Мирон Воробьёв - 13 дней

Она принялась плакать еще больше, завывая на всю квартиру. Мне было жаль ее, но мое снисхождение ее бы ничему не научило.

– Хочешь плакать, стань вон в тот угол, повернись лицом к стене и плачь! – резко сказал я, снова подойдя в прихожую.

Она начала снимать ботинки:

– Говорю второй, последний раз, раздеваться я тебе не разрешал! Я разрешил тебе пойти в угол!

Айя неуверенно, виновато и с непониманием происходящего, пристально глядя мне в глаза, медленно пошла в сторону указанного ей угла, оставляя за собой грязные следы на паркете. Пока она шла, я не сводил с нее строгого взгляда, и как только она стала в угол, вернулся на кухню и залил вскипевшей водой заварник с чаем. Затем я открыл холодильник, достал подаренный рестораном шоколад, отломил чуть меньше от половины плитки, положил его на тарелку и сел в кресло. Включив телевизор, я начал пить чай с шоколадом и переключать каналы в поиске интересного фильма или передачи. Айя в это время всхлипывала в правом углу в нескольких метрах от меня. В зале был выключен свет, поэтому из-за телевизора я почти ее не видел, только очертания мокрого и грязного котенка, принесенного с улицы, плачущего в углу по пока непонятной мне причине.

Прошло около сорока минут молчаливого стояния и всхлипывания в углу. Я заметил, что она начала уставать – мялась с ноги на ногу, облокачивалась грязной головой на стену, выпрямляла и снова сутулила спину.

Усвоив утренний урок, я решил, что в первую очередь ее нужно научить перестать стесняться меня и "играть" в общении, она должна стать откровенной и открытой, и я решил научить ее этому, правда очень своеобразно.

Встав с кресла и выключив телевизор, я включил свет в гостиной. Затем я снова сел в кресло и сказал Айе:

– Подойди сюда и стань ко мне лицом!

Она сначала повернула голову и дрожа неспешно пошла в мою сторону. Стоя в углу, она вытирала слезы и сопли рукавами и руками, поэтому вся белая куртка была в характерных пятнах. Она подошла и стала в метре прямо передо мной.

– Раздевайся! – спокойно и строго сказал я, глядя прямо ей в глаза.

Не поднимая глаз, она сняла грязную куртку, затем принялась за ботинки, не выпуская куртку из рук. Сняв обувь, она положила куртку сверху и отставила все в сторону. Дальше она засунула ладошки рук в карманы джинсов и замерла.

– Я же сказал, раздевайся! – уже громче и резче сказал я.

Она подняла глаза и исподлобья нагло переспросила:

– В смысле?

– Я не разрешал тебе говорить, я сказал тебе раздеться. Когда нужно будет остановиться, я тебе скажу!

Она уткнулась глазами в пол, подбородок начал дрожать, глаза снова начали наливаться слезами, и она медленно начала поднимать руки и снимать с себя шерстяной свитер. Она положила его на пуховик и начала медленно расстёгивать пуговицы джинсов.

– Ты с утра ходила по квартире в трусах, а сейчас что поменялось? Ты можешь ответить!

– Я боюсь тебя! – промямлила Айя.

– Ты должна бояться только себя и того бардака, что у тебя в голове! Снимай с себя все, и быстрее! – настойчиво сказал я.

Она расстегнула все пуговицы и спустила джинсы до колен, а затем начала топтаться с ноги на ногу, снимая полностью джинсы ногами.

– Можно я скажу? – дрожащим голосом спросила Айя.

– Говори, только одним предложением!

– Я не хочу снимать футболку! – почти шепотом сказала она.

Я медленно и спокойно встал в кресла, резко схватился обеими руками за горловину футболки и разорвал ее прямо на ней. Она испугалась и руками закрыла грудь, приподняв одну ногу к животу.

– А я хочу! Продолжай, у тебя ровно двадцать секунд, чтобы снять носки, трусы и эту тряпку у тебя на груди, иначе я выставлю тебя на лестницу в таком виде, – произнес я спокойным голосом, не прекращая смотреть Айе в глаза, и сел назад в кресло.

Она медленно, по очереди сняла красные носки с нарисованными на них желтыми звездочками, которые снова подтверждали мою теорию, что ей нужно прекратить быть ребенком и что, скорей всего, она использует подобное поведение и образ, как защиту от внешнего мира, людей и, конечно же, мужчин. Явно, кроме ее последнего парня, в ее жизни были сильные негативные потрясения, связанные с мужчинами, о которых мне еще предстояло узнать.

На ней осталась порванная футболка и трусики чисто белого цвета без каких-либо рисунков, с легким кружевом на резинках. Засунув большие пальцы по бокам в трусики, она остановилась и посмотрела на меня. Ее взгляд был как последняя остановка перед прыжком со скалы. Я увидел это в ее глазах и сказал:

– Продолжай!

Она начала медленно тянуть трусики вниз, опустив взгляд к своему лобку, словно смотрела, пытаясь оценить, каким его увижу я, и понравиться ли он мне. У меня пробежались "мурашки в голове", словно покалывания в мозге, то ли предостерегающие от чего-то, то ли дающие понять, что пик эмоционального напряжения достигнут. Но я всеми силами старался не подавать вид присутствия хоть каких-то эмоций, так как это разрушило бы весь момент. Наконец, она спустила трусики до половины бедер, и они сами упали на пол. Айя отодвинула их, отступив ногами и от смущения слегка скрестила дрожащие ноги. Под не выбритым и сильно заросшим лобком хорошо виднелись массивные половые губы. Они были крайне непропорциональны телу Айи, и практически лежали на бедрах. У многих мужчин есть пунктики по отношению женской вагины, но моя основная слабость – большие половые губы, испещрённые морщинками и микроскопическими складочками. Они податливы и, по моему мнению, представляют из себя отдельный половой орган у очень небольшого числа женщин, разнообразные игры с которым могут доставить удовольствие обоим партнерам.

На моем лице появился легкий, едва заметный румянец, но мне казалось, что мое лицо просто горит ярким пламенем и этого едва не заметила Айя. Она явно комплексовала по поводу больших половых губ, хотя это было абсолютно глупо. Ее вагина напоминала, как ни банально, спелый розоватый персик, который хотелось вкусить прямо сейчас. Я осек себя и взглянул Айе в глаза, она сильно покраснела, одной рукой она закрывала грудь, а второй пыталась безуспешно прикрыть половые губы и лобок, отвернув голову к окну.

– Убери руки на бедра, я хочу на тебя посмотреть! – сказал я.

Она медленно, рывками, сильно напрягаясь от плеч до кистей, начала убирать руки с груди и вагины одновременно. Когда они достигли бедер, Айя посмотрела на меня, явно ища в моих глазах оценку своей внешности.

– Поставь ноги на ширину плеч, – решительно произнес я.

По неизвестной причине, она сделала это немного смелее, расставив ноги и обнажив всю прелесть своего влагалища.

– А теперь, возьми свою футболку и джинсы и вытри свои грязные следы на полу и стене. Тщательно, на коленях, а я прослежу за тобой!