Жозефина Мутценбахер - Мои 365 любовников

– Конечно, он всегда был очень одарённым поэтом, меня это действительно радует!

Видела и слышала я в ту пору многое. Но бесконечно так не могло продолжаться, чтобы почти каждый вечер тайком ускользать из квартиры во дворце Иги! Рано или поздно это обязательно выплыло бы наружу. И тогда я заявила Иги, что бульвар Ринг слишком для меня шумен и что у меня от этого постоянно болит голова. Он, правда, очень протестовал, и мне пришлось две недели его уговаривать, Игнац непременно хотел, чтобы я всегда была под рукой. Но потом я всё же получила небольшую, милую квартирку во Внутреннем городе, находившуюся в нескольких минутах езды от дворца Иги и довольно близко от Козырной улицы. Таким образом, я нашла прекрасный выход из положения. Теперь, как бы поздно я ни вернулась домой, часто в четыре часа утра или того позднее, я имела возможность довольно неплохо отоспаться до десяти часов, а раньше этого времени Иги у меня и не появлялся. Иногда мне случалось, правда, встречать в «Артистическом раю» знакомых Иги, но им я в таком случае всегда говорила, что оказалась здесь совершенно случайно и очень просила их, ради бога, ни словом не обмолвиться о нашей встрече Игнацу, иначе он оторвёт мне голову. И они все охотно обещали мне хранить молчание и вдобавок хохотали до упаду. Такова жизнь: если мужчина в годах обзаводится молоденькой и шикарной любовницей, все ему завидуют, и когда она обманывает его, злорадствуют и желают ему такой участи, и каждый способствует этому с тем большим усердием, чем лучше ему отполируешь! Надо сказать, что у меня сложилась довольно необычная ситуация: я уже тогда кружила вокруг совсем молодых, высоких, черноволосых парней, лет приблизительно двадцати пяти. Обычно такое происходит, вообще-то говоря, только с уже стареющими женщинами, которые немного стесняются того, что не бог весть что уже из себя представляют, и нередко вынуждены ещё и платить за это. Однако мне было около тридцати, то есть я была, как говорится, «в самом соку» и, тем не менее, чувствовала аппетит к молодым членам. Боже мой, мне ничего не стоило завести себе молодого, симпатичного актёра, и такие кандидаты имелись, ибо волочились за мной целой сворой, точно псы в августе. Но я в целом оставалась верной своему Иги и если уж выбирала, то самое лучшее. Я хотела, чтобы теперь, наконец, наступил мой черёд подыскивать для себя таких мужчин, которые нравились бы мне. И ещё одно: я хотела отныне сношаться не за деньги, а, как изысканные дамы, бесплатно или, во всяком случае, за что-нибудь приличное – за шубку, ожерелье и тому подобное. В ту пору я уже дорого ценила свою малышку. Но поскольку моими молодыми любовниками в большинстве своём были художники и другие неимущие бедняги, я оставила все, как есть и ещё больше научилась этому радоваться.

Я часто поднималась в ателье жизнерадостного «маэстро Макса», веселье там всегда било через край. Постоянно на софе и на сундуках возлежали его знакомые, дымили вовсю папиросами, пели под гитару, играли на гармошке, что-то критиковали, спорили, разыгрывали боксёрские поединки. И когда кто-то из них приходил с девушкой, то Максль сквозь пальцы смотрел на то, что парочка уединяется за занавеской, и потом оттуда доносится их возня. Подобные вещи у Макса никого особенно не волновали. Ателье у него было очень просторное и очень забавно обставленное.

Макс был, вероятно, самым большим сквернословом из тех, которых мне случалось встречать когда-либо. Он обильно уснащал свою речь ругательствами и непотребными выражениями, и каждый вечер наверняка подминал под себя новую девицу. По всему ателье у него были развешены японские и китайские гравюры, на которых были изображены совокупляющиеся во всевозможных позах пары. Мужчины были очень крупными, часто с брюхом и исполинским стержнем, сплошь затканном синеватыми прожилками, а женщины – совсем маленькими, с крохотными титьками. И всем этим азиатам спаривание, похоже, доставляло исключительное удовольствие, потому что лица их украшала радостная ухмылка. Далее у Макса была целая коллекция африканской резной скульптуры из чёрного дерева, подмалёванного красной, жёлтой и белой красками. Сплошные негритянки с оскаленными зубами, обвисшими заострёнными титьками и огромными головами, они руками широко раздвигали себе деревянные влагалища, словно в ожидании негритянского кутака. Но самой привлекательной была гипсовая копия одной древнеримской статуи почти в натуральную величину, Макс когда-то собственноручно изваял эту копию в Италии. Это была верхняя часть туловища мужчины с весёлой, пройдошливой физиономией, с огромным ртом, маленькими рожками и острыми ушами. Торс этого «беса» стоял на колонне приблизительно в метр высотой, и из того места, где тело начиналось, наружу торчал небывалый по размерам, напряжённый и заострённый на конце фаллос, сделанный тоже из гипса, но исключительно натурально и добротно. Макс объяснил мне, что это «Приап» и что ему поклонялись древние римляне! Которые, похоже, были большими ветрениками и сластолюбцами. Каждой женщине, приходившей в его ателье, Макс первым делом показывал «Приапа». Член у фигуры блестел и лоснился, потому что девушки, приходившие позировать, часто в шутку примеряли его к себе! Макс это совершенно не поощрял, и поэтому сразу ворчал:

– Прекрати, тупая башка! Ты же его отломаешь! И вообще, для чего здесь я!

Когда я впервые поднялась к Максу, он как раз рисовал. На постаменте перед ним стоял совершенно голый молодой человек. Я как дура уставилась на него, подобное мне приходилось видеть не часто. А уж я-то на своём веку действительно много на голых мужиков насмотрелась. В парне было почти два метра росту, мощные широкие плечи, узкие бёдра и ни единого волоска на всём теле, покрытом великолепным загаром. Он был словно вылит из бронзы. Я с удовольствием поставила бы такое изваяние у себя в комнате вместо безвкусных бронзовых статуй Иги, сплошь женщин. Увидев меня, молодой парень поспешно спрыгнул с постамента. Макс отбросил карандаш в сторону, обнял меня и звонко расцеловал.

– Пепи, стерва ты маленькая, ну наконец-то ты появилась! Но не пялься по сторонам и не мешай, мне надо срочно работать! Можешь сразу же стать моделью, знаешь, я получил заказ на фигуру для фонтана!

Продолжая ворчать, Макс тут же начал срывать с меня одежду. Наглец, у него был огромный практический опыт в подобных делах. Ленты, застёжки, петли и бантики, всё было мгновенно расстёгнуто и развязано. И хотя я сопротивлялась как могла, через две минуты оказалась голой, как новорождённый младенец!

– А это мой племянник, Ханс! Тоже, к сожалению, художник по профессии, а сегодня модель! Ножки, правда, немного коротковаты, но в остальном вполне сносная фигура!