Макс Ренуар - Дьявольские Карты

Под нею снова зазвенели пружины и все стихло. Я стоял ошеломленный и подавленный, не зная, что делать. Я не мог уйти от нее, меня как будто приковало к ней невидимыми цепями. Я стал в уме поносить ее площадной бранью, пытаясь заставить себя возненавидеть ее, но тщетно. Я понял только более отчетливо, что полюбил ее той сумасшедшей любовью, которая рождается мгновенно и мучает человека всю жизнь. Динь, динь, динь - дискантом прозвенели часы на трюмо. Три часа ночи. Я стоял в мрачном оцепенении и молчал и лихорадочно соображал, что делать. Мелькнула мысль броситься к ней и просить о прощении, что бы она позволила побыть с ней, чтобы я смог ее видеть. Теперь даже издевки ее казались мне милыми ласками по сравнению с этим пренебрежительным молчанием. Созерцание ее свежего стройного тела доставляло мне почти плотское наслаждение. О, хотя бы еще раз взглянуть на все. Мне захотелось броситься к торшеру, включить свет, взглянуть на нее и убежать. Я не знаю, сколько времени я простоял в этой чернильной темноте и тишине, копаясь в своих мыслях. Салина ничем не проявляла своего внимания ко мне, будто меня и не было. Я тяжело вздохнул.

- Это все еще вы? - спросила она. Я не ответил.

- Вы, что хотите меня караулить? Не стоит беспокоиться. Я никого не боюсь, евнухов не держу, так как ненавижу целомудрие. Черт вас возьми! - закричала она. - Вы либо убирайтесь от сюда, либо зажгите свет и сядьте. Что вы стоите, как столб, посреди комнаты?

Этот окрик вывел меня из мучительного оцепенения. Я подошел к торшеру, потянул шнурок выключателя и зажег свет. Салина сидела на диване, поджав к подбородку колени и диким алчным взглядом пристально смотрела на меня.

- Бросьте мне халат, он лежит на шкафу. Теперь отвернитесь, я оденусь.

Я безропотно выполнил ее приказание. В шелковом алом халате она выглядела еще стройнее и тоньше.

- Дайте сигарету, - сказала она присаживаясь на пуф. Помолчали. Только теперь я услышал звонкое тиканье часов, которых раньше не замечал. Стрелки показывали 3 часа 35 минут.

- 10 -

- Что же будем делать? - спросила она, - Разговаривать с вами не о чем, а на большее…

- Помолчите, - перебил я ее, - дайте на вас посмотреть.

Она очень удивилась, но молчала, обиженно отвернувшись.

- Боже, какая вы чудесная, - невольно вырвалось у меня восклицание. - Из какой сказки, какой волшебник вас добыл и подарил людям!?

Она улыбнулась и, склонив голову, кокетливо посмотрела на меня из-под опущенных ресниц. Халат на груди чуть приоткрылся и мне стала видна пышная округлость мраморно-белой груди. У меня захватил дух и слова застряли в горле.

- Что же вы молчите? Говорите, говорите же… Мне это очень нравится.

- Что говорить? - продолжал я, съедая ее взглядом. - Разве можно высказать то очарование, что вы излучаете. Которое греет, обжигает, испепеляет все вокруг.

Она заметила, что я смотрю на ее груди, но не запахнула ворот халата, а только прикрыла глаза и опустила руку, от чего он еще больше распахнулся, обнажив белую полоску с темной впадиной в пупке. Я не выдержал и порывисто вскочил с пуфа, приник руками к ее полуоголенной груди. Она вскрикнула и оттолкнула меня, стремительно отскочила в сторону.

- Не надо, - прошептала она, - не надо.

В этом восклицании не было ни гнева, ни укора, ни мольбы. И я понял, что она горит тем же желанием, что и я. В каком-то диком упоении, уже не сознавая, что делаю и, что говорю я протянул к ней обе руки и прошептал:

- Ну покажи хоть мне ее, я не прикоснусь к ней, я только буду смотреть. Кинь мне эту подачку, я умоляю тебя.

Ее глаза загорелись, красивые крылья прямого носа затрепетали и сузились. Она издала тихий стон и как-будто мимо своей воли, как загипнотизированная, раздвинула в сторону халат. Полушария ее грудей с темными маленькими сосками, глянцево отсвечивая белизной, покачнулись и замерли, призывно выставленные мне навстречу. Сладостная истома подкосила мне ноги и я чуть не упал. Конвульсии содрогнули мое тело.

- Салина, милая, я люблю тебя, - прошептал я, не сводя с нее глаз.

- Говори, говори, не умолкай, - задыхаясь прошептала она и прикрыла ресницами глаза.

- Покажи мне еще кусочек твоего тела, чтобы я мог на всю жизнь унести в памяти это сказочное ведение.

Она выставила из халата одну ногу.

- Хватит?

- Нет, нет, еще! - закричал я.

- А что же еще? Я почти все тебе показала.

- Я хочу видеть твой животик, твои руки, твои плечи, хочу лобзать глазами твой стан, твои бедра. Все, все…

- Ох, как ты обжигаешь своими словами, - ответила она с дрожью в голосе. - Я покажусь тебе вся, только подожди минутку, а то я умру.

- Я не могу ждать. Я хочу видеть тебя.

- Ну смотри… - с этими словами она сбросила с плеч халат и он упал на пол, окружив багряным ореолом ее ноги. Я невольно зажмурился, как от яркого луча - так очаровательно красива и мила была Салина в наготе. Только маленькие атласные трусики прикрывали от меня еще не познанное мною тела. Я задержал на них свой взгляд, пытаясь угадать, какие прелести скрыты там. Салина поймала мой взгляд.

- 11 -

- Ты хочешь видеть и это?

- Да.

- Так сразу… я не могу.

- Давай я помогу тебе.

- Нет, не надо, отвернись, я сама.

- Я не могу отвернуться, не могу ни на миг расстаться с тобой.

- Ну хоть закрой глаза, - взмолилась она.

- Нет, не могу.

- Ну тогда подожди немного…

- Я не могу ждать. Я сгораю от нетерпения.

- Сейчас.

Не сводя с меня глаз, наполненных сладостной влагой, она стала шарить рукой по бедру, ища замок змейки.

- Сейчас, - шептала она, - сейчас.

Наконец тихо треснула змейка и трусы упали к ее ногам. Тихо вскрикнула и, как будто, пронзенная моим взглядом в самое сердце, как подкошенная, упала на пол. Я подошел к ней. Она была бледная, капельки испарины бисером покрывали ее лоб и щеки. Я схватил ее на руки и перенес на диван. Пока она не пришла в себя, я торопливо шарил по ней руками, сладостно ощущая нежное голое тело. Мягкая выпуклость ее лобка была гладкая и чистая, без единого волоска. Это придавало ей неземную красоту античной фигуры. Она была божеством, все, на что я мог решиться по отношению к ней - это потрогать ее тело рукой, чтобы убедить себя в реальности происходящего. Салина открыла глаза, испуганно вскрикнула и спросила, прикрыв грудь рукой:

- Ты ничего со мной не делал?

- Ничего, - ответил я, еще не поняв вопроса. Она облегченно вздохнула и улыбнулась мне.

- Милый мой, не торопись, - прошептала она и погладила своей мягкой рукой мою пылающею щеку.

- Подай мне халат. Я мерзну.

Я подал ей халат и, пока она одевалась, сидел рядом с ней на диване, с сожалением глядя, как под плотной тканью постепенно скрывалось прелестное голое тело Салины.

- Ты огорчен тем, что я оделась. Ну не надо. А теперь, как только согреюсь, я снова разденусь для тебя и ты сможешь смотреть на меня снова, сколько захочешь. О, давай немного выпьем, я уже совсем трезвая. А ты?