Саид Юланов - В отражении прошлого

Я поблагодарил ее, и схватился за шею, воспоминания о том, как я сюда попал и на шее должна виднеться странгуляционная полоса, но к моему счастью, я был в кофте с длинным воротом. Видимо брат и тут успел меня оградить от мнений людей, да, на тебя сразу будут смотреть по-другому, если узнают, что ты попал сюда в попытке самоубийства. Даня всегда опережал меня на несколько шагов.

Я чувствовал слабость, все еще не мог собраться, прилег на подушку и закрыл глаза. Немного полежав, я услышал голоса своих родных, но делал вид, будто я уснул. Мне было страшно и стыдно смотреть им в глаза, что я смогу им сказать? Что они обо мне подумают? Все, что они мне дали, я готов был оставить. Мне хотелось заплакать, но я ждал, пока они уйдут.

– Он только прилег, – радостно промолвила Инга, она потрясла меня за плечо, я вынужден был открыть глаза. Двое пожилых людей, отец у меня старше матери, уже совсем седой старик с небольшим пузом, в брюках и рубашке стоял надо мной и смотрел прямо в глаза, его растянувшаяся по лицу кожа делала лицо нелепо большим, а глаза словно раздулись, я не мог понять что это – злость, сострадание или разочарованность. Рядом куда моложе смотрелась моя мать. Возраст брал свое, они были совсем маленького роста. Каштановый оттенок волос моей матери, она красила их и следила за своим внешним видом, была как обычно в балахонистом платье и балетках, она почти всегда так наряжалась, куда бы ни шла.

У неё взгляд был совсем другой. Первый раз в жизни она не хотела меня жалеть, она смотрела так, словно я предал ее доверие, растоптал все, что было заложено в меня за все годы воспитания. Как я мог так пасть в её глазах. Невольно по моему лицу покатились слезы. Я не мог их держать, но не одной мышцей лица не показывал, что я плачу.

Инга смотрела на всю эту картину словно в кино, дед не просыпался, но нам было плевать, это наш спектакль и мы должны были все решить, не смотря на зрителей, да особо и внимания на них не обращалось. Все натянулось как на приговоре судьи в суде, я чувствовал, что сейчас решиться продолжении моего общения с родителями и моя судьба, в общем.

– Просто пропустим этот момент и будем двигаться дальше! – сердито и словно милуя меня, произнес отец. Он кинул мне спасительный круг, когда я уже почти утонул. Его взгляд сменился на сострадающий, мать, невольно, повторила тоже, что и он. Я нашел в себе силы встать и обнять их, они тоже не стояли столбом и дали мне понять, что это не шутка, а они действительно не будут заострять внимание на этом инциденте. Я был в шоке и слезы отчаяния сменились на слезы радости.

Однако наш диалог не затянулся, у них были еще некоторые дела. Я пообещал, что подобных случаев никогда не будет, они поверили мне, как всегда верят родители обещаниям их ребенка, что больше не будет двоек, или, что он больше пропустит ни одной пары, дав им надежду на мое исцеление я снял груз их плеч и они смогли уехать.

– Эм, а что сейчас было?? – Какое любопытство, как она осмелилась задавать такие острые вопросы? Но в её глазах не было наглости или презрение – чистой воды любопытство, такое детское и невинное.

– Ты хочешь это услышать? – я был рад, что она проявляет интерес ко мне, как не крути, но мне сейчас нужно было именно женское внимание.

Глаза вспыхнули синим пламенем, – Да! Расскажи мне.

– История долгая, поэтому подожди до вечера, – я улыбнулся, и в её глазах огонь потух тут же. Она отвернулась, говоря, что держит обиду, но рыжеволосые девушки меняют решения 7 раз в неделю, поэтому я не беспокоился.

Мама привезла мне еду, наконец-то домашняя еду, долго я не наслаждался этим деликатесом. Пообедав, я услышал, как с койки поднимается старик.

– А ну подай мне мои тапки, внучёк. – Он обращался ко мне. Я подал.

– Выспались? Или еще пару часов? – Мне показалось, что я смешно пошутил, я заулыбался. За спиной услышал хихиканье Инги, и это придало мне уверенности в моей смешной шутке.

– Да, давно так не спал, здесь какая-то волшебная атмосфера не находите?

– Наверное, скорее повлияла доза успокоительного, а не атмосфера этого ужасного места. Тут даже дышать невозможно, повсюду запах больницы…

Дед засмеялся и достал шахматы – Так давай развлечемся!

– С удовольствием выиграю у вас одну партию. Белые начинают и …!

– И быстрее проигрывают! – перебил меня старик.

Инга быстро потеряла интерес и ушла на процедуры, мы остались вдвоем.

– Я не спал.

– Что? – переспросил я.

– Твой отец, ему тяжело было признать, что ты попал сюда из-за попытки самоубийства. – Дед тяжело закашлял, он смотрел на шахматы не отвлекаясь.

Я потерялся в фигурах от такого неожиданного диалога, но повторял за стариком и продолжал играть. – Я немного запутался…

– Я служил.

– В смысле? – опять не понял я.

– Много чего пережил. Вот своё доживаю, но до петли дело не доходило.

– Может просто никогда не переживали что-то, что было у меня? – вдруг, неожиданно для себя вспылил я.

Игра продолжалась, но я уже потерял весь азарт и вкус, он задел мои чувства, намекнув на мою слабость. – Я думал об окончании жизни. – Снова захватил мой интерес. – Была темная ночь, но поступил приказ нашей бригаде устроить штурм одного небольшого лагеря. – Рассказывал он. – Их убежище было в небольшом домике без стекол на окнах и без дверей, мне казалось, что там никого нет, не было дежурных и дозорных, мы зашли в дом и начали его осматривать, но снова никого не нашли. Я спустился в подвал и обнаружил там одного человека лет 30. Я навел на него автомат, а он упал на колени и замолил о пощаде, он рассказывал, что залез сюда за припасами и не желает никому навредить, в основном он нес какой-то бред, а в конце сказал: «Вы можете не верить людям, но обязаны верить в людей!» Сильное заявление взыграло на моих чувствах, я отпустил его, сказал, что мы сейчас уйдем, а он может выйти следом, через минут 10, чтобы никто его не заметил. Стоило мне отвернуться, как у него в руках появился нож и он кинулся на меня с такой яростью, словно я разрушил его жизнь. Удар прикладом в голову обезоружил и тут же убил его, я смотрел на него и не понимал, что не так с ним, почему он не просто ушел и заметил в его руке что-то лежало, это был амулет в виде сердца. Там обычно лежит фотография близких людей, – дед достал из кармана этот амулет и показал мне, – вот он, я решил забрать его, если когда-нибудь я найду его семью, я верну им это, так я подумал в тот момент. Тяжелее неизвестность, чем горькая реальность. Внутри него фото его семь, жена и двое детей. Придя обратно в лагерь, я нашел в погибших этих людей, мы убили их при штурме какого-то объекта. Честно говоря, я уже не помню. – Его глаза покраснели, а руки затряслись. Он поставил мне мат дрожащей рукой, и это дало мне понять, что он все еще помнит и голова у него соображает так же, как и в молодости, он просто не хочет об этом говорить. – Он перевел взгляд на мое лицо и чутка повернул голову по часовой стрелке. – Я винил себя тогда, думал, что поступил ужасно, но со временем пришел в себя. А у тебя, что случилось? Можешь не рассказывать, но если что-то ужаснее, чем это, то можешь не прислушиваться к моим словам.