Сойер Беннетт - Дикарь (ЛП)

— Хорошая работа... ты не потерял ни одного навыка, пока был там, — комментирует он.

Я улыбаюсь ему и отвечаю на беглом португальском:

— Меня не так уж и долго не было.

— Не так долго, как я надеялся, — бормочет Парайла, но я делаю вид, будто не слышу его. Он был шокирован, когда я пришел в сожженное племя, сбросил свой рюкзак и мачете. Я купил оружие на те деньги, которые мне дала Мойра, намереваясь использовать его, когда мы пойдем на племя Матика. Я подошел прямо к Парайле, который лежал на земле. Он не обрадовался моему возвращению, и это поразило меня.

— C’ordero, что ты здесь делаешь?! — спросил Парайла и схватил меня за протянутую руку, когда я упал на колени рядом с ним.

— Я вернулся, — все, что я ему сказал, аккуратно отрывая повязку на плече, чтобы взглянуть на рану. Она была чистой, я не чувствовал запаха инфекции, поэтому снова закрыл ее и посмотрел ему в глаза.

— Как ты?

— Бывало и лучше, — пробормотал он. — И Самаира была очень заботлива со мной. Но я жив.

— Мне не нужно было уезжать, — печально проговорил я. — Этого бы никогда не произошло. Мне так жаль.

Парайла шокировал меня, когда ткнул в мою грудь пальцем и сказал:

— Глупый, гордый мальчик... это бы произошло, будь ты здесь или нет. Единственное, что успокаивало меня, это мысли о том, что ты далеко отсюда и будешь жив.

— Ты хотел, чтобы я прятался как женщина? — зарычал я на него, полностью застигнутый врасплох из-за его гнева на мое возвращение. Я ожидал встречи с распахнутыми объятиями, теплыми словами от своего приемного отца, а в итоге вот что получил.

Взгляд Парайлы немного смягчился, и он притянул меня к себе.

— Никто не считает тебя женщиной, Закариас. Ты доказал себе в который раз, что ты сильный член этого племени. Но я хотел большего для тебя... больше, чем этот образ жизни. Я был бы счастлив знать, что ты использовал шанс, который дали тебе.

Часть моей злости растаяла от его слов, потому что, как и любой отец, он хотел лучшего для меня. Не это я считал лучшим вариантом, я думал лучший — вернуться сюда.

Вроде бы. Или нет?

Мое сердце обливалось кровью, разбивалось на кусочки, когда я думал о единственной женщине, которая была для меня дорога и важна. С того момента, как Мойра оставила меня у аэропорта. Как минимум пять раз перед тем, как я сел на самолет, я почти позвонил ей, чтобы попросить забрать меня, но в конечном итоге, моя совесть заставила меня вернуться в племя, хотя мое сердце требовало вернуться к Мойре.

Это была жестокая битва, и мое сердце проиграло.

Деревня была уничтожена. Каждый дом был сожжен до основания. Некоторые мужчины были ранены, защищая деревню, и четверо мертвы, двое из которых были старейшинами. Пятеро детей... трое мальчиков и двух старших девочек... увели в джунгли, их матери обезумели от горя.

Очевидно, я приехал вовремя, так как племя собирало уцелевшие вещи и готовилось перейти на несколько миль вниз по течению реки Жутаи.

Я был удивлен, конечно, потому что я думал, они будут готовиться к нападению, и я пришел подготовиться к бою. Но Парайла сообщил мне, что уцелевшие старейшины и некоторые молодые представители племени хотели обсудить мирное урегулирование с Матика. Они были больше по численности и сильнее нас, и они боялись, что продолжение военных действий приведет племя к вымиранию. Отец Гоуль, который, как я заметил, помогал справиться с голодом, переправляя некоторые крупы и семена, по-видимому, был в эпицентре этой затеи с миром, так как у него были хорошие отношения с этим племенем.

Идея потрясла меня, я горел неуемной потребностью отомстить тем, кто осмелился напасть на мой народ.

В конце концов, у меня не было выбора, кроме того, чтобы пойти вместе с племенем и спуститься вниз по реке. После того, как мы собрали все для кочевки, пошли как целое племя через джунгли, прорубая наш путь к новому дому. Три дня мы срезали заросли и расчищали место. Мы выжгли корни растений и деревьев, чтобы обустроить новый дом, спилили бамбук и пальмы для наших новых домов.

Еды некоторое время будет не хватать, пока мы не сможем вырастить новый урожай овощей, но наше племя уже много раз меняло место стоянки, поэтому нужно переждать этот период.

Моим первым поручением было построить новый дом для Парайлы, чтобы у него было укрытие. Двое из соплеменников помогали мне с постройкой, но затем я сказал им заняться своими собственными домами, пока раскладывал крышу из пальмовых ветвей.

— Ты все еще злишься на то, что мы решили не нападать на Матика? — спрашивает Парайла с усмешкой в голосе.

— Это решение еще не принято окончательно, — отметил я.— Отец Гоуль может вернуться и сказать, что Матика не приняли условия. Тогда будет война.

Парайла усмехнулся.

— Упрямый, как всегда. Но этот старик (прим. так себя называет Парайла в третьем лице) хочет мира. Он хочет вернуть наших детей, и жить дальше без всех этих забот.

Кровь застыла от стыда после его слов. Потому что Парайла имеет право желать то, что он хочет. Это было лишь мое слепое желание мести, которое переполняло меня и заставляло спорить с ним на каждом шагу. Заключение перемирия — странная идея. Конечно, я видел это в современном мире, но я сумел понять достаточно, что это практически недостижимо в любом обществе. Люди все также сражаются и убивают друг друга, ссорятся из-за земель, прав и денег. И наше сообщество не отличалось, поэтому я не отказывался от своей потребности, сделать все правильно.

— Вижу, Тукаба ищет тебя, — говорит Парайла со смешинками в голосе.

Я смотрю на женщину, сидящую возле общего костра, где пекут лепешки из маниоки для обеда. Она и в правду смотрит на меня, минуту смотрю на нее, и она отводит взгляд в подчинении.

— Не заинтересован, — отвечаю я Парайле и поднимаю другую пальмовую панель на крышу, и начинаю привязывать ее к балке. — Я должен работать.

Парайла лукаво смотрит на меня и начинает громко смеяться.

— Что смешного? — ворчу я.

— Ты смешной, — отвечает он сквозь смех. — Закариас, которого я знал, не беспокоился, закончена ли работа или нет. Он бы поставил Тукабу на колени в грязь и показал бы свое могущество...

— Достаточно, старик. — рычу я. — Когда ты стал таким развязным?

Парайла продолжал смеяться и медленно раскачиваться в своем гамаке.

— Ох, Закариас, — говорит он, забавляясь. — Ты не принадлежишь этому месту.

Я поворачиваю к нему голову и хмурюсь.

— Почему ты это говоришь?

— Потому что твое сердце находится в другом месте, — отвечает он.

Я усмехнулся над ним и прикрепил еще одну панель на место. Вытерев пот со лба рукавом рубашки, я отхожу от дома и направляюсь к тыкве, наполненной водой, чтобы утолить жажду. Оглядываясь в сторону Парайлы, который с весельем в глазах смотрит на меня, я говорю: