Джон Норман - Дикари Гора

— Ты научишься этому, — пообещал я.

— Да, Господин.

— Но кроме таких умений как приготовление пищи и шитьё одежды, занятий подходящих для женщин, и о которых Ты что-то знаешь, есть и много других умений. И это не должно как-то удивлять тебя. Среди них есть тонкие, восхитительные и интимные умения, наиболее подходящие для рабыни.

— Я даже предположить не могла, Господин, — удивлённо сказала она.

— Ты больше не свободная бездельница, — напомнил ей я. — Ты — рабыня. Ты должна заработать на свое содержание.

Она вздрогнула.

— Зачем Ты думаешь, тебя купили?

Она прикрыла рот своей маленькой рукой, со страхом гладя на меня.

— Убери руку ото рта, — приказал я. — Чтобы я видел губы рабыни.

Стремительно она положила руку на бедро.

— Выпрями спину, — услышала она мой следующий приказ, и выполнила его без промедления.

— Свободная женщина, ложится в постель, и ждёт того, что произойдет. Рабыня встаёт на колени перед своим Господином и умоляет позволить доставить ему удовольствие. Свободная женщина считает вполне достаточным то, что она существует. От рабыни ожидается, что она не только будет существовать, но и должна выделяться. В действительности, она обычно боится только того, что она, не достаточно великолепна для своего хозяина. Это — неудивительно, что большинство мужчин находит свободную женщину, в её инертности, её невежестве и высокомерии просто скучной в постели. Ничего удивительного, что большинство мужчин предпочитает призывать её конкурентку к своим мехам, беспомощную, соблазнительную, похотливую рабыню в стальном ошейнике.

— Когда-то я была свободной женщиной, — с грустью сказала девочка.

— Есть надежда и для свободной женщины, — усмехнулся я. — Она может надеть ошейник, раздеться, и подвергнуться порке плетью. Вот тогда, порабощенная, она сможет научиться, доставлять удовольствие мужчине.

— Да, Господин, — прошептала девушка.

— Подобное обучение, не должно стать неожиданностью для тебя. Довольно обычно для рабынь пройти дрессировку.

— Да, Господин.

— Тогда, полагаю, Ты будешь обучаться старательно.

— Я буду обучаться, Господин.

Я разглядывал её.

Внезапно она бросилась на живот на тёмные одеяла. Она подползла к моей левой ноге, и, схватив меня за щиколотку своими маленькими ручками, начала целоваться в мою стопу.

— Рабыни могут умолять своих владельцев позволить им доставить удовольствие своему Господину, могут или нет? — спросила она, продолжая целовать мою ногу.

— Да.

— Я прошу позволить мне доставить удовольствие моему Господин, — попросила она. Её губы были теплыми и мягкими на моей ноге.

— Я не твой владелец, — напомнил я.

— Любой свободный мужчина — для меня Господин, также как и любая свободная женщина — моя Госпожа.

— Это верно, — согласился я.

— Я прошу Вашей милости, как моего Господина. Ведь сегодня ночью, на этих одеялах, Вы — мой Господин, мой Хозяин, тот кто вскрыл меня и к кому я была послана на эти часы для Вашего удовольствия.

Это было верно. Я был её текущим пользующимся Господином. В эти часы, на моих одеялах, она должна служить мне, как моя собственная рабыня. В эти часы, на моих одеялах, она принадлежала мне, и могла быть использована для любых целей.

Я почувствовал её язык.

— Используйте меня, для Вашего удовольствия ещё раз, — молила она шёпотом.

Как вы могли бы предположить, это приятно, получать такое внимание от женщины. Это особенно приятно, я уверяю вас, когда она — рабыня, когда она ваша собственность, и вы можете делать с ней всё, что пожелаете.

— Пожалуйста, Господин, — просила она.

— Возможно, — наконец ответил я.

— Господин, а рабыни, такие как я, обучаются только женщинами?

— Нет. Многие, гореане полагают, что самые лучшие дрессировщики рабынь всё же мужчины, и что только мужчина с кнутом, и его полная власть над женщиной, позволяют должным образом научит её быть рабыней.

— У Вас есть кнут, Господин? — задрожав, спросила она.

— Мой ремень вполне его заменит, — пообещал я ей.

— Да, Господин.

— Но, что касается меня, то я полагаю, что другие женщины, особенно если они — сами рабыни, могут быть превосходными дрессировщицами рабынь. Множество работорговых домов, держат тренеров, как женского пола, так и мужского пола. По моей собственной теории, если у девушки только один дрессировщик, то несомненно, лучше чтобы это был мужчина. Для девушки, в её неволе, является самым важным устанавливать отношения, прежде всего с мужчинами, ублажать, умиротворять, служить им, и так далее. С другой стороны, я думаю, что также бесспорно то, что девушка может получить очень много полезного от другой девушки, той, кто выжил и выживает, будучи рабыней.

— Выживает? — переспросила она со страхом.

— Да, рабынь, которые не приятны, бесполезны и не удовлетворяют их хозяев, обычно убивают, — напомнил я.

Она в ужасе прижалась щекой к моей ноге.

— Просто будь приятна, полезна и хорошо старайся ублажать хозяев — посоветовал я девушке.

— Да, Господин.

— Но большинство девушек, не только выживают как рабыни, но и процветают как рабыни, — постарался я успокоить её.

— Господин?

— Да. Тебе пока трудно поверить, но большинство девушек, как только они обнаруживают подлинность и неизбежность их рабства, то помещённые в неволю радостно расцветают. В рабстве они занимают своё истинное место в природе. В рабстве, под властью и авторитетом сильных мужчин бескомпромиссно владеющих и правящих ими, как простыми рабынями, они получают свою самую глубокую биологическую самореализацию, её окончательное исполнение. В рабстве, на их настоящем месте в природе, они становятся женщинами, тогда как за пределами оного, они этого не могут. Поскольку истинная женщина — истинная рабыня, никакая женщина не может стать истинной женщиной, пока не станет истинной рабыней.

— Значит мужчины и женщины, не являются тем же самым, — догадалась рабыня.

— Нет. Мужчины — владельцы. Женщины — рабыни. Твой прежний мир учил оба пола бороться за то, что является, в действительности, мужскими или даже бесполыми ценностями.

Это приносит несчастье и расстройство для обоих полов. Гормонально нормальным женщинам трудно или невозможно достигнуть счастья, приняв ценности трансвестита. Так же это извращение ценностей усложняет или ломает работу желёз нормального мужчины для достижения естественного биологического исполнения своих функций. Оба пола, уже не в состоянии быть счастливыми, или далеки от счастья, на которое они оба способны, то счастье, которое является последствием поддержания биологической преданности их разным природам.

— Ложь, лицемерие, претензии псевдомужественности не будут разрешены мне на Горе, ведь так, Господин?