Алисса Наттинг - Тампа (ЛП)

Я застыла на месте, наблюдая как рот Бака распахивается все шире и шире, ища воздух, и когда последняя вспышка сознания промелькнула в его глазах, я почти чувствовала что на меня спускается проклятие. Он понял, что я выбрала для него смерть. Осознавая, что не смогу отвернуться, я смотрела как каждая унция жизни покидает его, а глаза излучают ощутимые обжигающие потоки злобных проклятий. Одна сторона губ приподнялась, обнажая часть зубов, как будто он готовился вцепиться в меня.

Меня обуревало желание помахать ему пальцами в небрежном «пока», но все же это было слишком злобно, — мне не следовало злорадствовать. Открытый глаз Бака закатился внутрь и он упал на колени, беззвучно, — ему нечего было сообщить плюшевому ковру семейства Патриков. Тело осело и повалилось наземь. Бак Патрик только что умер от сердечного приступа.

Я нагнулась, чтобы удостовериться, что он больше не дышит. Его закатившиеся глаза остекленели, я могла видеть свое раздвоенное отражение в их блеске. Мне захотелось спрятать его язык обратно в рот, просто чтобы его вид не был слишком вульгарным — его фиолетовая масса вывалилась наружу, точно тот пытался сбежать прочь из умирающего тела. Я ткнула его носком ноги в щеку — никакой реакции. Чтобы удостовериться наверняка, я слегка прижала ногу к его шее, чтобы прощупать пульс. Его не было. Струя возбуждения пробежала через мое тело, как будто я только что выиграла в лотерею. Все шло хорошо.

Я прикрыла глаз Бака большим пальцем. Избавившись от обличительного взгляда, я наконец обрела способность подумать. Почему мы не услышали как он вошел? Прокравшись на цыпочках по коридору в гостиную, я бросила взгляд на закрытые жалюзи. Лучше Джеку пока все же не высовываться из своей комнаты. Я почувствовала необычный всплеск платонической нежности к нему, думая о том, как он сидит, притихший, в своей комнате совсем один; проходит час, другой, в его голове роятся мысли о разных отвратительных действах с участием меня и его отца; и он боится выйти из комнаты и увидеть это своими глазами. После того, что произошло в первый раз, ему не хотелось обменять счастливое незнание на жестокую действительность.

Автомобиль Бака был припаркован прямо посреди дорожки, мой стоял в гараже. Он почти целенаправленно закрыл мне путь к отступлению. Может ли быть такое, что он знал о нашей с Джеком тайне? Намеревался ли устроить мне очную ставку? Это предположение выглядело сомнительным, сердечный приступ скорее был скоропостижным результатом увиденного, к которому он был отчасти готов. Нет, Бак был шокирован больше, чем могло перенести его сердце. Мне оставалось только предполагать, что он вернулся домой раньше запланированного и собирался вскоре вновь уйти. Перед этим он решил зайти к Джеку, чтобы спросить не хочет ли тот перекусить вместе с ним. «Это сложно», — произнесла я вслух.

Я знала, что телефон Джека лежит у него в рюкзаке. Если понадобится, я смогу его побороть. Наш секретный телефон лежит в коробке под кроватью, и он не сможет его достать, если я буду мешать ему. Я вытащила мобильник Бака из держателя на поясе, затем зашла на кухню и убрала трубку домашнего телефона. Спрятав оба в ящичке в ванной, я вернулась в комнату Джека.

Он сидел на кровати и тревожно посмотрел на меня. В спешке он надел шорты задом наперед, и теперь шов неуклюже топорщился спереди, в районе гениталий.

«У меня новости, которые тебя расстроят», — начала я, — «Но все будет хорошо». Про себя я заметила, что такая формулировка будет хорошим смягчением, когда придет время расставания. Конечно, положительного тут мало, но по крайней мере, она дает понять, что жизнь не кончена, нужно жить дальше.

Джек в смятении нахмурился. «Он ушел? Разозлился?»

«Нет, не разозлился. Он в коридоре». Снаружи проехала машина. Окна спальни задребезжали из-за громких музыкальных басов. Я не смогла справиться с чувством того, что смерть Бака сделала мир моложе. Глаза Джека расширились и обратились в сторону открытой двери.

«Он хочет со мной поговорить?» — прошептал он. Я подняла блузку, в данной ситуации это было, возможно, лучшим вариантом.

«Положи ладони мне на грудь. Я скажу тебе кое-что тяжелое, и тебе нужно сосредоточиться на всем хорошем, что есть в мире, что доставляет тебе удовольствие». Не говоря ли слова, Джек выполнил мои инструкции и нервно сглотнул.

«Не буду тянуть кота за хвост», — вздохнула я. — «У твоего отца случился сердечный приступ».

Понимание тенью промелькнуло на его лице. Он бросился из комнаты, а я задержалась на мгновение, чтобы забрать оба его телефона. Я приготовилась к возможному горячему противостоянию. Я наскоро просмотрела телефон в поисках своей фотографии, но нигде сразу на нее не наткнулась, а времени на ее поиски не было. Это фото было единственной нитью, которая могла связать нас двоих, и Джек, разумеется, не станет показывать ее полиции. Это был триумф, который я намеревалась сохранить в первоначальном виде. Например, как эту тарелку на шкафу для одежды с зачерствевшим кусочком пиццы, на которой сохранились маленькие и несовершенные следы укусов Джека, его слегка кривого правого резца. Я было хотела положить эту ценность в сумочку, думая, что она может пригодиться в ближайшие дни, чтобы представлять на ее месте губы Джека, когда тот будет оплакивать отца. Но я понимала, что не смогу вечно иметь что-то связанное с Джеком, каким бы натуральным и одноразовым оно не было.

В коридоре Джек упал на колени и склонился над телом в беззвучных рыданиях. Когда я положила руку ему на плечо, он сел по-турецки и стал раскачиваться взад-вперед. «Нам нужно вызвать 911», — давясь слезами, пролепетал он.

«Ты вызовешь», — кивнула я. — «Позже, когда я уйду».

Джек покачал головой, но не пошел за телефоном, а вместо этого продолжал говорить со мной. Все же, я оставалась единственным взрослым. «Нужно сделать искусственное дыхание», — добавил он уже с нажимом. Действительно ли мне показалось, что в его голосе прозвучал слабый намек на согласие? Возможно ли, что он начал понимать, что даже если бы удалось воскресить Бака, это было бы не в наших интересах?

Я присела рядом и взяла его за руки, отчего он заплакал еще сильнее, теперь в голос. «Он не дышит, Джек». Мои слова были медленными и уравновешенными, производя успокаивающее воздействие, подобное голосу телевизионных дикторов. «Когда мозг теряет кислород, клетки начинают отмирать. Даже если они вернут его к жизни, он останется овощем. Мы не хотим такой участи для него. Он бы не хотел. Нам следует подождать, прежде чем вызвать парамедиков. Мы должны быть уверены».

«Уверены?» — ревел Джек. У него из носа потекли сопли, смешиваясь со слюной. Его слезы и пронзительные крики делали его похожим на маленького мальчика, и это было приятное впечатление. Пожалуй, я бы сейчас занялась с ним сексом.