Шахразада - Хасиб и Царица змей

– Дурачок, – усмехнулась Анаис. Одним бесконечно сильным и гибким движением она встала и в изумительной красоте и совершенстве своей наготы подошла к пылающему очагу. – Никакие это не древние заклинания. Это слова змеиного языка.

Хасиб в испуге выпрямился. «Аллах великий… Слова змеиного языка… Так вот что хотел, но не успел сказать мне учитель!» Однако у него достало сил переспросить красавицу:

– Змеиного?

– Конечно, и значат они вот что: «Я тот, кто тебе нужен! Приди же, я жду!»

– О Аллах всесильный и всемилостивый! – Более ни на что не хватило сил у Хасиба.

– И потому я, услышав их, сразу призвала тебя, Хасиб. И, как видишь, оказалась права.

– Но кто же ты, о прекраснейшая? Кто ты и почему сразу узнала слова языка, о котором не ведаю ничего я сам.

– Я Анаис, Царица змей!

О, в целом мире не нашлось бы слов, чтобы описать испуг и изумление Хасиба. Перед ним у огня стояла та, что некогда едва не убила его учителя, та, что управляла сотнями и тысячами своих омерзительно-прекрасных подданных… И в этот миг юноша от всего сердца возблагодарил самого Аллаха всесильного и всемилостивого за то, что он удержал его болтливый язык и не позволил упомянуть о почтенном Саддаме и уроках, которые длились почти десяток лет.

«Как же она прекрасна, Аллах великий! И как ужасны ее деяния! Но как же мне скрыть, что я знаю о ней более, чем показываю?»

Хасиб в немом восхищении любовался Анаис и страшился ее. Она же как ни в чем не бывало опустилась на колени перед столиком, налила янтарную жидкость в два высоких бокала из светло-синего стекла и подала один юноше.

– Пей, мой друг. Это фалернское вино. Рецепт его удивительно древен, но прекраснее вина не рождала виноградная лоза.

– Боюсь, что все же сейчас вызову твой гнев, о моя сладкая греза. Ибо я приверженец Аллаха всесильного и потому не приемлю даров виноградной лозы.

Анаис усмехнулась и налила из другого кувшина более темную жидкость в широкую пиалу.

– Тогда прими это. Сок персика, надеюсь, приемлют и приверженцы твоей религии.

Видя, что Хасиб замялся, девушка проговорила:

– Не бойся, мне нет нужды подавать в бокале отраву своим возлюбленным. Тем более таким, которых избрала сама.

Теперь настал черед Хасиба улыбаться, пусть и чуть трясущимися губами. Но показать, что ему страшно, он не мог и не хотел.

– Ну что ты, прекраснейшая, я нисколько не боюсь. Скажу тебе больше – принять яд из твоих рук было бы для меня и честью и наградой…

– Да ты смельчак, юный мой Хасиб. Никогда еще я не встречала юношу, который, услышав, кто же я на самом деле, не бежит от меня с ужасным криком, не пытается укрыться от преследования моих подданных…

– Должно быть, я бы сбежал от тебя, великолепная, если бы знал, что это возможно сделать… Или что это стóит делать. Разум подсказывает мне, что глупому невежественному человечку не укрыться от преследования твоих подданных, а чувства говорят мне, что сбегать от такой женщины – поистине деяние, по глупости и бессмысленности равносильное самоубийству.

Анаис улыбнулась. Только сейчас Хасиб смог рассмотреть, что столь сильно отличает ее глаза от глаз человека. Они были и насмешливы и мудры точно так же, как могут быть мудры глаза любой умной женщины. Но все же то были глаза змеи – серо-зеленые и с вертикальным зрачком. И кожа… «О Аллах всесильный! – с оторопью подумал Хасиб. – У нее же зеленая кожа…»

– О нет, мой друг, – рассмеялась Анаис. – Это деяние много превосходит по глупости самоубийство. Ведь убить себя человек может один раз и навсегда. Мои же слуги могут преследовать глупца и на этом свете и на том одинаково усердно и одинаково бесконечно.

– Вот потому я и не стал бежать от тебя.

Девушка кивнула. Ее улыбка столь заметно превращала ее из колдуньи в человека, что Хасиб вновь мысленно вздрогнул. «Аллах всесильный, но что же мне делать? Как мне уберечь себя? Или не думать о себе и довести до конца дело, начатое моим учителем? И пусть он не узнает об этом – зато цель его жизни будет достигнута!»

Должно быть, опасение все же мелькнуло на лице Хасиба. Ибо Анаис рассмеялась.

– Юный герой, ты сейчас ведешь себя как неопытный заклинатель змей. Не бойся вызвать мое раздражение или неудовольствие – тебе это не удастся.

– О нет, – деланно рассмеялся Хасиб. – Я не боюсь вызвать твой гнев или неудовольствие. Скорее, я думаю о том, как мне вести себя с тобой теперь, когда я знаю, сколь безгранично твое величие, сколь древен и богат род и сколь невероятны силы, которые подчиняются тебе.

Анаис недоуменно подняла брови.

– Откуда, мой друг? Разве фокусники, даже настоящие, не балаганные, знают, кто такая Царица змей?

О, это была оплошность, почти недопустимая. Но Хасиб не зря все же был учеником великого Саддама. Он улыбнулся в ответ и проговорил:

– Но я же знаю слова змеиного языка… Не могу же я не знать, сколь велика та, которой он служит.

Анаис лишь молча покачала головой. Неизвестно, удовлетворилась ли она таким объяснением или посчитала, что еще успеет докопаться до истины. Хасиб же внутренне отчитал себя за неосторожность, за глупый свой язык и за то, что едва не выдал тайны, причем тайны чужой.

– Что ж, загадочный фокусник, должно быть, ты и в самом деле знаешь обо мне несколько больше, чем я думала. Но это лишь облегчает мне задачу. Ибо я готовила долгую речь, дабы объяснить тебе, кто я. Теперь же понимаю, что в ней нет никакой нужды. И я могу смело переходить к сути разговора. Но знай, что все дальнейшее – тайна, которую ты никогда и никому не сможешь раскрыть, как бы ни сложилась судьба.

Хасиб кивнул, приложив руку к сердцу. «О да, воистину, с ней следует вести себя куда осторожнее, чем даже с разъяренной коброй… Или доброй дюжиной разъяренных кобр… Не зря же она заговорила о тайне…»

– Я весь обратился в слух, прекраснейшая…

– Знай же, юный маг, пришло время, когда я должна избрать себе спутника. Ибо сколь бы велика ни была наша семья, сколь бы ни были всесильны мои братья и сестры, но спутник нашей жизни всегда избирается нами из тех, кого мы любим, хотим возвеличить и одарить воистину бесценными дарами. Я долго искала такого человека и остановила свой выбор на тебе.

– На мне?!

Все иные слова покинули Хасиба, равно как и исчез его уверенный низкий голос.

– Да, мой друг. Ибо ты молод, хорош собой, уверен в своих силах и… и знаешь, кто я такая. Этого вполне достаточно для того, чтобы стать спутником моих дней, получив от меня в дар бессмертие и честь называться мужем Царицы змей.

– О Аллах великий и милосердный… Мужем Царицы змей…

«И тем самым предать цели учителя, предать и его самого. Теперь уже не на словах, а на деле. Позволить этому мерзкому племени обзавестись наследниками!.. Недостойно, мерзко, отвратительно!»