Сан Тери - Отпусти - это всего лишь слово

Мы стояли, обнявшись на вершине самой высокой горы, и говорили с богом, а бог отвечал нам, сказав, одну простую фразу: .

Любите друг друга и будьте счастливы. Аминь.

ЖИВИТЕ ПАЦАНЫ!

И Сашка стоял в дверях, прислонившись подбородком к руке, и улыбался, опускал голову, улыбаясь, закрывал лицо, поднимал его, снова смотрел на меня и улыбался. Улыбался до бесконечности, глазами, губами, всем телом.

Смеялся беззвучно изнутри. Смеялся от счастья. Смеялся надо мной, дураком, и над собой дураком тоже, потому что в эту секунду мы оба были как дураки, а нас пёрло изнутри.

А потом я сорвался и бросился к нему, сминая ногами простыни, цветы, слетая с подушек, как пизданутая собака навстречу своему хозяину, когда пса настолько распирает от радости, что он не может сдержать себя, начинает прыгать, скакать, повизгивать, вилять хвостом от счастья.

Сашка поймал меня на пол пути, раскинув руки, подхватил и мы рухнули обратно в койку, целуясь, целуясь, я обхватил его руками и ногами, уткнулся в него, не давая приподняться.

- С днём рождения, Ники! - шепнул Сашка мне в губы - Я люблю тебя!

И это был самый лучший подарок, который когда либо мог быть у меня в жизни. Всё остальное было не важным, не имело значение. Подари мне сейчас миллиард долларов, я бы не отреагировал на него так, как отреагировал на это тысячу раз слышанное Сашкой признание.

Всё теперь было по - другому у нас, по особенному, не могло уже быть лучше, но было, было чёрт возьми. Золотое сияние счастья.

И хлопок вылетающей пробки из под шампанского.

- ААааа Саня я бутылку разбилааа!!!! - заорала Юлька в дверях и тут же возмущённо завопила.

- Да, вы хоть когда нибудь друг от друга отлепляетесь? Достали, всё время лизаться

- Юляяя!!! Свали с горизонта, быстро!

Тихое рычание папы. Хлопок двери и...

Санька начал ржать, уткнувшись в меня лбом.

Кажется, они планировали поздравление, а вот я всё проспал, точнее я должен был проснуться, под "Хепи бёздей ту ю" или что там намечалось, а Санька всё похерил, или я всё похерил, не имело значения.

Мы покатились по кровати, сплетаясь, целуясь, беззвучно смеясь, улыбаясь глазами. Нам не требовались слова.

Мы сияли с Сашкой, маленькими кометами, в нашей тихой золотистой, мерцающей любви: ласковой, мягкой, нежной, искренней, похожей на волну тёплого приливного океана.

Её волны накатывали на нас, лаская бархатистым приливом, накрывая с головой, и мы задыхались уходя под воду, до самой макушки, целуясь, улыбаясь, плавая в ней, как два ленивых дельфина, кувыркаясь по кровати, дрейфуя в друг в друге, выныривая и погружаясь вновь, втягиваясь губами, рассоединяясь, чтобы снова начать целоваться. Долгими засосами и дурацкими бесконечными чмоками. Не в состоянии отлепиться, не в состоянии говорить.

Сминая нахрен цветы, общаясь зрачками, веками, ресницами, пальцами. Соединяя пальцы и улыбаясь. Сашка целовал мои костяшки, а я целовал его ладони. Трепетные, тёплые. Баюкал их губами. Хотел встать перед ним на колени и языком облизать его ступни, прижаться щекой.

Но даже встав на колени перед Сашкой, не смогу выразить всё, что чувствую. Просто не смогу. Хочется плакать от счастья и тоски одновременно, тоски от мысли о том, что нам надо быть как обычные люди, а обычным людям свойственно вести себя по человечески, для начала разговаривать, а не читать друг друга. А мы читали, невозможно было представить, даже минуту разлуки. Приходилось выдирать друг друга по живому, не знаю, мистика, фантастика, одержимость, но мы не могли не прикасаться друг к другу, просто не могли.

Я счастлив. Я так счастлив, что не могу дышать, настолько счастлив, что глаза начинают слезиться. У Сашки они слезятся тоже.

Мне кажется, люди способны ощутить разлуку. Гибельный миг острого расставания. Младенец перед смертью с жадностью набрасывается на еду, и бывалые акушерки с сочувствием и каким - то цинизмом говорят: надо, наесться на дорожку. В последний раз.

Я думаю, тогда, в наш последний раз с Сашкой, мы ещё не знали, что это случиться, но мы, наверное, чувствовали, и может быть именно поэтому, наше счастье казалось таким золотым, острым, натянутым до предела.

Мы же чувствовали, блядь. Мы всё с ним чувствовали тогда. Мы словно понимали, только с хуя ли нам было понимать? Для чего нам было понимать?

Ведь в нашем мире не было войны. Мы беспечные жители, Хиросимы и Нагасаки резвились в своих последних часах, блаженства. И не знали, не понимали, не могли представить, что сейчас, нас швырнёт со скалы, швырнёт, а мы, уже не сможем подставить руки, не успеем удержаться, потому что когда с гор спускается лавина, единственное, что можно успеть сделать это выбросить красную ленточку.

- С днёёём рождееениия теебяяя. С днёем рождеения тебяяяаа!!

С днём рожденья, с днём рожденья, с днём рождения тебяяяя!

Поздравлять меня начали сразу. Как только я оделся, и вышел вместе с Сашкой из комнаты, и неважно, что шампанское было открыто, и успело выдохнуться, это не мешало нам веселиться. Мне дали разрезать тортик в качестве репетиции. Тётя Наташа расцеловала в обе щёки, пожелав всяческих хороших слов. Юлька повизгивала и носилась возбуждённая. Чувствовалось, что ей не терпится вручить подарок, но было решено, что торжество мы проведём в ресторане, а это значит, основная программа будет там.

Мы позавтракали, наспех приготовленными салатами. Дядя Вова торжественно пообещав что свою матчасть он организует позднее, рванул по делам фирмы.

На сегодняшний день у Малина старшего были назначены переговоры с важными деловыми партнёрами, которые он не мог отменить, но зато мог не брать на них Сашку. В последнее время он постоянно выдёргивал Саню по работе, непреклонно объявив раз отпрыск бодр, здоров и счастлив, пора ему начинать входить во взрослую жизнь. А точнее постигать азы современного бизнеса в полной мере.

Для начала учиться, учиться и снова учиться, практика - практикой, но теорию забывать не стоит. Что касается Сани, он отнёсся к этому более, чем философски, что касается меня, на нашем столе появилось множество учебников по экономике и теории, бесконечные трактаты Менкью, Смита, Маршалла, Хейне и множество других, в которые я не вникал, а вот Сашка по вечерам просиживал. Иногда проснувшись посреди ночи, я заставал его сидящим с пакетбуком в руках и органично читающим закачанную информацию, при свете ночника. Мне нравилось смотреть на него в такие моменты, приоткрыв глаза, наблюдать за ним, серьёзным, сосредоточенным, изредка поправляющим очки. Это было фантастическое зрелище. Читающий Сашка, такой взрослый, весь такой умный что ли. Пикантность зрелищу добавляло то, что под одеялом вся эта органичная заумность, был абсолютно голый, и ..это было потрясающе эротично. Свет вечерней лампы над головой, приглушённый, мягкий. Задёрнутые занавески, оглушительная тишина, царящая в доме в эту секунду, лёгкий шелест одеяла.