Джуд - Драко Малфой и Солнечный путь

склонялся, чтобы пройтись губами по краешку уха или очертить ими контур гарриного лица. Шепот был

почти невесом и неслышим, он сливался с поцелуями, неспешными, текучими и сладкими - так льется свежий

мед…

Казалось, они могут целоваться бесконечно, не стесняясь людей, не думая о будущем, забыв прошлое.

Словно что-то прорвалось в их отношениях, и в разлом, захлестывая все, оказавшееся на пути, хлынула

нежность.

Это было первое постэкзаменационное воскресенье, и песчаные берега озера были забиты учениками

Хогвартса, жаждущими отдыха и свободы. Все, кроме этого кусочка пляжа, где двое сплетались в

бесконечном объятии.

Светловолосая взъерошенная голова высунулась из-за обрыва, спускающегося к берегу; обладатель ее

полюбовался на Главную Хогвартскую Пару и нырнул обратно.

- Они все еще целуются, - сообщил Шеймус. Джинни посмотрела на него из-под ресниц.

- Тебе это мешает?

- Да нет, - лениво отозвался Шеймус, вытягиваясь на травке. - Просто хочется посмотреть, а ты меня

дергаешь.

- Не думаю, что им понравится, если за ними будут подглядывать, - нахмурилась Джинни. Сидящая рядом с

ней с каким-то листком в руках Гермиона неожиданно раздраженно вздохнула и пробормотала:

- Я не верю… она действительно это написала!

- Что? - спросила Джинни.

- Что последнее восстание гоблинов было в 1825 году! - Гермиона всплеснула руками. - К тому времени

уже три сотни лет существовал Гринготтс!

- Может, она имела в виду 1285? - предположил Шеймус. Гермиона сердито покосилась на него.

- Это тоже неправильно, Шеймус!

Шеймус раздраженно пожал плечами.

- А что ты хочешь, Гермиона? Вспомнить семилетний курс Истории Магии! Мы же проходили восстания

гоблинов в четвертом классе!

- Кто "она"? - спросила Джинни. Шеймус хмыкнул.

- Угадай с трех раз. Сольвейг, конечно…

- Я попросила ее скопировать свои ответы, - Гермиона покраснела. - Чтобы потом проверить, правильно ли

она написала.

- И что мне это дало, Грейнджер?

Сольвейг стояла рядом, глядя на них сверху вниз.

- Ты написала, что последнее восстание гоблинов было в 1825 году! - воскликнула Гермиона, взмахнув

листком. Сольвейг пожала плечами и присела на край обрыва, устремив взгляд в сторону озера.

- Да кому это нужно? Я на все вопросы, связанные с датами, отвечала наугад, с интервалом в

восемнадцать лет. Догадывалась, что восстание гоблинов было раньше, но что ж делать… - Она улыбнулась.

- Черт, какие они все-таки… чудесные…

- Гоблины? - спросила Джинни, ухмыляясь.

- Нет, корнуэльские пикси! - фыркнула Сольвейг. - Вон те двое… интересно, они не собираются довести

дело до конца? Я не прочь посмотреть…

- Сольвейг! - воскликнула Гермиона.

- У меня уже губы болят на них смотреть, - произнесла Джинни. - Интересно, как они ухитряются так

долго целоваться?

- Короче, мы все за них рады, - вывод, сделанный Сольвейг, казался немного нелогичным, но никто не

стал ей возражать.

* * *

Глаза, брови, лоб, виски, скулы, щеки, нос, губы, подбородок, шея, по которой можно проскользить до

ушей, а потом зарыться лицом в мягкие светлые волосы, ощущая их ласковый, сладкий аромат, слушать

неумолчный шепот …хороший… мой… нежный… мой… любимый… мой… чудесный… мое счастье… моя радость… мое

солнце… и так бесконечно, словно по кругу - шепот, поцелуи, объятия, и волосы скользят шелком между

пальцами, и горячее тело прижато так тесно, что даже тонкий листок бумаги не поместить между ними… и

сердце переполняет нежность, тоска, боль, вина… я люблю тебя… я люблю тебя… как сделать так, чтобы

можно было сказать это прямо в сердце, как заставить слова течь с кровью по венам? Я люблю тебя -

затаскано и затерто до дыр, но если повторять слова, пока не сотрется смысл, может быть, удастся

выразить то, что чувствуешь - как тает сердце, как нельзя, невозможно, нет сил… оторваться,

прекратить… я люблю тебя… если бы я мог сказать это тебе прямо в сердце… если бы я мог поцеловать твое

сердце… придти с твоей кровью в твои вены… я люблю тебя… когда бы прежде я ни говорил тебе это,

понимаешь ли ты, что теперь это значит больше, еще больше, чем просто больше, больше настолько, что

это не сказать словами и никак не измерить? Я люблю тебя - но даже если сказать тысячу раз, все равно

не выразить то, как я люблю тебя.

Темно русые ресницы мокнут от слез, как ветви под дождем, но Гарри целует и целует мокрые веки, пока

Драко не начинает улыбаться. Это так банально звучит, но твоя улыбка похожа на солнце во время дождя…

я уже говорил, что люблю тебя?

* * *

Сириус Блэк встал, несколько раздраженно отряхнул песок с ладоней и, покосившись на Люпина, направился

к целующимся юношам. Немного поколебавшись, профессор Защиты с тяжелым вздохом поднялся на ноги и

последовал за своим другом.

- Гхм…

Прошло не меньше минуты, прежде чем Гарри (теперь уже он склонялся над Драко, лежащим на смявшейся

робе) поднял голову и посмотрел на Сириуса совершенно диким взглядом. Губы его были ярко-красными,

распухшими и даже немного потрескавшимися. На открывшейся взорам мужчин шее Драко темнели

фиолетово-синие засосы. Люпин шумно втянул носом воздух.

- Парни, прогуляться не хотите? - жизнерадостно спросил Сириус, и Люпин мысленно закатил глаза. Драко

не ответил - прикрыв глаза, он водил губами по шее Гарри.

- Прогуляться? - хрипло спросил Гарри.

- Ну да, - кивнул Сириус. - До Хогсмида. Посидим в пабе, выпьем… Вам, кстати, уже можно пить, вы

знаете?

- Жарко же… - удивительно, но Драко ухитрялся говорить, одновременно продолжая целовать шею Гарри.

- Ну, тогда вам следовало раздеться, - несколько сардонически заметил Сириус.

- Я обгорю, - возразил Драко.

- Ты же снизу! - приподнял брови анимаг.

- Не всегда, - ответил Драко. Сириус присел рядом с ними и решительно произнес:

- Парни, так нельзя.

Юноши вопросительно посмотрели на него.

- Я вот это имею в виду, - Сириус указал на них. - Это может надоесть. Причем быстро. Это - не еда,

это - лакомство. Нельзя питаться одними конфетами.

Драко приподнял бровь.

- Я имею в виду поцелуи, - объяснил Сириус. - Короче, подъем и стройся - мы идем в Хогсмид. Заодно

купим Гарри гигиеническую помаду…

Драко взял Гарри за подбородок и повернул его лицо к себе.

- Да, - согласился он, внимательно разглядев Гарри. - Ты прав. Вставай, Поттер.

И решительно спихнул Гарри с себя.

* * *

День, ночь, снова день - белая комната, белый потолок, белые стены, белые простыни, пол покрыт

кафельной плиткой и тоже белый. Это палата в госпитале имени Святого Мунго, куда Драко доставили на

следующий день после их возвращения из преддверия страны мертвых.