Роузи Кукла - Любушки-Любки

Она не многословна. Скорее даже, молчалива. Ее суждения взвешены и точны. И если она говорит о ком то, то все слова точно описывают и относятся к этому человеку.

В ней природа выразила само совершенство женщины.

Эта потрясающая по форме и объему грудь. На ней девственные и еще не кормящие сосочки, небольшие и аккуратные. Кожа груди тонкая и нежная, сквозь нее проступают синие жилки вен и тонкие веточки сосудов. Кружочки сосков, нежно- коричневого цвета. Они чуть покрыты крапинками небольших пупырышек. По объему и весу она раз в десять больше моей груди. Мне даже кажется, что она с большим трудом как то умещается под этой нежной и натянутой кожей, и что стоит только как следует ее сжать, то она брызнет в разные стороны.

Над ее лоном природа особенно вдохновенно трудилась.

Так оно совершенно во всем. Оно ни в коим сравнение не похоже на то, что у меня.

Моя плюшка выглядит как розовый фантик от конфетки по сравнению с ее природным совершенством. Мне приходилось мельком видеть обнаженными красивых девочек и отмечать несовершенство их лона. У большинства из них я видела либо совсем простые девичьи лодочки, либо лона, запутанные складочками губ. Ни одно лоно не подходило по форме и совершенству к тому, которое мне доверила Анжелка.

Я просто упиваюсь видом ее лона.

Я изучаю, стараюсь запомнить ее формы, вид, запах и вкус. Совершенно все. Даже соки ее лоно, которые головокружительно пахнут естеством женщины, приятны на вкус. Все развито в меру, всего много и к месту. Поражает само совершенство. Несправедливо отвергнутое совершенство. Мне так обидно, что хочется ее показывать, хочется говорить об этом с незнакомыми людьми. Мне даже кажется, что я бы не ревновала ее, если бы кто-то разделил вместе со мной эти оценки ее совершенства.

А пока я, гордая и счастливая, медленно ползу вдоль ее тела, как змея, прикасаясь и пробуя это совершенство кончиком языка и губами, упиваясь ощущениями рук и запахами женского естества.

Особенно меня возбуждает ее открытость и доверчивость ко мне.

У меня от этого, как говорят, просто сносит крышу. И еще. От сознания того, что это все отдано мне, и я могу и хочу делать с этим ее телом все, что мне вздумается. И я стараюсь. Дошло до того, что, несмотря на усталость нескольких часов проведенных вместе, я все никак не могу успокоить свое тело и главное, свою фантазию, фонтанирующую необузданным сексом.

Мне хочется непристойности и безобразия. Хочется стать оторвой и стервой, и терзать ее тело.

Я подтягиваюсь к ее ногам, перехватываю и отрываю ее руки и сдвигаю их по ногам, под основание попки. Слегка надавливаю сверху, и они послушно придавливают и растягивают тело. Перед моим взором предстоит прекрасная картина растянутой попки и влажного лона, уходящего под нее. Осторожно прикасаюсь и подтягиваю в стороны складочки губ, открывая путь своим нетерпеливым и дрожащим от возбуждения пальцам.

Приблизив лицо, ощущаю запах ее лона и тепло. Вижу на стенках лона и губках ниточки и сбившихся комочками следы ее соков, похожих на кефирчик, расплесканный по стенкам лоно.

Смачиваю слюной пальцы и медленно касаюсь ими посередине приоткрытой ямки, которая заманчиво тонет в бесчисленных складочках, закруглениях и мелких волнах внутри ее лона. Медленно придавливаю двумя пальцами и осторожно ввожу их в горячую ямку лона, ощущая сопротивление и внутреннее тепло, влажность тканей.

В момент касания пальцами отмечаю реакцию подруги, которая напрягает раздвинутые мной ткани, а затем они медленно расслабляется по мере проникновения внутрь моих пальцев.

Большой палец другой руки, утопая в расщелине булочек, ложится в центре выпуклого кружочка, напряженного от ожидания моих дальнейших действий. Пальцем я ощущаю напряжение на краях этого крепко сжатого отверстия. Коварно жду. Подруга медленно и рывками отпускает края и я, пользуясь ее простодушной доверчивостью, с усилием заталкиваю ей свой большой палец. Секунду лежим замерев. Ощущаю ее прерывистое дыхание и шевеление тела, которое протестует против такого проникновения. Мой палец крепко сжат со всех сторон в отверстии.

Оба моих пальца одной руки начинают двигаться в ее лоне, прикасаясь к горячим и влажным стенкам. Минуту играюсь и ощущаю, как рывками спадает напряжение плоти вокруг другого, моего большого пальца, второй руки. Наклоняюсь и испускаю слюну, которая медленно тянется по ложбинке ее попки, к этому пальцу. Надо хорошенечко смочить его, для этой части тела особенно важно соблюсти свободное перемещение. Наконец ощущаю почти полное расслабление ее тканей.

Начинаю играться пальцами обеих рук, попеременно просовывая и вытаскивая их, то из лона, то из узенького отверстия. Игра захватывает меня, и я все глубже и глубже поочередно погружаю пальцы своей руки, то спереди, то сзади.

Анжелка, полежав неподвижно несколько минут, начинает подыгрывать мне, приподнимая навстречу пальцам свои бедра и попку.

Скоро я ощущаю, как беспрепятственно начинают скользить мои пальцы впереди, внутри ее лона. Ощущаю поступающую из лоно горячую и скользкую влагу.

Вытащив оба мокрых и скользких от ее влаги пальца, я направляю и прижимаю их к своему большому пальцу и давлю щепотью трех пальцев на узенькое отверстие.

Анжелка сильно сжимает колечко отверстия, и я замираю, касаясь пальцами его края. Секунду мы боремся на краю ее девственного отверстия. В помощь себе я начинаю нежно касаться губами и целовать волшебные горочки попки. По тому, как слабеют горочки попки, я понимаю, что ее протестные действия заканчиваются.

Она расслабляется, и я с силой втискиваю щепоть своих пальцев в запрещенное богом место. Смазки мало и я чувствую, как опять напрягается попка, теперь уже от боли и неудобства. Немедленно вывожу свои пальцы и страстно целую волнительные булочки попки.

Анжелка приподнимается на руках, оборачивает голову и тревожно спрашивает.

— Ты, что? Ты, правда, хочешь туда?

— А, ты? Ты хочешь, что бы я взяла тебе там на ручки?

— Женечка, мне так было больно. Ты хочешь оттуда взять меня на ручки?

— Я не хочу, но мне очень хотелось попробовать. Ты меня пустишь?

Смотрим в глаза друг дружке. Наконец она отворачивается и, опуская, голову просит.

— Только сделай мне как-то не очень больно. Хорошо?

Я торжествую.

Моя подруга сломлена и, не сопротивляясь, сдается без боя, предоставляя саму себя в мое полное распоряжение. Мне именно этого и хотелось. Можно было бы на этом, и заканчивать, но я знаю себя.

Мне половинок не надо. Только целиком и сейчас.

Опять сработали навыки охотницы и паучихи.

Не переставая, с ней разговаривать я нахожу, баночку геля для волос, который как никогда, кстати, оказывается под рукой.