Сергей Ростовцев - Аннигиляторы

Марк так был захвачен соревнованием, что сразу и не заметил, что возле него сидит Марта.

– Привет! Сбежала с занятий?

– Какие занятия? Все наши здесь. Вон, Алик Скобелев на своей стрекозе летает. Кто же это пропустит?

– Это твой знакомый, твой сокурсник?

– Не сокурсник. Он с мехмата. Но личность в универе известная.

– Как здоровье мамы?

– Спасибо, лучше. Не то, что совсем хорошо, но врачи уже не предупреждают меня, чтобы я готовилась к худшему.

– Очень приятно слышать.

– Витамины, прогулки, умеренные физические нагрузки делают своё дело.

Глаза у Марты смеялись, и Марку захотелось их расцеловать.

Марта правильно оценила его взгляд и тихо сказала:

– Позже.

А соревнования тем временем продолжались.

Разрыв в очках между Чалиным, Скобелевым и остальными участниками был таков, что было ясно, борьба за первое место развернётся между ними.

Начиналось высшее пилотирование.

– За кого болеешь?

– Не поверишь. За стрекозу.

– Ну, тогда будем болеть вместе.

Начались соревнования в фигурах. Это была самая интересная часть соревнований.

Септалёты выполняли разные фигуры.

Оценки были разные, но Чалин со Скобелевым продолжали уверенно лидировать.

Наконец начались упражнения «самоубийц». Так их называли.

Септалёты поднимались на высоту два километра и, падая с неё, должны были совершить максимальное количество мёртвых петель.

Центральный двигатель при этом отключался. Когда участник его включал, отсчёт петель заканчивался.

Не все машины принимали в этом участие.

Сначала выполнялась прямая петля. Во время прямой петли кабина септалёта находилась внутри петли.

Чалин и Скобелев выполнили по двадцать петель, и Чалин, хоть и ненамного, продолжал лидировать.

Предстояла обратная петля, самое высоко оцениваемое упражнение, когда кабина септалёта была снаружи петли.

Перед последним упражнением у Скобелева было то небольшое преимущество, что лидер начинал первым.

Чалин опять выполнил двадцать петель. А выполнить столько же обратных петель, сколько и прямых, было замечательным результатом.

Марк понял, что Скобелев проиграл, но во взгляде Марты читалась надежда, она так держала кулаки за Скобелева и так следила за «стрекозой», что у Марка появилось беспокойство.

И упражнение стрекозы началось. Тут Марк понял, что она собралась вытворить.

Скобелев отключил не только центральный винт, но и винты, стоящие посередине, пустив в противопоток винты, стоящие на длинном хвосте и впереди машины.

«Двадцать сделает, но на большее высоты не хватит», – подумал Марк.

Но какое-то расстояние Скобелев всё же выиграл, и когда до воды оставалось метров девяносто, пошел на двадцать первую петлю.

– Он разобьётся – вылетело у Марка.

– Не каркай.

Когда до воды оставалось тридцать метров, стало совершенно ясно, что траектория петли окончится в воде.

И вдруг произошло чудо. Задев кабиной септалёта поверхность Днепра, стрекоза, так и продолжая лететь вверх тормашками, включила центральный двигатель и вышла из петли. Потом она сделала спираль, развернувшись на сто восемьдесят градусов, и полетела на посадку.

Вся набережная ликовала и аплодировала, а у Марка замерло сердце.

И тут произошло нечто неожиданное для зрителей, но не для Марка. Вместо организаторов к септалёту Скобелева подлетел вертолет федеральной полиции.

– Лети. Лети! – прошептал Марк, сжимая кулаки. Вся ревность, вызванная реакцией Марты на Скобелева, ушла в сторону, и он желал только, чтобы этот мальчик взвился в небо и исчез на своём двигателе с аннигилятором.

Скобелев как будто услышал эту молитву Марка. Стрекоза дёрнулась… но поздно. Федералы уже набросили замки с якорями на рули машины.

Марта смотрела на Марка с удивлением и испугом.

– Что? Что происходит? Почему там федералы, и что значит твоё: «Лети»?

– После. Хорошо? Смотри, что происходит, и не реагируй.

Серьёзный тон Марка и его играющие желваки заставили Марту отложить вопрос.

Но смотреть было не на что. Федералы вывели Скобелева и посадили его в свой вертолёт, а кто-то из них сел в септалёт Скобелева, и обе машины направились в западном направлении, где на углу улиц Чкалова и Короленко находилось их управление.

Вся набережная молчала. В молчании замерли тысячи людей, пришедших посмотреть на соревнования.

И вдруг оттуда, где находились организаторы соревнований, раздался звук громкоговорителя. Микрофон в руке держал Чалин.

– Победа в сегодняшних состязаниях присуждается Алику Скобелеву!

– Пижон твой Скобелев и дурак. А Чалин настоящий мужик. Использовать аннигилятор на соревнованиях не только полный идиотизм, но и бесчестно…

– Почему это мой?

– Ну пускай будет мой.

– Нет уж. Мой так мой.

Марк с Мартой шли по жёлто-багряному ковру из листьев осеннего леса. Небо было затянуто облаками и мир замер в ожидании дождя.

– Я без всяких приборов понял, почему он не врезался в воду, а у федералов техника. Лучше бы он в воду врезался. Сто процентов бы спасли. А кто его теперь от каторги спасёт? Ну а случилось такое – лети подальше. Причём сразу.

– А догонят?

– С аннигилятором не догонят. А догонят, так хоть шанс был. А так?

– Ну не догнали. И что потом?

– Потом свобода. Свобода вне цивилизации, но свобода! Почему ты всё время мне возражаешь?

– Ну тебе же надо куда-то своё раздражение излить. Мне оно не опасно. Обниму, и ты весь мягкий и пушистый.

Марк понял, что Марта права, и ему сразу захотелось быть мягким и пушистым.

– Ну так обними.

Марта обняла его, и они так, обнявшись, пару минут постояли на золотом ковре листьев.

– Может, его отпустят? Ну, может, через пару лет?

– Не отпустят. – Марку стало грустно, и было очень жаль «стрекозу». – За аннигилятор пожизненная каторга без разговоров.

– Маму кладут на обследование.

– Когда?

– Через два дня.

– Прекрати ей давать лекарства и утилизируй их.

– Я уже прекратила и лекарства хорошо спрятала.

– Спрятала? Спрятала – не поможет. Уничтожить надо. Когда понадобятся, я ещё достану.

Марк увидел красные ягоды. Он сорвал кисть и продел в петлю комбинезона Марты.

– Красиво.

– Это рябина.

– Я знаю.

Они дошли до септалёта, залезли в него и полетели к дому Марка.

Марк был полон предвкушения того, что произойдёт у него дома. В этом предвкушении он уже ласкал Марту. Но вместе с этими чувствами в нём бродило какое-то гаденькое предчувствие. И именно это предчувствие его не обмануло.

Внизу, около входа в свой дом, он ещё издалека увидел своего «слона».

Марк слегка изменил курс и поднял септалёт выше. Впереди был холм, и это было естественно.