Натали Бранде - Голубые шинели

— Да, мать. Мне ведь пора, — бережно сказал я. Хорошо, что она первая об этом заговорила, я боялся, что когда я скажу ей, что мне надо ехать — она заплачет. А слез ее я боялся больше всего на свете. Словно угадав мои мысли она сказала.

— Нет уж, Тимушка. Я не заплачу. Да и что плакать — ты ведь вырос, вон какой стал, я тобой только гордиться могу.

— Мать, а то, что я, ну, — я не знал, как ее спросить, — ну…

— То, что ты столько всего повидал?

— Ну, не только…

— То, что с мужиками трахался? — напрямую спросила, мать.

— Да, — я опустил глаза, — мать, ты же не осуждаешь меня?

— Тима. Я же мать тебе, а не судья. Да и потом ты вот думаешь небось — откуда ей чего понять, старухе деревенской. А я, Тима, все понимаю. Но ты вот скажи, мне что же, внуков все-таки не ждать? Скажи, не бойся, я пойму.

Я понимал, что мать имеет в виду — ей хотелось понять, с кем я сейчас — есть ли у меня девушка или… есть ли у меня парень. Короче, ей, как и всегда, нужна была ясность, просто правда. Она готова была принять ее любую.

— Как тебе сказать, мать, я и сам не знаю — на каком я свете. Уже больше года прошло как погибла Элен. И за это время, не знаю, поверишь ли, у меня просто не было никого. Я на женщин смотреть не хочу — все они мне кажутся пустыми, каким-то бессмысленными. Не достойными ее. А к мужикам меня не тянет. Ну, короче, никого у меня нет. Ни девушки, ни парня. Вот и вся тебе, мать, правда.

— Что ж, сыночка. Время все рассудит. Все расставит по местам. Чему быть — того не миновать.

— А знаешь, мать, — вдруг спохватился я, — я ведь и весточку тебе уже подать не смогу — не имею права. Мне и сейчас приезжать нельзя было. Но я не мог.

— Не мог — что? — хитро переспорила она.

— Не мог не приехать. Ты имей в виду, есть у меня друг, Володя. Так вот если что тебе надо — звони ему. Я тебе его телефон оставлю. И через него тебе деньги буду передавать.

— Да что ты все о деньгах, — обиделась мать, — я ж и так самая богатая.

Мы снова замолчали, просто сидели на крылечке плечом к плечу.

— Мам, может, я пройдусь по деревне-то? — спросил я.

Мне самому было это удивительно, что я, суперагент Интерпола, охотник Лео, у кого-то спрашиваю разрешения прогуляться.

— Ну, пройдись, что ли, — улыбнувшись, сказал мать, — а может не стоит?

Она, конечно же, была права. Я не имел права на прошлое. Но мне хотелось узнать, что стряслось с Петькой, моим корешем. И как там Нинка, первая моя зазноба.

— Эй, соседка, — вдруг раздался голос из-за калитки, — говорят, у тебя гости?

Мать вопросительно посмотрела на меня:

— Это ведь Петька, сынок, что делать-то?

— А что тут делать, мать, зови! — и я весело зашагал к калитке.

Петька бросился ко мне навстречу, обхватив меня за плечи. Так, обнявшись, мы стояли наверное минуты две.

— Ну, дай-ка посмотрю на тебя. — оторвался наконец от меня он, — вон ты какой стал, просто как из кинофильма, костюмчик на тебе — фу-ты, ну-ты, одеколонище какой-то, «Шипр», что ли? — пошутил он.

— Вот ты дурак, Петька, — раздался из-за спины девичий голос, — это, небось, французский. Теперь «Шипр» только алкоголики пьют, если достанут.

— Да глохни ты, — отмахнулся Петька.

— Кого это ты затыкаешь? — удивился я, — дай-ка глянуть, жена, что ли?

За спиной у Петьки стояла красивая рослая девушка, настоящая деревенская девчонка, с огромными, цвета неба, глазами в опушке длинных густых ресниц. Русая коса, толстая и сильная, свисала ниже половины спины. И вся она была какая-то задорно-радостная, веселая, свежая, и такой она показалась мне красивой, что я не мог отвести глаз. Она тоже смотрела на меня, не отрываясь, обмахиваясь какой-то ромашкой.

— Ну, знакомь с женой-то, — спохватившись, повторил я Петьке.

— Да какая жена, — отмахнулся он, — сеструха моя, Глашка, неужели не помнишь?

— Сестра? — удивился я, — это та, сопливая малая, которая вечно увязывалась за тобой?

— Ага, — улыбаясь, ответила малая, — это та, сопливая.

Я чувствовал, что мать смотрит на меня и улыбается — я всегда чувствовал все взгляды, обращенные на меня, ведь не зря же меня позвали охотником. И еще Петька смотрел на меня — это я тоже чувствовал, но видел я только ее, Глашу, только ее бездонные, как небо, глаза — и не мог от них оторваться…

Когда я улетал, в аэропорту меня провожали Володя и Станислав.

Я только что их познакомил и чувствовал, что оба мужика глянулись друг другу. И мне это было приятно.

— Ну, мужики, бывайте, — говорил я им, пожимая по очереди руку каждого.

— Да, Тимоша, звони, не забывай, — ответил Станислав.

И я удивленно замер:

— Как ты меня назвал?

— Ну ты даешь, парень. Я же тебе сказал, что я уже скоро тридцать лет как сыщик. Нешто ты думаешь, я не раскопал — кто ты и откуда?

Я тревожно глянул на Володю:

— Что ты думаешь? — спросил я его.

— А что тут думать — мужик вроде надежный. Он же не продал тебя, — сказал Володя, но в тоне его чувствовалась половинчатость.

— Так, — протянул я, — похоже на заговор.

— Да, Тимоша, — ответил Владимир, — такой вот маленький у нас междусобойчик получился. Ты уж прости разведчиков. Но мы с твоим Станиславом одно училище кончали. Так что не обессудь…

— Ну вы артисты! — изумился я, — так ты, что ж, Володька, выходит, знал, что я приезжаю?

— Ну… — замялся Володя.

— Понятно. А теперь говорите, что вам надо от меня? — резко прервал я эти дурацкие выяснения.

Мужики переглянулись.

— Понимаешь, Тимоша, родина была бы тебе очень признательна, если бы ты вернул ей коды, которые, возможно, находятся в золотом портсигаре, — прямо глядя мне в глаза проговорил Станислав.

— Вот оно что. И тогда уже никто не вспомнит дезертира Тимошку?

— Ты правильно понял, сынок.

Я задумался — меня вербовали мои же друзья. Вербовали работать на бывшую Родину. А впрочем, когда это она стала бывшей? Я вспомнил Глашины глаза. Нет, родина у человека только одна, даже если этому человеку пришлось пройти огонь, воду и медные трубы. И кроме того, мне бы действительно хотелось без опаски ступать по этой земле, здесь у меня осталось нечто очень мне дорогое.

— Ну, а если у меня не окажется никаких кодов?

— На нет и суда нет, — ответил Володя, — мы надеемся, что сможем еще поработать вместе? Ведь так?

Я усмехнулся: нашли кого вербовать.

— Так, так, шпионы, — засмеялся я и, в последний раз обняв их, ушел на посадку.

Я знал что еще обязательно вернусь.