Лана Муар - Новогодняя аллергия

Не то чтобы я ее боялся, просто мне было непонятно почему она перестала рычать и дергает самым кончиком хвоста.

– Вот и все. Извините еще раз. – произношу ей, убирая с ноги Кумы каблук и вталкивая его обратно в лифт. – Пусть исполнится любое ваше желание. Хорошо?

Она едва заметно кивает и медленно пятится.

– Не волнуйтесь, мы вас больше не потревожим… Мы уже уехали… Простите моего друга… – медленно говорю я, пока двери лифта не сомкнулись, и разворачиваюсь к Куме. – Ты охренел? Ты представляешь, что там она себе подумала? Ладно ты меня сегодня закошмарить решил, а ее-то за каким хером?

– Да ладно тебе, Дэн. Малость переиграл.

– Вот с этим ты переиграл! – обвожу рукой свой наряд, – А там ты вообще краев не увидел!

– Дэн…

– Еще одна такая выходка и я тебя лично урою! Понял, пердун доморощенный? Поехали уже на твоем розовом понике кататься и бухать!

– Э-э-э… – Кума косится за мою спину.

– Здрасьте… – выдыхаю я обернувшись. И, натянув на лицо улыбку, добавляю – С наступающим…

Словно по заказу, перед раскрытыми дверями лифта стоит человек пятнадцать. И по их лицам было нетрудно догадаться, что последние предложения слышал не только Кума, а Снегурка-мутант явно станет главной темой для разговоров…

Кажется, у меня появилась четвертая причина ненавидеть Новый год. Двери лифта уже давно закрылись и табло несколько раз отсчитало свои циферки до единицы, а потом снова вверх, замирая на тех этажах, где выходили люди… Но подойти и нажать кнопку вызова… Ни за что! Никакими угрозами меня не затащить внутрь. Я осторожно посмотрела вправо, туда, где на двери висел знак лестницы, и маленькими шажочками двинулась к ней, прижимая Бублика к груди и не выпуская двери лифта из поля зрения. Лишь когда я спустилась на три пролета мое сердце стало понемногу замедляться. О каких Бабайках и Кащеях могла идти речь, если на тебя вываливается Это? Да Бабайка просто ангел, которого забыли причесать, а Кащей так вообще сама милота…

– Бублик, ты живой? – спросила я завертевшуюся таксу.

И сломя голову понеслась вниз. Там у подъезда Мирошка, а здесь – неизвестно ещё кому взбредет появиться. Перескакивая через ступеньку, я спустилась в самый низ и приоткрыла двери в фойе. Убедившись, что там пусто, пулей пробежала по плиткам под мрамор, подгоняемая звуком своих же шагов, выскочила на улицу и понеслась к знакомому силуэту.

– Мироша! Господи, ты бы видел… ты мне не поверишь… – затараторила я.

Но Мирон кивнул, открыл заднюю дверь своей машины, пропуская меня в тепло.

– У вас вроде двор приличный, но таких долбоящеров… Я даже на телефон снял. Потом Аньке покажу – пусть поугарает! – Мироша тянет мне свой мобильник, на котором открыта папка с видео, – Самый верхний включи.

Я нажимаю на файлик и понимаю, что долбоящеры, которых увидел Мирон, буквально пару минут назад пытались меня заманить в лифт. На видео было видно, как эта парочка загрузилась в розовый лимузин под хохот Мироши, а потом из люка на крыше автомобиля высунулась голова в красной шапке, посох, дальше показались плечи в красной шубе. Все это происходило так медленно, словно Дед Мороз едва протиснулся в отверстие люка, но когда фигура выбралась по пояс и постучала концом посоха по крыше к знакомому хохоту добавилось: « Э-ге-гей, залетные!!! Неси меня мой поник! Тпру… Бля… Но!!!». Лимузин плавно тронулся и покатил к выезду с парковки.

– Катаринк, у вас тут кто-то наркотой балуется что-ли? – спросил Мироша и я пожала плечами.

– Они меня в лифт хотели затащить… – пропищала в ответ, возвращая телефон.

– Перепугалась? – Мирон видит, как я киваю, качает головой, – Скоты! Ты как хочешь, но я тебя до офиса сам отвезу. И завтра с утра заберу.

Спорить сейчас с ним глупо. Во-первых, Мироша все равно упрется, а во-вторых, меньше всего хочется вылезать из машины и толкаться в метро. Под защитой единственного мужчины, которому я доверяю, гораздо спокойнее. Вот только и туда, и обратно ему придется ехать по пробкам, и Нюта будет волноваться, что ее муж задерживается, о чем и говорю вслух.

– Катарин, Анька больше будет переживать, если я тебя одну отпущу. – произносит он, – Тем более после такого. Отвезу тебя и точка. Не думай даже.

Я снова киваю, пристегиваюсь ремнем безопасности и беру Бублика обратно на колени – собакен уже намеревается перелезть на переднее сиденье, где лежит пакет, старательно обнюхивая все вокруг. Мирошка смеется, достает из пакета небольшую упаковку с собачьими вкусняшками и передает мне.

– Уже учуял. Все только не скармливай. Олька просила купить, хочет заняться дрессировкой твоего злыдни.

– Спасибо, Мирош.

Я выуживаю из коробочки маленькую палочку, сую под нос Бублику и ласково глажу под довольное почавкивание.

К самому зданию, в котором находится головной офис, можно подъехать с четырех сторон, минуя шлагбаумы и охранников. И если бы у Мирона не было пропуска – он возил кого-то из начальников, – мне пришлось бы топать до центрального входа пешком. А так я выбралась из машины почти у самой лестницы. Всего лишь пару раз пришлось показать свои пропуска. Один раз на въезде на территорию и второй перед главной парковкой. Иногда мне кажется, что тех, кто тут работает, охраняют получше самого президента.

– Завтра в девять я тебя заберу. – говорит Мироша через приоткрытое окно, и я снова киваю. Прямо китайский болванчик.

– Бублик! Не наглей! – строго произношу собакену, который уже перебрался на переднее сиденье и почти полностью залез в пакет, тщательно изучая содержимое.

– Беги, Катарин. Не мерзни.

Я машу ладошкой отъезжающей машине и быстро поднимаюсь по лестнице к высоким дверям. Очередная проверка пропуска, беглый осмотр содержимого рюкзака, и охранник возвращается в свой закуток больше похожий на аквариум. Лифт, двадцать третий этаж и полнейшая тишина. Через толстенные стекла не доносится ни одного звука с улицы, обычно яркий свет выключен и горят только дежурные светильники, добавляя ощущение какой-то сонливой медлительности, захватившей все вокруг. В рабочие дни тут совсем по-другому. И я впервые спокойно иду, не боясь столкнуться с каким-нибудь менеджером или посыльным – в любой из рабочих дней народа здесь больше, чем селедок в бочке. И все куда-то торопятся, снуют из отдела в отдел, что-то носят в папках или катят на тележке – Зверь выдрессировал всех. И все знали, что за каждую выплаченную им копейку, могут спросить в любой момент и выпнуть без малейшего намека на сожаление, если ты не оправдываешь занимаемую должность. Даже уборщицы наводили настолько идеальный порядок, что самая критичная проверка не нашла бы ни одной пылинки или бумажки, валяющейся в неположенной ей месте. Длинные ряды столов повторяли друг друга, как под копирку. Монитор, несколько органайзеров под документы, подставка под ручки – типичное место младших по рангу. Дальше, за стеклянной перегородкой, зона тех, кто повыше. И на их рабочих столах иногда мелькали рамочки с фотографиями, но чаще все тот же аскетизм, чтобы не привлекать лишнее внимание – Нюта говорила, что каждое утро Зверь проходит по этажу в свой кабинет и лично проверяет порядок на столах. Не знаю зачем ему это нужно, но нарушать заведенные правила никто не рисковал. Дальше снова стеклянная перегородка и кабинеты начальников отделов. Для них к комфорту добавлялись стены из матового стекла, поднимающегося на метр и плавно переходящего в полностью прозрачное. Жалюзи, которыми можно было отгородиться от окружающих, большую часть времени открыты и мебель. Удобная, статусная, но все равно мурашки бежали по коже – ни о каком уединении тут речи идти не могло. В моем закутке стены и двери были непрозрачные, а на стандартном столе было, как минимум, четыре вещи, идущие вразрез с правилами, царящими здесь. Фотография Бублика, кружка, несколько ярких текстовыделителей и, самое ужасное, подставка для книг. Все свободное время я нарушала все мыслимые и немыслимые правила и читала, порой задерживаясь на работе на несколько часов. И если бы не Бублик, то оставалась в своем крохотном закутке на всю ночь, окунувшись в мир любимых книг.