Кристина Денисенко - Созвездие он-лайн неверности

Его глаза! Тот образ, что я придумала сама, точнее дорисовала, основываясь на единственное фото, добавленное им на сайте «Стихарь». Улыбка нежных губ, способных страстно обжигать огнем при одном только прочтении его стихов. Я влюблена в творчество «Дюжесиля»! – решила я.

Мои мысли о человеке-незнакомце не покинули меня даже в тот момент, когда в дверь кто-то постучал.

— Войдите.

И снова цветы! Необыкновенный букет в руках девушки в униформе красного цвета с эмблемой цветочного магазина «Ольфия».

— Валенсия Викторовна, это для вас, – девушка вручила мне шикарный букет, от которого не возможно было оторвать глаз.

В нем было всё: и аромат цветущих полей при серебристом лунном свете, загадка и желание, нежность и страсть. Пять альстромерий завораживали взгляд уникальной красотой лепестков, желтые хризантемы грели душу солнцем, розовые – напоминали о несбыточных мечтах, фиолетовые ирисы дополняли и без того колоритную гамму букета-ассорти, а декоративная зелень буйством сочных стеблей перемещала меня на горные луга, туда, где никто и ничто не помешало бы мне…

— Распишитесь здесь, – девушка протянула мне листок о доставке, прервав мои мысли.

— Благодарю вас, – я вернула ей подписанный бланк, но на нем я так и не нашла данных о заказчике этого умопомрачительного букетика. – А можно поинтересоваться, кто оплатил этот заказ?

— Я не могу этого знать, Валенсия Викторовна, – огорчила меня девушка. – Наш клиент не приходил лично в магазин, а делал онлайн-заказ, и я не знаю, с какого счета поступила оплата за цветы. Это не моё дело, извините. Но под упаковкой есть конвертик, может, там вы найдете ответ на ваш вопрос.

— Точно, конвертик! Спасибо!

— Всего доброго, – и девушка-посыльный поспешила к двери. – До свиданья.

— До свиданья.

Дрожь от предвкушения разгадки интригующего конвертика волной пронеслась до самых кончиков пальцев. И дрожащими руками я разрывала прозрачную пленку, скрывающую в глубине восточного букета белый конвертик. Я взяла его в руки, и сердце вздрогнуло, как натянутая струна.

Ваш страстный поклонник Люсьен Дюжесиль.

Ну, кто бы это еще мог быть? Только он – Люсьен Дюжесиль! И прекрасный букет стал самым дорогим моим подарком! Нежные чувства океаном ворвались в мой разум, я ощутила умиротворение, и радость переполняла меня, выражаясь ласковой улыбкой, нисходящей с моих губ до самого вечера. Хотелось петь, вкладывая всю поэтичность своей души всего в два слова: Люсьен Дюжесиль!

Поскольку у меня была одна ваза, я, недолго думая, выбросила в урну красные розы, подаренные мужем в пятницу, и на их место поставила романтичный букет, полученный от виртуального поклонника с творческой душой.

Рабочий день подходил к концу. С коридора донеслись тяжелые шаги уборщицы Мани, и без стука она лихо открыла настежь дверь, входя (как часто у неё бывает) раком, пятившись через порог, даже не соизволив повернуться ко мне лицом.

— Мария Григорьевна, а где ваше «здравствуйте»? И почему опять без стука? Сколько раз вам повторять, вы же не к себе домой врываетесь?

Тетя Маня, женщина в возрасте 52 лет уже более полугода работала у нас в редакции. За это время она показала себя хорошей уборщицей, но бестактной и невоспитанной особой. Она была вспыльчивой и нервной, иногда даже казалось, что она готова всех поубивать своей шваброй только за то, что ей «указывают, как правильно вытирать пыль на столах», чтобы потом не приходилось по полчаса искать одну бумажку, переложенную уборщицей в не ту стопку.

Сегодня на ней и вовсе лица не было. Лицо то было, конечно, но вот какое оно было – злое, как оскал у голодной волчицы. Глаза на выкате, тонкие губы поджаты, руки дрожат, как при нервном тике. Она буквально шипела, как змея, задыхаясь от переизбытка эмоций.

— Добрый вечер, – наконец-то уборщица соизволила поздороваться.

Она резко приступила к выполнению своих обязанностей, неаккуратно размахивая шваброй и что-то бормоча себе под нос. Наблюдать молча эту картину, было невозможно, и при всем моем уважении к возрасту этой женщины, я встала из-за стола и выхватила из ее рук швабру, которую она нехотя, но все-таки отпустила, грозно сверкая жгучими глазами.

— Мария Григорьевна, у вас личные проблемы? – поинтересовалась я, не сводя глаз с взбешенной уборщицы. – Может, мне сбегать в аптеку за успокоительными травками? Или вы сами успокоитесь?

Уборщицу трясло, скорее всего, от злости. А когда она увидела в урне красные розы, имеющие еще шикарный цветущий вид, её всю перекосило, и лицо, не помнившее ухода и косметики, стало белым, как мел, а губы сине-фиолетовыми. Я оглянулась, не сразу сообразив, что же послужило причиной ухудшения состояния и без того нервной женщины.

— Да я спокойна, – зарычала она, отчего в открытую дверь на нас уставились удивленные не меньше чем я коллеги. – Я высокообразованный человек, – чуть ли не била себя в грудь уборщица, жадно хватая воздух ртом, как рыба. – Да я … я работала бухгалтером на металлозаводе. Я умная, интеллигентная и красивая женщина, – и слезы ручьем полились из её глаз.

— Так что с вами случилось, «умная, интеллигентная и красивая женщина»? Я могу вам чем-то помочь?

— Меня-а-а бро-о-о-сил муж, – еле выговорила Мария Григорьевна, закрывая лицо мокрыми руками.

И мне стало её жаль, но вскоре разговор принял другой оборот. Уборщица в диком припадке набросилась на меня и завалила на стол, разбросав по полу все рукописи, тексты статей, и даже ноутбук едва не упал со стола, чудом удержавшись на самом краю.

— Я ненавижу таких вертихвосток как ты, – кричала она не своим голосом. – Вы только умеете, что уводить чужих мужей, а я с высшим образованием осталась одна с двумя детьми.

— Вы ненормальная истеричка. По вам психушка плачет, – кричала я, вырываясь из её рук.