Феликс Аксельруд - Испанский сон

Анжелика задумалась. Трое мужчин с некоторым напряжением ожидали ее ответа, как вердикта о процедуре встречи.

— Если хотят поговорить, говорят за едой.

— Отличный ответ, — похвалил Эскуратов, и в это время подошел официант.

Чтение, обсуждение, советы… Честно говоря, Филипп был не прочь просто пожрать, как бывало в молодые годы. Утром, после… после чего? — секса? свидания? как это назвать? — в общем, после того, что у них было с Девой, стоило ему прийти в себя — потому что это самое, с Девой, не давало ему прийти в себя, пока она была в спальне — он тут же вспомнил про Эстебановы бумажки и схватился за телефон. На другом конце был довольно-таки злющий Вальд, уже получивший бумажки и деликатно воздерживающийся звонить Филиппу домой в субботнее утро, а в результате долго ожидающий звонка. Выдержав эмоции Вальда в течение одной сигареты, Филипп скоренько оделся и скатился по лестнице в тот самый миг, когда в дверь позвонил водитель Миша. В результате сегодня утром Филипп позавтракать не успел.

А на работе тоже было голодно, так как в субботу столовая не работала — заколдованная проблема; в фирме положительно не было человека, способного ее разрешить. Впрочем, до двух часов голод не ощущался, так как внимание было поглощено анализом бумажек, толково в целом подобранных — к двум часам, когда уже был смысл потерпеть до «Славянской», они представляли себе технический подход, да в общем-то и ценовые запросы своих конкурентов. Неясным оставалось, кто все-таки эти конкуренты — предложенные ими решения были самыми что ни на есть банальными — но тем более выходило, что у «ВИП-Систем» сильная позиция и большой резерв для маневра, так что основная мыслительная нагрузка делового обеда выпадала на долю Эскуратова.

— А вот и наш друг, — сказал Эскуратов посреди холодного.

Подошли двое, один из которых сделал другому жест и остался, а другой повернулся и пошел обратно к выходу. Оставшийся был в кожаной куртке. У него была толстая шея и короткая стрижка. У него были маленькие, глубоко запавшие глазки и злое, волевое лицо. Филипп содрогнулся — те были такие же.

Эскуратов стал приподниматься. Человек в кожаной куртке опустил ладонь на его плечо, разрешая сидеть. Он тоже сел — рядышком с Эскуратовым, окинул быстрым взглядом стол, потом сидящих за ним; ненадолго задержал взгляд на Анжелике.

— Ну? — спросил он тусклым голосом, глядя в пространство, безо всяких знакомств и вступлений. — Чего надо?

— Может быть, закусим? — засуетился Эскуратов, впрочем, умело сохраняя видимость радушия и как бы этикета. — Как у нас со временем? Здесь хорошо…

Филипп заметил, что он балансирует между «ты» и «вы».

Кожаный покосился на стол, на Анжелику и, соображая, поковырял пальцем в ухе.

— Нет. Некогда. Говори суть.

Эскуратов колебался. Что-то было не так или не совсем так, как было задумано.

— Э-э, — выдавил он наконец, — Ильич мне сказал, что вы с ним уже как бы обсудили… то есть, что он довел…

— Ну, был разговор. Назначили же стрелку.

— Значит… э-э…

— Он сам в этом не рубит. Сказал, ты объяснишь.

Эскуратов озадаченно смолк. Выручил официант, шустро подскочивший к кожаному.

— Чего желаем-с?

— Исчезни, — буркнул кожаный.

Официант повиновался.

— Ну?

— Вот ребята, — решился наконец Эскуратов и кивнул в сторону Вальда с Филиппом. — Могут сделать нам хорошую систему связи. Корпоративная интеграция, то есть интеграция всего. Это профессионалы.

— Ну.

— Мы уже пытались заказать такое другим. Они подготовили проект. Он нас не устроил.

— Ну.

— Но те пришли не с улицы. Ильич должен был сказать, от кого…

Кожаный довольно хрюкнул.

— Это-то он сказал. А я ему сказал, что проблем не будет.

—

У нас , — подчеркнул Эскуратов и внезапно, каким-то неуловимым способом, сделался жестким. Может, пожестче кожаного. — А нам надо, чтобы у них проблем не было тоже.

Кожаный с некоторым удивлением покосился на Эскуратова. Потом прищурился, достал сигарету и закурил.

— А вы под кем, ребятки? — ласково спросил он у Филиппа со Вальдом.

Филипп задумался над ответом. Последний раз такой вопрос был задан ему много лет назад, и неправильный ответ на него имел для Филиппа весьма значительные и неблагоприятные последствия.

— Мы ни под кем, — сказал Вальд.

— Так не бывает.

Вальд пожал плечами.

— Значит, бывает…

— Э, погодите, мужики, — вмешался Эскуратов, — вы что-то не о том начали… — Он опять стал как бы суетливым, но Филипп уже видел, что это просто роль, маска. — Нам нужно, — он еще раз подчеркнул «нам», — чтобы у них, — подчеркнул «у них», — не было с нами проблем. Их проблемы с другими — это не наше дело.

Кожаный задумался.

Двое русских бизнесменов, собрав многочисленные принадлежности, поднялись из-за соседнего стола и неторопливо направились в сторону выхода, проходя прямо за спинами кожаного и Эскуратова. Один из них, молодой и симпатичный, неожиданно задержался, остановил взгляд на Анжелике и, глядя прямо ей в глаза, откровенно улыбнулся и кончиком языка облизал губы. Кожаный медленно поднял голову и без выражения посмотрел на молодого человека, и Филипп заметил, как в тот же момент старший из проходивших слегка задел кожаного — чем именно, трудно было рассмотреть; может быть, рукавом, а может, дипломатом. Молодой человек медленно поднял руку и коснулся губ двумя пальцами, как бы посылая воздушный поцелуй Анжелике. Блеснуло обручальное кольцо. Взгляд кожаного стал тяжелым и серьезным. Анжелика едва заметно улыбнулась и отвела глаза. Молодой человек слегка поклонился и заспешил за своим старшим товарищем.

Кожаный сглотнул и опустил голову. Его глаза внезапно выкатились и остекленели, взгляд потерял всякий смысл; он страшно побледнел и замер — так замирает пронзенный шпагой, упавший на колени бык, прежде чем опрокинуться на песок жалкой, безжизненной тушей.

«Сейчас он умрет, — с ужасом подумал Филипп. — Его задели ; я не видел, я ничего не видел». Кожаный вздрогнул и уронил сигарету; крупные капли пота покрыли его лоб, лицо исказилось страданием. Он захрипел и схватился рукой за горло.

Официант подскочил, подобрал сигарету, склонился над кожаным в выжидательной позе. Коллеги его притихли, замедлились, зорко следили издалека, стараясь не пропустить момент, когда нужно вмешаться. Анжелика продолжала смотреть вбок, происходящее ее не касалось. Эскуратов, в тревоге, растеряв показное спокойствие, подносил к губам кожаного стакан воды, пытался напоить. Кожаный вяло отстранился от стакана, с трудом проник рукой к себе под куртку, шарил там, покачиваясь, наконец что-то достал, развернул, трясущейся рукой запихнул себе в рот и тогда уже схватил стакан, выпил жадно, буквально влил в себя его одним приемом.