Жозефина Мутценбахер - Пеперль – дочь Жозефины

«Только разок коснуться и погладить её», – думает он, и его рука тут же с ласковой осторожностью опускается на пизду.

– Ах, – вырывается вздох у лежащей в обмороке девочки, волна дрожи пробегает по её стройному телу, однако Пеперль не приходит в себя, крепко, можно даже сказать, судорожно продолжая сжимать глаза. Рука учителя дотрагивается теперь энергичнее, он внимательно смотрит на девочку и тут замечает, как веки у неё начинают подрагивать, а линия рта принимает сладострастное выражение.

«Вот оно что, – приободрившись, думает он, – маленькая стерва совсем не в обмороке! Да ведь она просто со мной забавляется!»

Тогда он отбрасывает всякое стеснение и несколько глубже вводит палец в подставленную ему девичью пизду. Пеперль постанывает, однако продолжает разыгрывать беспамятство. Её тело извивается под натиском умелого пальца учителя. Внезапно она ощущает прикосновение языка к своей вечно ненасытной расселине. Она высоко выгибает живот, чтобы облегчить учителю доступ к сокровищнице, тихонько постанывает и ворочается, но при этом с томительной страстью думает о его большом и упругом хере, который хотела бы почувствовать в себе. Она ощущает еще один могучий натиск языком, потом учитель внезапно останавливается.

– Не надо, – шепчет упавшая в обморок, – не останавливайтесь!

– Сейчас, сейчас! – Учитель в два шага подскакивает к двери, запирает её на ключ, возвращается обратно, возбуждённо сопя, и Пеперль видит, как он извлекает из брюк свой большой толстый хер и подносит его к её полудевственной пизденке.

«Ах, – думает Пеперль, – наконец кто-то меня отсношает».

Она совершенно затихает, а молодой человек предпринимает попытку ввернуть в узенькую щелочку свою исполинскую дубину. Сперва ощущение этого ей приятно, Пеперль настолько возбуждена, что готова, кажется, терпеливо снести все испытания. Но потом, когда он пристраивается по-настоящему и уже собирается проникнуть в заветный грот, её пронзает такая неимоверная боль, что она подаётся назад и кричит:

– Нет, нет… нет, я этого не вынесу.

Её ладонь безуспешно пытается оградить дырочку от вторжения. Мужчина грубо отталкивает её руку и пытается насильно пробить себе вход. Однако она не успокаивается, происходящее доставляет ей жуткую боль. Этот гигантский хуй, вероятно, был бы способен без остатка заполнить даже какую-нибудь старую ёбаную-переёбанную блядищу, однако необъезженная расселина Пеперль не в состоянии вместить объём этого поршня.

– Погоди, – тяжело сопит молодой человек, он, похоже, совершенно потерял голову. – Я ещё войду, мне только нужно для начала растянуть эту узкую щелку пальцем, а потом тебе уже будет совсем не больно.

Он довольно грубо хватает девочку, поднимает её и укладывает на кожаный гимнастический козел. В таком положении она почти не в состоянии двигаться, постоянно рискуя свалиться на пол. Он широко раздвигает её ноги, и сейчас она беззащитна, отдана натиску обезумевшего и похотливого любовного стержня учителя. В ней нарастает страх, однако неодолимое желание узнать, что же за этим последует, всё же берёт в ней верх.

– Последний раз, пожалуйста, господин учитель, не делайте мне больно, – но она уже не может сомкнуть ноги. Учитель, к этому моменту утративший всякое внешнее достоинство, чьи взъерошенные волосы прядями свисают ему на лицо, в ответ лишь смачивает мизинец и начинает пробуравливать им возбуждённую дырочку. Сначала всё идёт довольно легко, ибо Пеперль и сама это когда-то пробовала, проторив отчасти туда дорогу. Но потом, когда учитель, видимо, совсем потерявший контроль над собой, пытается проделать то же самое указательным пальцем, тело Пеперль пронизывает острая боль, и она вырывается из грубых рук, которые причиняют ей такие ужасные страдания.

– Угомонись сейчас же!

Учитель приходит в ярость и сжимает девочку в железных объятиях. Потом проводит стремительную атаку. И вот его толстый палец уже по самый корень вогнан в пизденку.

– Ой… ой… ой-ой-ой… – кричит Пеперль, у неё пропадают почти все приятные ощущения, и она готова сейчас действительно упасть в обморок, но когда учитель извлекает палец, с губ её срывается возглас разочарования.

– Ну, вот видишь! – Учитель с удовлетворением показывает ей окровавленный палец. – Кровь девственницы, – говорит он и с большим наслаждением облизывает палец. – Это вкуснее шампанского, от которого только быстро пьянеешь.

С этими словами он склоняется вниз и начинает языком зализывать ужасно саднящую пизду, снимая подобным образом всякую боль, и Пеперль сейчас лишь сладострастно постанывает, когда язык учителя проникает глубоко внутрь. Она совершенно не соображает, в каком именно месте сейчас язык. Он то скользит вверх по клитору, то спускается вдоль складок влагалища и снова проникает глубоко в щелку. Пеперль вне себя. Она ничего не видит и не слышит, весь спортивный зал кружится перед её глазами, гимнастические шесты превращаются в огромные, подмигивающие хуи. И внезапно она ощущает на своей дырочке что-то большое, толстое и тёплое, она ещё шире раздвигает ноги, и затем её пронзает сильнейшая, ужасная, почти непереносимая боль. Она инстинктивно подаётся назад, дергается из стороны в сторону, пытаясь спастись от этой боли. Ей кажется, что настал её смертный час, что сейчас учитель насквозь проткнёт своим долотом её живое тело, и тут боль вдруг ослабевает, а по ляжкам девчонки течёт что-то горячее.

– О боже, – стонет учитель, – это длилось так долго и на меня накатило так быстро, что я даже не сумел толком продрать тебя как следует, – сетует учитель и добавляет: – В настоящий момент ты ещё слишком молоденькая, пока ты ещё ебаться не в состоянии!

Это задевает Пеперль за живое.

– А вот и могу, – говорит она, мужественно пересиливая боль, – это хуй у вас, простите, чересчур уж велик!

– Да нет, хуй у меня самый правильный, но твоя сладкая пизденочка ещё слишком узка.

Носовым платком он обтирает ляжки Пеперль, обильно залитые семенем, затем разворачивает девчонку, раскрывает её всё ещё судорожно сжатые ноги и заодно вычищает языком чуть кровоточащую пизденку.

– Я, конечно, лишил тебя девственности, но, к сожалению, только пальцем, а это всего лишь полдела и можно считать, что почти ничего не произошло. Должен признаться, что у тебя такая сладенькая пизденочка, так бы и засадил тебе крепким ударом, так бы и разорвал тебя! Да, при виде такой красивой дырочки, не долго и рассудка лишиться!

– Она и вправду красивая? – спрашивает польщённая Пеперль, и хотя ей сейчас вовсе не до смеха, пытается через силу улыбнуться учителю. Учителя охватывает воодушевление.

– Я вообще ничего совершеннее в жизни не видел, об этой пизде когда-нибудь заговорит вся Вена.