Е. А. Михайлюк - В свободном падении

– Ах, да. Ну, разумеется, мы едем ко мне, – возвратившись с небес на землю, ответил он. Впрочем вид у него по-прежнему был довольно потерянный, как будто прохладный ночной воздух стер из его головы все воспоминания о нынешнем вечере.

– Вот и отлично. Где ты припарковал свой автомобиль? – энергично вопросила Анджелина, крутя головой по сторонам.

– Хм… Анджелина, милая, думаю, Вы уже догадались, что я совсем не рыцарь, и уж тем более не принц, а потому у меня нет верного коня, – кротко проговорил юноша, виновато опуская глаза.

– Что ж, в таком случае, не изволите ли проводить даму до ближайшей станции метрополитена? – не теряя оптимизма, отозвалась женщина.

– Почту за честь, – заметно приободряясь промолвил Артур, с готовностью подхватывая женщину под руку.

Поезд вырвался на свет из темного тоннеля, и их взору предстала панорама ночного Берлина. По обе стороны железнодорожного моста, насколько хватало глаз, простиралась необъятная пустыня электрических огней. Многоэтажные здания вздымались ввысь, отбрасывая красноватые блики на свинцовые облака смога, нависшие над городом, словно грозные стражи неведомого королевства.

– Удивительно, как похожи все города, когда оставляешь позади исторический центр, – приглушенно промолвил Артур, перекрывая своим глубоким голосом ритмичный стук электрички.

– Не знаю, наверное. Мне трудно судить: Берлин – единственный большой город, в котором я побывала за всю свою жизнь, – с легкой грустью в голосе отозвалась Анджелина.

– А сами Вы не из большого города? – то ли утверждая, то ли задавая вопрос, проговорил юноша.

– Нет, я из деревни. Скверное местечко, но живописное. Все свое детство провела там, но ничего не помню. Кажется, развлечений там особенных не было, да и работы тоже, – пояснила женщина.

– И Вы приехали в Берлин, чтобы хоть как-то заработать на жизнь? – высказал очередной вопрос-догадку Артур.

– Не совсем. Дело в том, что я хотела сначала лишь немного поднакопить денег, а

потом сразу же пойти учиться. А уже потом устроиться на работу, да не на первую попавшуюся, а непременно на ту, которая будет мне интересна, – горько усмехнулась женщина, отрывая взгляд от окна.

– Сколько Вам было тогда лет? – чуть тише спросил молодой человек.

– Семнадцать, – коротко ответила она.

– В этом возрасте все так рассуждают. Вам не в чем себя винить, – вкрадчиво промолвил Артур, немного склоняя голову набок.

– С чего ты взял, что я себя в чем-то виню? – негодующе воскликнула Анджелина и бросила на своего спутника испепеляющий взгляд.

– Вас выдают Ваши глаза, – слегка растягивая слова, произнес юноша. -Даже когда Вы улыбаетесь, Ваши глаза грустны.

Услышав последние слова, женщина вновь одарила молодого человека убийственным взглядом.

– Вот и сейчас, когда Вы на меня сердитесь, Вы все так же о чем-то грустите, – с

горькой улыбкой на губах поговорил Артур. На мгновение он рискнул заглянуть в бездонную пропасть ее глаз, но затем опять обратился к видам ночного города.

– Ты меня совсем не знаешь, и не можешь судить о подобных вещах, – практически шепотом произнесла Анджелина. На это молодой человек ничего не ответил.

– Следующая станция – наша, – как ни в чем ни бывало, сообщил он, когда электричка совершила очередную остановку.

– Далеко же ты живешь, – сквозь зубы проговорила женщина.

– Зато там, где я живу, хотя бы немного видно звезды, – пожал плечами юноша.

«Какой же ты еще чистый. И наивный. Давно ли тебе самому было семнадцать лет?» – подумала Анджелина, когда Артур вновь предался своим мыслям. Все его черты находились в напряжении: тонкие брови сдвинуты на переносице, острый кончик носа приопущен, на лбу пролегли глубокие складки, а взгляд был точно направлен не перед собой, а в глубины сознания. «И все же, кто ты такой, Артур: агнец Божий или всадник на белом коне?»

– Нам пора выходить, – внезапно очнулся от оцепенения молодой человек и, сделав пригласительный жест, поднялся со своего места. Двери пустого вагона распахнулись, и Анджелина молча проследовала за ним.

Резкий щелчок выключателя, и тесную прихожую озарил желтоватый свет. Артур отошел в сторону, чтобы, как добропорядочный хозяин, пропустить Анджелину вперед. Женщина ловко сбросила туфли и огляделась по сторонам, лицо ее выразило странную смесь удивления и разочарования.

– Это не то, что Вы себе представляли, я угадал? – смущенно улыбаясь, промолвил юноша.

– Вовсе нет, что ты. Здесь очень мило, – сдавленным голосом ответила Анджелина.

– Бросьте, Вы меня не обидите, если скажете, что я привез Вас в какую-то дыру. Для таких женщин, как Вы, в прошлые века возводили дворцы, – мягко проговорил молодой человек.

– Теперь ты решил меня вогнать в краску? – беззлобно усмехаясь, отозвалась женщина.

– И в мыслях не было, – грациозно проскальзывая мимо, обронил Артур. -Располагайтесь, а я пока попытаюсь исправить положение, – добавил он, скрываясь в конце коридора.

Анджелина робко заглянула в ближайшую комнату: там располагалась спальня-гостиная. Женщина перешагнула порог и нажала на кнопку выключателя. Оказалось, что стены этой комнаты были выкрашены кремовой краской, пол устилал некрашеный паркет. Напротив двери находилось довольно большое, квадратной формы окно, занавешенное жалюзи. Из мебели здесь были только приставленный к дальней стене двуспальный матрас, застеленный светлым покрывалом, скромный плательный шкаф, вторая половина которого, казалось, отсутствовала, да одинокий стул с полосатой обивкой. На противоположной стене висела репродукция какой-то расплывчатой картины, однако большую часть пространства занимало черное лакированное фортепьяно. Пожалуй, оно было единственным предметом в этой комнате, да и во всей квартире, на котором лежал отпечаток любви и заботы. Дело в том, что и коридор, и эта импровизированная спальня были аккуратно прибраны, но ни одна поверхность не сияла так, как крышка и основание музыкального инструмента.

Когда Артур появился в дверях с бутылкой красного вина и двумя хрустальными бокалами в руках, Анджелина пристально вглядывалась в репродукцию картины, тщетно пытаясь понять, что же на ней изображено.

– Ах, Вам нравится Тернер? – воодушевленно поинтересовался юноша, поймав ее взгляд.

– Кто, прости? – с неловкостью в голосе ответила Анджелина вопросом на вопрос.

– Уильям Джозеф Тернер, британский живописец-романтик. Это его картина, – не без удовольствия пояснил молодой человек.

– Да, верно, а я и забыла. Но только вот что на ней нарисовано, Артур? – напуская не себя невозмутимый вид, промолвила женщина.

– Это корабль. Видите, он уже почти дошел до гавани, как вдруг его захлестнула