Евгений Кабанов - МИССИОНЕР

– Окуляры зними, Аполлон Флегонтович, – сказал лейтенант.

Было заметно, с каким удовольствием лейтенант произнёс непривычное имя-отчество. Аполлон понял, что от него требуют, нехотя снял очки.

Оба милиционера уставились на него, как в экран телевизора с Пугачёвой на сцене. Аполлон с обречённым видом посмотрел на лейтенанта.

– Це хто ж тэбэ так розмалював? Як яйце на Паску, – похоже было, что лейтенант даже обрадовался неожиданному открытию. – Та вин, сдаеться мени, и вправду цаца. А я вже було подумав, що вин брыкнув мэнэ спросонку.

Аполлон поспешил подтвердить это первоначальное предположение, обрадовано кивнул головой:

– Конечно спросонку! Да вы сами подумайте, какому идиоту придёт в голову бить милиционера?.. Задремал я на солнышке.

– И що ж тоби приснилось? Судя по тому, як ты мэнэ обизвав…

В этот момент открылась дверь, и в комнату вплыла полная женщина лет пятидесяти с хозяйственной сумкой.

– А-а-а, Матвеевна, – лейтенант обрадовано привстал навстречу вошедшей, – сто рокив тэбэ нэ бачив.

Женщина тоже расплылась в улыбке:

– Здравствуй, Петрович! – она повернулась к Ване. – Здравствуй, Ванечка!

Она снова повернулась к лейтенанту:

– Я по делу к тебе, Петрович.

Заметив сидящего у стены Аполлона, женщина как бы вскользь, но с любопытством, пробежалась по нему взглядом.

Лейтенант не преминул использовать момент для того, чтобы доставить себе, а заодно и своей знакомой, удовольствие насладиться лишний раз таким редким сочетанием:

– Це, Матвеевна, Аполлон… – он заглянул в паспорт, – Флегонтович ИванСв!

– ИвАнов, – поправил его Аполлон и приветливо улыбнулся женщине.

Та добродушно улыбнулась ему в ответ.

– Бачишь, Матвеевна, даже не ИванСв, а ИвАнов, – эта незначительная поправка ещё больше развеселила лейтенанта, и он, налегая на каждый слог, произнёс:

– Аполлон Флегонтович ИвАнов! Во!

И он со значением поднял вверх указательный палец – как, мол, звучит!

– Тэпэр правильно, Аполлон Флегонтович? – обратился он к Аполлону.

Аполлон кивнул:

– Правильно.

Лейтенант повернулся к Матвеевне, вышел из-за стола.

– Так що у тэбэ за дило, Матвеевна?

– Да свояченица у меня вот гостила. На Харьков ей надо, на завтра. А в кассе очередища…

– Добре, зробимо, – и лейтенант повернулся к Ване, – Ваня, сбигай у кассу до Марии, закажи на завтра на донэцький до Харкива…

Петрович снова повернулся к Матвеевне:

– Плацкартный?

– Да, плацкартный, плацкартный, – Матвеевна закивала головой, – да хорошо б – нижнее.

Аполлон при последнем слове непроизвольно улыбнулся.

– Скажешь Марии, що для мэнэ, – проинструктировал Ваню Петрович.

Матвеевна достала было из сумки кошелёк, но лейтенант остановил её:

– Завтра виддашь.

Ваня надел фуражку и вышел.

– Ой, спасибо тебе, Петрович, – Матвеевна засунула кошелёк в сумку. – Всегда ты меня выручишь.

– Нэ хвылюйся. Ты правильно зробыла, що зайшла, бо зараз з квитками тяжко. У студэнтив та школярив каникулы починаються. ВидпускА. Лито е лито… Та ты сидай, Матвеевна.

Лейтенант указал на только что освободившееся место за соседним столом.

– Да некогда мне, Петрович, рассиживаться. Гости, сам понимаешь… Так я завтра забегу?

– Нэ хвылюйся. Пидходьтэ за пивгодыны прямо до мэнэ.

Лейтенант проводил Матвеевну до двери и, когда та вышла, задумчиво посмотрел на Аполлона.

– Так що будэмо з тобою робыты? Ты що ж так, Аполлон Флегонтович… ИвАнов, вырядывся? Це ж тоби нэ пляж, в одних трусах прогулюватыся… И хто ж тэбэ так разукрасыв?

Аполлон, воспользовавшись паузой с Матвеевной, успел раскинуть мозгами, и вопрос на этот раз не застал его врасплох.

– С полки упал. С верхней. С женщиной поменялся… Так рвануло, что проснулся уже на полу. А когда падал, о столик – головой.

– Оно и видно… – Петрович хмыкнул. – Так с полыци, кажешь? Точно?

– А зачем мне обманывать?

– Ладно. Бачу, парень ты неплохой… А вот ци портки, – лейтенант кивнул на шорты, – придэться тоби переодиты.

Аполлон уже успел настолько освоиться с обстановкой, что осмелился даже качать права:

– Товарищ лейтенант, но я же в шортах, а не в купальнике!

– Не положено мужику с голыми ляжками в общественном месте находиться.

– Как – не положено? И кем не положено?

– Ты що, мэнэ вчить будэшь? – лейтенант посуровел. – Сказано – не положено, значит – не положено! Ишь ты, какой умный выискался!

Видно, когда распалялся, лейтенант переходил на русский язык.

Аполлон понял, что спорить – чревато последствиями, только себе в убыток, и с неохотой полез в сумку. В это время на столе у лейтенанта зазвонил телефон.

Петрович снял трубку.

– Слухаю. А, це ты… Добре… Слухай, Ваня, забежи до Нины, визьми бутылку лимонаду. Я сёгодни з ранку ничого нэ йив, а зараз щось аппетит появывся… Да, Ваня, и сам знаешь, чого ще… Гроши я Нине потим виддам… Та ни, визьми тильки хлиба, бильш ничого нэ трэба. У мэнэ сало е.

Положив трубку и обернувшись, Петрович увидел, что Аполлон уже приспускает шорты на колени.

– Ты що, сказывся? Стиприза мэни тут тильки нэ хватало! Туалет, знаешь, дэ? – Петрович махнул рукой в неопределённом направлении. – З другого боку вокзала, за магазином. Там побачишь. А сумка нехай поки ще тут постойить.

Аполлон застегнул шорты, замялся. В сумке, правда, в двойном дне, лежала кругленькая сумма. Лейтенант заметил его нерешительность, ухмыльнулся:

– Та нэ бийсь ты. Кому вона потрибна, твоя торба. Вытягны гроши, як боишься, та иды.

– Да нет, чего мне бояться. Деньги у меня в кармане, – отвёл подозрения Аполлон.

– Ну тоди иды. Ничого з твоею торбою нэ будэ.

В это время в отделение зашли какие-то мужчина и женщина в железнодорожной форме, и Аполлон, окончательно успокоившись, взял лежащие на сумке спортивные брюки и вышел. Вошедшие железнодорожники проводили его любопытствующими взглядами. Петрович улыбнулся им с интригующим видом.

На улице солнце жарило вовсю. Аполлон надел очки, вздохнул. Свернув за угол и миновав здание вокзала и памятник гетману, поравнялся с небольшим аккуратным продовольственным магазинчиком с окнами во всю стену по обе стороны от входа. В окна было видно, как внутри несколько покупателей рассматривали витрину. С молоденькой продавщицей любезничал уже знакомый Аполлону милиционер Ваня.

В двух десятках метров от магазина Аполлон увидел небольшое серое сооружение, окружённое такого же цвета двухметровым глухим забором. На ближайшей к Аполлону стороне забора едва различимо проступал начертанный мелом какой-то значок, похожий на усечённый конус.

Аполлон задумчиво посмотрел на этот символ. "Наверное, силуэт женщины в юбке, – подумал он, – значит, мужской – с той стороны". Поблизости никого не было. Аполлон свернул за угол, и оказался за забором в закутке, из которого можно было попасть в туалет через зияющий дверной проём. Двери не было. "Видно, на лето снимают – жарко". Аполлон шагнул в тёмный прямоугольник. Некоторое время, пока глаза привыкали к полумраку, – помещение освещалось только через расположенное под потолком окошечко, – он ничего не видел. Вдруг прямо перед ним, откуда-то снизу, раздался пронзительный женский визг, и, словно из-под земли, в полутора метрах от Аполлона возник тёмный силуэт. Вскочившая с перепугу тётка, видимо, не успев довести до конца начатое дело, судорожно натягивала трусы.