Эдуард Снежин - Оторва

- Этот не только звонит, но пытался прорваться с букетом гладиолусов.

- И как? – ревниво заиграло сердце.

- Сам видишь - никак!

Если бы в этот момент Лариса подошла ко мне, то, несомненно, мы опять слились бы вместе.

Но она продолжила тему.

- Знаешь, какой у меня характер? Могу месяц быть одна и всех отгонять. И не пить совсем. А потом напьюсь, иду на улицу и ловлю первого встречного мужика, чтобы отдаться ему. Никто ещё не отказался.

- Ещё бы! – вырвалось у меня.

- Но только на одну ночь! Потом он зря охаживает неделями, но отстаёт, в конце концов.

- Ты как царица Тамара. Та только приказывала отрубать голову.

- Но у меня нет придворного палача, - покрутила оторва плечами.

- Так у Витьки девок – тьма!

- Он сказал: «променяю всех на тебя одну».

Я задумался.

- Ты сегодня после «Абсолюта» свистнула бы его сюда?

- Не знаю, я тебя хотела!

- А со мной тоже только на одну ночь загадывала в первый день?

- Так и было, только ты у колледжа уломал меня.

- Дела.

- Вадик, люблю я тебя!

По щекам девушки потекли крупные слёзы.

Через несколько минут Ларисин диван издавал упоительную скрипучую музыку под нашими телами.

- А помнишь, мы решили, что будем мужем и женой?

- Помню.

- Не раздумал?

- Тебе нельзя по закону замуж без разрешения родителей.

- А оно у меня есть!

Обнажённая Лариса выскочила из-под одеяла и нашла в серванте листок.

- Вот! – улыбаясь довольно, протянула она его мне.

Это была нотариально заверенная копия с подписями обоих родителей.

- А мать как подписала? – удивился я.

- Мать не дура, она сама и предложила. Она сказала, что иначе я пропаду с мужиками и пьянками, а разлюбитесь – разойдётесь.

- А, что мы мало пьём?

- Вадик, это было лето. Сейчас я учусь, пить будем только по выходным. Ну, зачем давать невыполнимые обещания – не пить совсем, - заглянула она в мои глаза, - только душу зря травить.

- Да, нормально раз в неделю! – засмеялся я.

- А я две недели без тебя ни капли в рот.

Мы снова стали жить вместе в моей квартире.

Лариса была такая мирная и домашняя, что мне подумалось: наверно суккуб, напитавшись до одурения её развратного секса с кавказским красавцем, улетела из её тела в чьё то другое.

Как ни старался я, мысль об измене не выходила из головы.

«Невеста» на самом деле решила выйти за меня замуж. Она позвонила к вечеру на работу:

- Ты закругляйся и в загс. Я написала заявление, жду там.

- Ладно, - ответил я.

«А что «ладно», - подумал потом. Она самодурка, но я то взрослый человек. За плечами два неудачных брака, а с ней … С ней, вообще, с ума сойдёшь».

В общем, я поехал не загс, а домой. «Вернётся, отболтаюсь как-нибудь». Посмотрел на часы, до закрытия загса – пять минут.

Не тут то было. Упорству юной претендентки на семейную жизнь можно было позавидовать.

- Что случилось? – раздался звонок, - ты не любишь меня? – голос сквозь слёзы, - я задержала заведующую коробкой конфет. Ну, приезжай скорее!

Наверно никогда ещё в жизни не испытывал я столь сложного смешанного чувства сопротивления, растерянности, радости – всё вместе.

Подъехал к загсу.

Лариса мило болтала за столом с заведующей, как с близкой подружкой, хоть та и была старше втрое.

«Ну, всё»! - покорился я. «Она уболтала её бесповоротно, а двое меня сомнут».

Впрочем, никто и не дал сказать мне ни одного слова.

- Расписывайся! – подсунула «невеста» заявление.

Я взглянул. Там стоял минимально допустимый срок для регистрации брака – один месяц.

- Давай запишем два? – только и нашёлся я.

- Можно зачеркнуть «один» и сверху написать «два», - пропела заведующая.

- Я согласная, - быстро проговорила Лариса.

Мы вышли из загса.

«Дурак, какой дурак!» - шептал мне аналайзер.

«Как кружится от счастья голова!» - пело эмоциональное полушарие.

Моя милая невеста целый месяц вела себя как шёлковая. Я купил списанный на работе компьютер, и она с увлечением воспринимала мои уроки программирования. На конкурсе колледжей отрасли, прошедшем в нашем городе, на самую удачную программку, она заняла первое место. Я тоже присутствовал на нём. Директор колледжа хотел наградить папу, то есть меня, почётной грамотой за помощь в обучении подрастающего поколения и был потрясён известием, что я не папа.

XXV

Теперь Лариса не тянулась к выпивке, мы любили друг друга со всё возрастающей нежностью без рискованных экспериментов, но самое интересное – её хамелеоны перестали играть всеми цветами радуги и излучали устойчивый тёплый свет.

Я позвонил Людмиле.

Сначала она пришла в ужас:

- Ты решил жениться на Ларисе?!

Я рассказал, как случилось.

- Это бесперспективная связь, ты только опозоришь себя в городе!

- Но ты сама говорила, что она лучшая девочка, что жить я без неё не смогу. Она стала совсем другой!

И поделился деталями по поводу произошедших перемен в наших отношениях.

Людмила задумалась:

- Брак серьёзная вещь. Я вот попросила Геру отложить нашу регистрацию до весны, проверить отношения.

- А мне Лариса с трудом дала только два месяца.

- Слушай, а, может быть, злая эфирная сущность сбежала из неё?

- Может быть! В глазах не видно дьявольской игры!

- Тогда приходи с ней ещё раз на кирлиан, посмотрим.

- Сам хотел попросить об этом, - вздохнул я, - нельзя безоглядно принимать серьёзное решение в жизни.

- Она увлеклась программированием?

- Да, ей это нравится.

- Скажи, что хочешь показать ей возможности нашего большого компьютера, подготовь задачку. А потом протестируемся, как бы между делом.

- Ну, ты умочка!

- Ладно, ладно, приходите в субботу.

На этот раз Людмила пришла без Германа. Позанимались задачкой.

Потом Лариса сама спросила:

- А кирлиан у вас заработал?

- Гера еле исправил.

- Ой, здорово! Хочу посмотреть душу.

Людмила поступила на этот раз крайне предусмотрительно. Когда мы оба проехались на тележке, она усадила Ларису за столик в стороне и сунула ей распечатки с результатами программной задачки:

- Изучай пока, компьютер долго будет обрабатывать, в тот раз мы загубили его в форсированном режиме.

- А-а-а! – с пониманием засела Лариса за распечатки.

А мы с Людой вперились в экран.

- Чисто! – прошептала она, - чисто!

На объединённом снимке над нашими с Ларисой телами светилась спокойная замкнутая аура, лимонного цвета.

Ларису не проведёшь.

- Уже готово? – подскочила она.

- Ой, как красиво! Это что, наша общая с Вадиком душа? Почему она жёлто-зелёная?

- Лимонный цвет говорит о гармонии двух биологических полей, - пояснила Людмила.

- Это самый лучший цвет?

- При таком цвете общей оболочки две души умиротворённо замкнуты друг на друга. Но нет прорыва в космическое поле смысла, тогда бы здесь присутствовал голубой спектр.