Клиомена - Пока Князь спит...

Раздались звуки возни, недовольное ворчание в два голоса — мучители покинули тело Карлы. Воцарилась звенящая тишина, давшая ей несмелую надежду, что они перебили друг друга к чертовой матери.

Она подождала пару минут и приподняла веки.

"С моим-то счастьем", — подумала она, увидев, что все трое остались в комнате, — "придется избыть эту фантазию до конца. Спокойно, Карла, подобное уже было. Переживем"

Война и Голод топтались у дальней стены, зло поглядывая на направляющегося к развилке алтаря Каспиана. Вдоль позвоночника Всадника Чумы змеей вилась татуировка из темно-зеленых листьев странной формы. Его мускулы играли при каждом шаге, и рисунок напоминал живую лозу винограда, только без плодов. Зачарованная зрелищем, Карла не заметила, как он подошел вплотную. Лишь почувствовала, как его голодный липкий взгляд заметался по телу.

— Пел, подай чашу, — приказал он.

Пелифор что-то буркнул, но послушно принес требуемое.

— Да не мне, болван, напои ее! — рявкнул Каспиан, по-хозяйски оглаживая живот девушки.

Карла не собиралась повиноваться, как Голод, поэтому им втроем пришлось потрудиться, чтобы влить ей в рот содержимое. Горькая жидкость опалила внутренности, но через пару секунд усилила безразличие к происходящему. Холод, зародившийся где-то в солнечном сплетении, медленно расползался по венам, даря блаженный покой. Карла закрыла глаза, впадая в оцепенение.

Не успела она погрузиться на самое дно, как громкий выкрик огласил помещение.

— Всем стоять!

Девушка повернулась на звук знакомого голоса — рядом с ней возвышалось нечто огромное, темное, леденящее воздух вокруг себя и сверкающее золотыми молниями.

— Дамиан, тебе здесь нечего делать, — начал было Каспиан, раздосадованный неудовлетворенным до сих пор желанием.

Ариас по-быстрому ретировался, а Пелифор отступил на пару шагов, узрев, что в руках принявшего человеческое обличье Всадника его излюбленное орудие — Темный жнец — Коса смерти.

— Прочь! — рявкнул Дамиан, направляя лезвие Косы в сторону Всадника Чумы, не желающего уступать жертву.

— И что, ты поднимешь руку на брата? — поинтересовался тот, все еще оставаясь на месте.

— Она — МОЯ! — проговорил Дамиан, кладя ладонь на плечо Карлы.

— Брось, Дамиан, мы же всегда всем делились, — улыбнулся Каспиан, проводя пальцами между ног девушки. — Я тоже хочу знать, так ли сладка ее плоть, раз ты от нее с ума сошел…

— Прочь! — от силы голоса Дамиана задрожали стены, сорвалась с петель потайная дверь алтарной комнаты пентхауса мистера Лайта.

Всадник Чумы, однако, решил пойти до конца, устремившись внутрь распростертого перед ним тела. Карла дернулась. Но Каспиану не удалось довершить начатое — серебристое лезвие полоснуло его шею, грудь, живот. Взвыв и прижав к ранам руки, он отпрыгнул.

Дамиан же, разорвав путы, удерживающие Карлу на алтаре, переместился вместе с нею из этой треклятой комнаты.

— Девочка моя, — прошептал Дамиан, наклоняясь над забившейся в угол Карлой. — Ты слышишь меня, Карлита?

Она подняла на него затуманенные глаза, но узнавание в них не отразилось.

— Илико, — сокрушенно выдохнул он, поднял ее на руки и уложил на кровать.

— Не трогайте меня, пожалуйста, — взмолилась Карла, отползая к изголовью.

Дамиан содрогнулся, потому что бурлящая смесь гнева, жалости и беспомощности выжигала замысловатые узоры в его сознании, но повиновался и сделал шаг назад.

Девушка уткнулась подбородком в согнутое колено, продолжая пустым взглядом смотреть прямо перед собой. Казалось, ничто — ни собственная нагота, ни присутствие Всадника Смерти, ни память о произошедшем — ничто не волновало ее. Обычно светящиеся эмоциями серые глаза неподвижно уставились в никуда.

Дамиан молчал, не зная, как подступиться к ней. Просто стоял, сжимая кулаки и мысленно посылая проклятья своим так называемым "братьям".

"Как они осмелились?"

"Сам виноват!" — внезапно раздалось в его голове. — "Надо было открыто заявить на нее права, а не прятаться по углам, подобно слабосильному духу"

"Вооон!" — мысленно прокричал Дамиан, узнав голос Пелифора.

— Черт-черт-черт, — выругался вслух, тут же осекся, вспоминая, о чем предупреждал Карлу по поводу ее любимой фразочки. — Не хватало еще…

Он прикрыл веки и выстроил ментальную защиту, чтобы никто не смог вторгнуться в их уединенный мирок. Потратив массу сил, Всадник Смерти ощутил легкое головокружение. Пошатнувшись, присел на край кровати.

Карла никак не отреагировала на прогнувшийся под его весом матрас, хотя ей пришлось опереться руками, чтобы не скатиться прямиком в объятия Дамиана.

Тот снова чертыхнулся, злясь, что трюк не сработал.

— Девочка моя медовая, — прошептал он. — Как будто из мрамора хол… Черт-черт-черт! Мрамор ведь не может кровоточить, а на запястьях Карлы отчетливо виднелась кровь, которая теперь пропитывала алыми пятнами белоснежный шелк простыней.

— Илико! — воскликнул он, оказавшись рядом, и тут заметил, что по внутренней стороне ее бедра стекает тонкий рубиновый ручеек.

Дамиан сгреб простыню и, скомкав, зажал ее меж ног девушки, надеясь, что это поможет.

— Я Всадник Смерти, а не врачеватель, — зло простонал он. — Я понятия не имею, как лечить смертных… Тебе больно, мэли?

Положил раскрытую ладонь на вздрагивающий живот Карлы, полагая, что так сможет уменьшить ее боль. Царапины на светлой коже девушки горели ярким напоминанием его беспечности — как мог оставить ее одну в логове, полном демонов? — от чего чувство вины липкими пальчиками сдавливало горло Всадника, заставляя сражаться за каждый новый вдох.

— Карлита, — склоняясь к ее лицу, позвал он.

Дамиан хотел, чтобы она расплакалась, разозлилась, сделала хоть что-то, а не безучастно сидела, как неживая. Демону казалось, что он сможет справиться с ее истерикой быстрее, чем сумеет пробиться сквозь покров равнодушия.

— Карлита, — опять позвал он, почти касаясь губами ее губ.

Не получив ответа, ткнулся носом ей в щеку, втянул воздух, желая насладиться ее ароматом, раз не мог добиться ничего иного. Научиться видеть красоту в малом — великое достижение для демона и, кажется, Дамиан только что сделал первый шаг по тропе познания.

— Что за… проклятье! — выкрикнул он, различив характерный запах особого зелья, которым они поили жертв для мессы.

— Я убью их! — прорычал Дамиан, осознав причину безразличия Карлы. — На кусочки изрежу, если только с моей Карлитой случится….

Он умолк, не в силах озвучить жуткое опасение, что его возлюбленную постигнет участь, которой неизменно удостаивались участницы их забав. Все они — выпитые до последней капли, иссушенные похотью исчадий Ада — погружались в ледяную пропасть небытия.