Tower! Если ты понимаешь, о чём я говорю.

– Эммм… – я стараюсь отвернуться, чтоб не прыснуть смехом. Тот момент, когда становится стыдно за другого. Неужели Тереза не понимает, насколько глупо звучат сальные шуточки от неё, пожилой старой девы?

– И не надо на меня так смотреть. Уж поболее тебя знаю о Белоснежках!

Киваю в знак согласия. Сто пятьсот лет назад, до того, как Терезу назначили старшим администратором, она обслуживала исключительно «Белоснежек». То есть таких, как новенький, пациентов в коме – в палатах реанимации и интенсивной терапии. Затем я и позвала её сюда. Сдерживая ещё одну волну хохота, поднимаю серьёзный взгляд. Только не сейчас. Иначе она уйдёт. И унесёт с собой секрет Башни Трампа.

– Разве у коматозных бывает эрекция? Ты часто такое видела? – Тереза тут же оживилась, уловив моё внимание к её опыту.

– Стояки бывают и у трупов! По другой причине, но…

– Да ладно?!

– А как ты хотела? Мужики… готовы возбудиться во время жизни, после жизни, вместо жизни. Им только повод дай! Нагладила поди?

– Тереееза! – я театрально закатываю глаза, «типа обиделась», дабы отшутиться. Но всё равно краснею. Стрёмно, когда ты настолько одинока, что тебя подозревают в совращении полумёртвого. А тебе всего 25.

На секунду я представила разочарованное лицо Курта – того последнего, с сайта знакомств. Обломает меня, если перенесу наше свидание на следующий уикэнд? Тереза, вдруг, продолжила, рассеяв мои мысли.

– Знаешь, Эбигейл. Скажу тебе одну вещь. За всё время, пока я здесь – я так и не нашла ответ. Сколько врачей сменилось, новые аппараты, технологии… А Белоснежки уходят от нас, когда захотят. И приходят тоже. Одни лежат неделями, месяцами стабильно, без улучшений, а потом… как по щелчку пальцев – начинают шевелиться, плакать. Ведь ничего не предвещало, долгое время, ни-че-го! И ты думаешь – не чудо ли? Давай, приходи в себя. Но заходишь после отсыпного на смену, а его койка уже пуста.

Или наоборот, молодой, здоровый как огурчик – жить и жить. Да как вот этот вот твой парнишка. Форма лёгкая, наверняка слышит нас даже. А в сознание не приходит. Хоть ты юлой вокруг крутись. Понимаешь? Мы поддерживаем их тело, и неплохо. Лучше, чем раньше. Они не задохнутся, не умрут от обезвоживания, им вполне комфортно лежать тут. Но никто: ни я, ни даже доктор Хёрт, не знаем, когда пациент решит ожить. Или умереть. И мы не в силах повлиять. На всё воля Господа. Так что… Не вздумай привязываться.

– Окей, – после такой тирады любое слово кажется лишним. И, чтобы не закреплять у Терезы ассоциацию между мной и гениталиями новенького, я спешу удалиться из палаты. Тем более, моя смена закончилась ровно полчаса назад.

Мужчина знакомится с эрекцией ещё до рождения

… И мы можем увидеть этот процесс на экране УЗИ. Гениталии начинают развиваться примерно на 6-й неделе беременности, и через 10 недель после этого у эмбриона мужского пола может появиться эрекция.

Нейла

Я повторяю ему наш разговор с Вороном ещё раз. Слово в слово, стараюсь вспомнить, ЧТО и КАК он говорил. Вдруг это важно? Я пытаюсь сосредоточиться. Вспомнить. Вот он остановился, по-птичьи повернул на бок голову. Моргает карими глазами-бусинами. Короткие, но густые ресницы. Коричневые. Я люблю наращивать такие, ведь никто не скажет, что они не твои. Смотрится натурально. Это всегда в тренде. Хотя… Вряд ли птица заботится о моде.

Птица ли он? Черные, маслянистые перья… Клюв матовый, кажется, он чуть длиннее и уже, чем у уличных ворон. И то, как он по-птичьи поворачивает голову. Наверняка, он даже сможет посмотреть взад себя. Никто из людей на такое не способен. С другой стороны, его руки, пальцы в грубых перчатках. Как уверенно Ворон держит трость… Зачем вообще ему трость? Он шагает вполне уверенно, почти не опираясь. Шаг. Шаг. Инвалиды так не ходят. А как он пару раз поднимал эту трость, постукивал о штанину, заправленную в сапог. Наверняка, под мантией обычное мужское тело. Ворон – мужчина. Но эти перья… Такое нарастить невозможно. Да и откуда он узнал про шарик? Эта песня… Почему настолько больно для меня? И как всё… растворилось в воздухе…

В ушах стоит его низкий, раскатистый голос:

«…Я настоятельно советую ВНИМАТЕЛЬНО слушать меня. Больше слышать, меньше говорить. Это приблизит вас к Цели».

«Когда говорю я – вы молчите. Иначе ваше путешествие окончится ничем».

Что это значит? Чем должно окончится «наше путешествие»? И где мы? Неужели, мы действительно умерли? Так выглядит ад?

Я вспоминаю долгие, одинаковые дни в ослепительно-белом изоляторе. «Распределительный центр» – как объясняла мне женщина по рации. Вряд ли женщина. Чат-бот, какие установлены в Телеграм. Только голосовой. Повторяла как попка-дурак одно и то же. Ничего не отвечала на слёзы, угрозы… мат.

Так что… несмотря на Ворона и все непонятки, здесь всё же лучше, чем в распределителе. Здесь я хотя бы не одна…

Парень позади будто подслушал мои мысли, тут же оживился.

– Ты уверенна, что слышала именно такие слова? И музыка была? Я спрашиваю, потому что ничего этого не слышал! Ты абсолютно уверенна? И ты видела только одного ммм…ворона в мантии?

– Ну конечно я уверенна! Или что, думаешь, я в глаза долблюсь? – честно говоря, я поторопилась, определив парня в плюсы нахождения здесь. Пока он мало чем отличается от женщины из распределителя. Зачем спрашивать одно и то же в третий раз, если мой ответ никак не изменяется?

– Не исключено.

– Ты совсем больной?

– А ты правда считаешь себя здоровой, наблюдая как ворон в мантии достаёт шарик из задницы? Really?

– Я говорю то, что вижу. Если тебя не устраивает мой ответ – не задавай вопросов. Вроде бы просто?! – и всё же парень прав. Изолятор, ворон, капсула эта… уродская. Не похоже на реальность. Что если всё это – один большой приход? А если так, то, по закону вертолёта, главной заповеди нашей студенческой общины, нужно:

А) Заземлиться ногой об пол

Б) Причинить себе боль

Я подворачиваю пальцы к ступне, стягивая туфлю. Благо, я всегда делала это мастерски. Ведь когда в кабинке клубного туалета тебя страстно целует незнакомец, некогда нагибаться. Туфля спадает со стопы, и я ловко переворачиваю её шпилькой вверх. Зажмуриваю глаза и прицеливаюсь пяткой. Давай!

Я опускаюсь на шпильку всем весом. Боль стреляет из пятки куда-то в глаз.

– Бл&!

– Эй! Что случилось? Ты кого-то видишь? Говори! Говори вслух!

– Мать твою… – скулю. Похоже, я проткнула себе пятку. И ничего не изменилось.

– Говори, не молчи! Что ты видишь?

– Всё в порядке… – как неприятно признаваться в том, что ты идиотка, – просто ПМС, живот свело.

– Если всё происходящее нереально, а мы, ну, например, лежим где-нибудь в кустах обдолбанные… То твой красный шарик – прямо по Фрейду.