Юрий Барков - Запретный дневник

Но уж Свою-то семью Он сам создал или она тоже так как-то сама собой образовалась? И Он как бы и не при чем? Демиург, Творец Вселенной — не при чем? А я? Ну хорошо, что могу противопоставить? Чем са-мому-то похвастаться? А вот — поди ж ты: никто ничто и звать никак — Божеский кум!

Просыпаюсь, и не верю: не может быть — вот она, моя Мария, рядом! Обнимаю ее — мою любовь, мое оправдание. Снова накатываюсь на нее сверху, и мы опять соединяемся, как бы подтверждая еще раз нашу ни от кого и ни от чего независимость. И мы принадлежим друг другу в некоем внебожественном континууме, в некоем пространстве, где еще нет Бога, и существует, быть может, только слог АУМ, а может, и вовсе ничего, кроме любви. Так мы становимся равными Ему и можем уже собой Его оценивать. Нет, пожалуй, это слишком. Ну ладно, Мария — Богородица, а я? Просто наглец. Как Он допустил вообще меня до этого? До возможности так думать о Нем, да еще и Его оценивать? Какова Его цель?

Распаленный потоком мыслей, я мастурбирую рядом с Марией, и страсть удерживает нас на этой высоте: Божественной, и иначе никак не достижимой. Я снова растворяюсь в сладостном любовном ощущении совокупления с моей Марией, и кажется, что чувственно, невыразимо словами постигаю Бога.

В воскресенье мы устроили с Марией пикник, выехали на природу, к пруду. Я выбрал место в кустах, скрытое от чужих глаз, и разделся полностью. Я люблю купаться обнаженным, но в этот раз не купался: я хотел сразу соединиться с нею, для того и разоблачался, чтобы тут же совершить половой акт. Только я устроился на расстеленном полотенце с набухшим членом и придвинул к себе Марию, как услышал невдалеке шуршание кустарника. Я приподнялся на локте, и первое, что увидел в просвете между ветвями, была обнаженная женская грудь. Ее владелица стояла вполоборота ко мне, глядя куда-то в даль пруда и прикрывая глаза рукой от яркого солнца, отчего ее грудь слегка приподнималась, являя собой совершенную форму. Я замер, чувствуя впрыск адреналина в кровь: а что если она повернется и увидит меня, голого, возбужденно сжимающего в кулаке отвердевший половой член? Но она не повернулась и присела, скрывшись в зарослях. «Интересно, она там одна, или с другом, или, может быть, с подругой?» — в этот момент меня посещали разные мысли. Идея о совокупляющейся рядом голой паре занимала меня чрезвычайно.

После женитьбы мы как-то раз ебались с женой стоя перед большим зеркалом в прихожей: мы хотели видеть со стороны, как у нас все получается. Но кого-либо другого так со стороны мы никогда не наблюдали. И если не считать ту молодую случайную пару в подъезде, я при настоящей ебле сторонним наблюдателем никогда не присутствовал.

Возбужденный эротической ситуацией, забыв в эту минуту и о Марии и обо всем, я продвинулся между кустов в ту сторону, куда скрылась женщина, и вдруг увидел ее. Она стояла голая на коленях, раздвинув бедра, запрокинув голову, и дрочила! Сбоку я отчетливо видел бодро прыгающий между пальцев ее довольно крупный похотник. Он был как хуйчик малыша, только что начавший подниматься при виде голых баб в женской бане, куда по малолетству его водят еще без стеснения. Вид мастурбирующей женщины, так высокомерно и просто плюющей на условности, откровенно занимающейся самоудовлетворением, настолько возбудил меня, что превратил буквально в один напряженный орган. Все презрев, я с диким азартом Дрочил свой пенис, не сводя глаз с лидирующей в нашей гонке к финалу незнакомки. В эти секунды я чувствовал: какая-то нить протянулась от нее ко мне, соединив нас в одно целое, и мы были не слишком для этого далеки друг от друга — всего лишь метрах в двух, наверное. Больше всего на свете в этот момент я хотел, чтобы она обернулась и увидела меня: голого, распаленного и онанирующего вместе с нею. Но этого не произошло. И вот тело прекрасной полногрудой маетурбантки начало содрогаться, предчувствуя разрядку. Конвульсии прошлись несколькими волнами, и она захрипела. Но прежде чем оргазм завершил в этой женщине полный свой круг и она опустилась на четвереньки, чтобы потом без сил рухнуть на бок, я кончил сам.

Стараясь не производить лишнего шума, я задом пробрался к своему полотенцу и прилег.

Как я писал уже раньше, моя жена не дрочит, предпочитая еблю, и потому я впервые в жизни видел мастурбирующую женщину. И хотя у меня до женитьбы была одна подружка, которая, когда мы с ней ебались, всегда теребила пальцами свой клитор, «помогая себе», как она говорила, и в самом деле доводила себя благодаря этому до оргазма, все же видеть женский онанизм в чистом виде мне до сих пор не представлялось возможным.

Глубоко удовлетворенный, я остывал рядом с Марией. Она презрительно поглядывала на меня из-под полуопущенных век. Интересно, а это происшествие — измена ей или нет? (Тотже вопрос, который недавно занимал мою жену!) Мне удобнее было бы думать, что нет. А на самом деле? Что есть измена? Проделывание с другим тех же сексуальных действий, как и с тем, кому изменяешь? Тогда — да, измена, короткая случайная связь, адюльтер. Но ведь я другую женщину в себя не принял, мы оба всего лишь навсего отдались, если можно так сказать, открытому пространству секса, то есть, по сути, ничему. Тогда это — ничто, и нет здесь ничего предосудительного. Если бы встретил в жизни, я бы расцеловал эту прелестную онанист-ку: нечто порочное связывало теперь нас с нею — мы были одинаковы. Мы связаны с нею, как две параллельные, имеющие в бесконечности точку пересечения: удлиняемый перспективой, наш коитус был бесконечно мал в нашей связи, но неотвратимо реален, как геометрия Лобачевского. И при этом, естественно, оставлял место для Марии вместе с ее Любовником, если бы таковой захотел обнаружиться в этом своего рода свининге. Трансцендентный групповой секс в моей обычной манере, никого не ущемляющий и удовлетворяющий всех. И при этом — никаких физических контактов! Все — в ментальном плане, через потенциал. И любовник прекрасной незнакомки мог даже и не подозревать, что участвует таким неординарным способом в групповом сексе вместе со своей партнершей. А может, у нее любовница?

При мысли о лесбийских отношениях, я вновь ощутил приток свежей крови к половому органу: хуй стал быстро набухать. Не в силах сдерживаться, да и не желая этого делать, я подгреб к себе Марию и стал дрочить на нее. В том, что я проделывал сейчас, было что-то нехорошее, я это ощущал, но мужская амбиция, возникшая от прилива крови, уже несла меня — и я совершал неправильный поступок, не в силах остановиться. Я бы никогда не позволил себе в своем обычном уморасположении так опасно выскакивать таким образом из пространства любви к насилию, и тем самым подставляя себя под возможный не менее сильный ответ. Своими действиями я снял с себя защиту перед Богом, и теперь даже не мог предположить, с какой стороны и в какой форме ответный удар может обрушиться на меня. Теперь я был так же оголен перед Ним в трансцендентальном пространстве, как и здесь, перед Марией, на земле У пруда.