К.Л. Паркер - Миллион запретных наслаждений

— Это же чудесно! — вскрикнула мать и бросилась ко мне обниматься.

Мак раздраженно провел руками по лицу.

— И как ты оказалась на улице, если дверь была заперта?

— Я спустилась к нему по дереву.

— Ах, это так романтично, — мечтательным тоном промолвила мама.

— Как глупо! — отрубил Мак. — Ты могла себе шею свернуть. Где он?

— Брось, Мак. — Мама пришла мне на помощь. — Это же отличная новость, и я не позволю тебе все изгадить.

Я знала, что в жизни моей мамы не было, если так можно выразиться, романтического признания. Если верить ее рассказам, Мак однажды заехал за ней на машине и, когда она села к нему, повернулся к ней и спросил: «Замуж хочешь?» Она ответила: «Хочу», а он кивнул и стал заводить машину. Мама не жаловалась. Просто они были такими. Предложение Ноя и мое согласие произошли иначе, потому что мы были другими.

— Давайте-ка кофе выпьем, — предложила мама и потащила меня на кухню. — Ты должна мне все рассказать.

Отец вздохнул, смиряясь с неизбежным, и закатил глаза.

— Я ложусь спать.

Мы с Фей все сидели на кухне, пока дождь наконец начал стихать и над горизонтом показалось первое солнышко. Я рассказала ей обо всем, даже о том, что мы занимались любовью под живым навесом из веток. Она ловила каждое мое слово, как ребенок, слушающий Санта-Клауса.

— Покажи кольцо, — сказала она, поднимая мою руку, и увидела, что никакого кольца на мне нет.

Я пожала плечами.

— Это получилось как-то без подготовки. Да и зачем оно мне?

— Лейни, он Ной Кроуфорд. Я уверена, что он подарит тебе кольцо.

— Есть кольцо, нет кольца — не важно. Мне достаточно знать, что он любит меня. — И это были не просто красивые слова. Я никогда не любила обвешивать себя драгоценностями, но мама была права. Ной позаботится о том, чтобы у меня появилось кольцо. Я только надеялась, что это будет что-нибудь не слишком большое или дорогое. Да что там, он мог подарить мне какое-нибудь пластмассовое колечко, и меня бы это вполне устроило. Полли с Лекси, наверное, сойдут с ума, когда узнают, но мне было все равно.

— Милая, — с чувством сказала мама, взяв мою руку, — ты должна ехать к нему. Ты не можешь здесь оставаться.

— Мама, он все понимает, — отрубила я. — Когда тебе станет лучше, тогда и поеду.

— Теперь послушай меня, Дилейн Талбот, — произнесла она уже строгим материнским голосом. — Я себя прекрасно чувствую. Пришло время тебе перестать жить со мной и отцом и начать свою жизнь. Он без ума от тебя, а ты без ума от него. Езжай к нему. Я настаиваю.

— Ты меня выгоняешь? — возмутилась я, в шутку, конечно.

— Да, выгоняю, — подхватила она. — Собирай манатки и выметайся из моего дома.

Мы рассмеялись и обнялись. Внутри у меня все пело от осознания того, что мы с Ноем будем вместе и можем ничего не бояться. Суперкиску эта мысль тоже привела в неописуемый восторг, ведь она должна была воссоединиться с Чудочленом, и единственным, что могло помешать их счастью, была ее одержимость остальным телом.

Позвонил Ной, сказал, что добрался нормально и уже едет на работу. Я решила пока не говорить ему, что возвращаюсь и что я рассказала родителям о нашем предстоящем браке. Мне хотелось видеть, как вытянется его лицо, когда я явлюсь к нему и выложу всю историю.

Я позвонила Дез и подняла ее с постели радостным известием. Послушав минуты три ругани и криков о том, что я ее разбудила, я наконец выпалила новость.

Первым, что она сказала мне, было:

— И ты, наверное, хочешь, чтобы я на свадьбе была твоей подружкой?

Я рассмеялась.

— Я была бы рада. Если у тебя найдется свободная минута, конечно.

Дез вздохнула.

— Думаю, у меня получится, но тебе лучше запомнить сразу: без стриптиза не обойдется.

— Ты о мальчишнике?

— Да, и об этом тоже.

Я рассмеялась.

— А тебя не пропустят туда за полцены, потому что ты и так там со всеми переспала?

— Спасибо, мать твою, большое за комплимент. — Она тоже засмеялась, а потом посерьезнела. — Я правда очень рада за тебя, Лейни. Но я все равно готова поджарить его яйца, если он облажается.

— О, ты такая милая! А теперь тащи свою задницу сюда, отвезешь меня в Чикаго.

— Тебе повезло, мне до вечера не надо на работу. Две минуты, и я у тебя.

Закончив собирать вещи и поставив сумки у двери, я пошла на кухню и увидела завтракающего отца. Он поднял на меня полные печали глаза и снова уткнулся в тарелку.

Я знала, что он расстроен, но молчит из-за матери.

— Пап? — сказала я, садясь рядом с ним.

Он прокашлялся и откинулся на спинку стула, пытаясь казаться беззаботным.

— Что у тебя на уме, девочка?

— Ты же знаешь, что у меня все хорошо, да?

— Я скажу тебе, что я знаю, — сказал он и сложил на груди руки, как будто отгораживаясь от меня. — Ни-че-го, вот все, что я знаю. Ты уезжаешь в университет, у нас на счету ниоткуда появляются деньги, мать получает лучшего кардиохирурга в штате — да что там в штате, в стране, — ты приезжаешь с этим типом, у которого денег столько, что и представить себе невозможно, а потом вдруг ни с того ни с сего моя девочка убегает из дому, чтобы выйти за него замуж. Проклятье, он даже не просил у меня твоей руки. А теперь ты, Лейни, скажи, о чем мне нужно беспокоиться.

— Тебе придется поверить мне. Я уже не маленькая девочка и знаю, что делаю.

Он повернул голову, посмотрел в окно и снова вздохнул.

— Ты любишь его?

Я положила руку ему на плечо, и он опять повернулся ко мне.

— Я никогда не думала, что смогу кого-то так любить. И он меня любит точно так же.

Какое-то время мы молчали, потом он наконец сказал:

— Знаешь, когда я в первый раз взял на руки твое маленькое тельце, я поклялся, что буду защищать тебя от всего, что в этом мире есть плохого. Но еще я дал себе слово, что не переусердствую с опекой, чтобы не помешать тебе стать счастливой.

— Ной сделал меня счастливой, папа, — сказала я, стараясь взглядом убедить его в искренности своих слов. — Мне без него очень плохо. Я хочу прожить всю свою жизнь, любя его и чувствуя его любовь. Но я не смогу быть по-настоящему счастливой без твоего благословения.

Мак опустил взгляд на тарелку, взял кусочек жареной картошки и пожал плечами.

— Я понимаю. Но если он хотя бы раз тебя обидит, я из его задницы батут сделаю, — пообещал он и положил картошку в рот.

Я бросилась ему на шею и крепко обняла.

— Спасибо, папочка! Ты самый лучший папа на свете.

— Святые макароны! — ахнула Дез, когда мы вошли в здание «Алого лотоса».

— Ничего себе! Это… впечатляет, — промолвила я, глядя на изысканную обстановку вестибюля. — Мой жених, похоже, и вправду неплохо живет.

— Знаешь, сейчас я тебя по-настоящему ненавижу, — сказала Дез. Глаза ее так и засверкали от ревности. — Только не забывай, что твое, то мое.