Феликс Аксельруд - Испанский сон

Наверное, это другая жизнь, подумала она.

Объезжая зигзагами груды вывороченного асфальта, Вальд проехался под мостом, свернул направо и еще раз направо, наверх, мимо площади Свободной России. В нетерпеливом ожидании левой стрелки, поглядывая по сторонам, он обратил внимание на бронзовую скульптуру перед зданием мэрии. Почему-то он прежде не замечал здесь этой скульптуры; не слишком высокая — метров, наверно, семи — и полускрытая от него витком спирального пандуса, она поражала количеством деталей, прежде всего человеческих фигур, которых было наверняка не менее нескольких сотен. Странная композиция, подумалось Вальду, совсем нетипичная для Москвы последнего времени… Конечно, ее полагалось бы рассмотреть вблизи и в подробностях, но не сейчас, не сегодня, и Вальд задал себе вопрос — успеет ли он?

Бросив досадливый взгляд на стрелку, он внезапно заметил, что светофор не работает. В обычное время здесь из-за этого создался бы жуткий затор, но сейчас его джип был едва не единственной машиной на перекрестке. Поразливали тосола, посетовал он, виляя среди красноватых луж между Белым Домом и зданием мэрии… и вдруг понял, что это кровь. Он замедлился, проехал два светофора, тоже не работающих, свернул в Конюшковский переулок и остановился перед закрытым шлагбаумом. Группа вооруженных людей подошла к «круизёру».

— Документы, — коротко сказал старший.

Вальд протянул человеку документы.

— Машина реквизирована, — сказал старший и вернул Вальду часть документов, а остальные положил себе в карман. — Выходите.

— То есть как? — не понял Вальд. — Я начальник Третьего Управления… там же написано!

— Уже нет. Выходите, вам по-хорошему говорят.

Вальд растерянно вышел из «круизёра».

— Куда направляетесь?

— Туда, — махнул Вальд рукой.

— Проходите, не задерживайтесь.

— Я могу забрать из машины личные вещи?

Старший засунул голову в дверцу машины и оглядел ее изнутри.

— Вещи тоже реквизированы, — сказал он без выражения. — Вы проходите, или вас задержать?

— Я прохожу, — сказал Вальд.

Он поднялся еще выше, оставил позади высотное здание и миновал с десяток молодых парней с автоматами, переминавшихся справа вдоль забора стройки. Они не обратили внимания на него. Он подошел к тротуару и двинулся поперек Садового Кольца среди редкого движения; впрочем, здешний светофор не работал тоже.

Он прошел почти всю Поварскую, стараясь не упасть в вырытые здесь глубокие котлованы и заблаговременно перебираясь на другую сторону при виде одетых в форму людей. Он приблизился к дому, бывшему местом его назначения. Он увидел на доме красный флаг и испугался. Потом он разглядел, что флаг перечеркнут синим крестом на белом фоне, и обрадовался. Потом он увидел, что возле дома тоже стоят люди в форме, и опять испугался.

Напустив на себя непринужденный вид, он пересек улицу по деревянным мосткам и, не глядя в сторону заветного дома, миновал его по противоположной обочине. Пройдя еще сколько-то в том же направлении, он возвратился на прежнюю сторону и обошел кругом небольшую белую церковь.

Вальд огляделся. Слева от него возвышалась панельная башня; он стоял у ее первого этажа — высокой стены без окон, покрытой грязными подтеками, выше которой шла стена из стекла, еще более грязного, а еще выше — вывеска «Прием в стирку» с эмблемой службы быта прежних времен. Справа от Вальда было крыльцо церкви, которую он обогнул; на двери висело объявление «Храм открыт», прикрытое полиэтиленом. Не зайти ли, тревожно подумал Вальд. Но разве можно вот так, всуе… да и можно ли вообще ему, католику? Он отвернулся от церкви и сделал пару шагов вперед, в окружение более приземленное. Слева от него теперь находился мусорный бак, некогда крашенный небесно-голубым, но сейчас почти серый от грязи и насквозь проржавевший у основания. Прямо перед ним была задняя сторона какого-то киоска, вся в фанерных заплатах, исписанная каракулями и запыленная тонким, полупрозрачным слоем белил.

Он был в нескольких шагах от двери, которая вела к свободе и счастью; неширокий проход между киоском и баком, в свою очередь, вел к этой двери. Котлован, вырытый между проходом и дверью, был невелик и преодолевался одним прыжком, правда с разбега. Вальд рассмотрел дверь. Она была простой, деревянной, темного цвета, о двух ступеньках, вдавленной вовнутрь невысокой розоватой стены; стена эта не нарушалась ни окнами, ни другими дверями и потому походила на театральную декорацию. Справа от двери на стене висела маленькая табличка. Разглядеть ее Вальд отсюда не мог, но он и так знал, что там написано. Он отошел чуть назад и изготовился к прыжку.

— Ищете туалет? — спросили справа.

Он резко повернулся. Перед ним стоял автоматчик, только что, видно, где-то за киоском облегчившийся и теперь приводящий себя в порядок. Вальд кивнул. Что-то в нем, однако, не понравилось автоматчику. Тень набежала на его лицо; он оставил в покое свое обмундирование, принял официальный вид и сказал:

— Будьте добры ваши документики.

Вальд достал все бумаги, оставшиеся у него.

— Куда направляетесь? — спросил автоматчик.

— Никуда, — сказал Вальд. — Просто искал туалет.

Автоматчик нахмурился.

— Следуйте за мною.

— Това-арищ начальник, — протянул Вальд.

Автоматчик знаком показал более настоятельно. Они прошли справа от котлована; заветная дверь поплыла влево и назад. Они шли вдоль торца здания, когда из-за угла появились два офицера внутренних войск, дефилировавшие по удивительно целому здесь тротуару. Один из них повернул голову, увидел Вальда в сопровождении автоматчика и сделал навстречу шаг.

— Вот, — сказал автоматчик. — Проходил мимо объекта, без пропуска; а после подкрался сзади и стоял возле киоска, вон там.

— Я вовсе не подкрался, — пояснил Вальд, — просто искал туалет… Живот прихватило, понимаете.

Офицер поморщился и махнул рукой. Автоматчик разочарованно протянул Вальду документы. В тот же миг второй офицер повернулся, будто привлеченный Вальдовой фразой, мельком глянул на него, отвел было взгляд, но тут же посмотрел снова и с интересом. Он прищурился, явно силясь что-то вспомнить. Он подошел.

— Ну-ка, — сказал он и забрал из Вальдовых рук уже возвращенные было ему документы. — Так… Ага! Вальдемар Эдуардович!

Лицо его расплылось в улыбке.

— Как же, как же, — довольно сказал он, — помню! Но почему же вы, Вальдемар Эдуардович, не выполняете то, что я вам сказал?