Пьер Рей - Аут

— Попей, Шилин, попей… Тебе станет легче…

Шилин покачала головой, готовая снова разрыдаться. Задыхаясь от подступивших слез, она с трудом сказала:

— Не злись на меня, Хелена… Я хочу побыть одна… одна…

Подруга ушла, попросив Мануэлу предупредить ее, если Шилин понадобится ее помощь.

Мануэла стояла у кровати, не зная, с чего начать.

— Вам помочь раздеться?

— Нет, нет… С минуты на минуту должен возвратиться Хомер…

— Миссис… Я потрясена тем, что случилось…

— Знаю, Мануэла, знаю… Она вас очень любила…

— Я тоже…

— Я знаю…

— Я хотела вам сказать, миссис… Это так тяжело… Особенно сейчас… вы должны знать… я не могу больше…

— Что вы не можете? — всхлипнула Шилин.

— Я хочу уйти, миссис… Возвратиться в Португалию.

Шилин укоризненно посмотрела на нее и затряслась в беззвучных рыданиях. Невероятно смущенная, со слезами на глазах, Мануэла нервно переступила с ноги на ногу.

— Простите меня, миссис… Здесь я все время буду думать о ней.

Она закусила губу, заплакала и пробормотала:

— Это невозможно! Я не смогу…

Шилин всхлипнула и чуть слышно прошептала:

— О Мануэла, Мануэла…

Она взяла ее руки в свои и с такой силой сжала их, словно маленькая португальская горничная была единственным ее спасательным кругом.

— Мануэла, Мануэла… А я… Мне еще тяжелее!.. Я не знаю, как смогу жить дальше… Бог несправедлив… Как же вы правы, покидая нас! В этом доме всегда будет пахнуть смертью! Я понимаю вас, Мануэла! Я понимаю вас!..

— Миссис…

— Я помогу вам… Считайте мой дом своим домом… Всегда… В память о ней… А ваш ребенок… ваш ребенок…

Слезы хлынули у нее из глаз, и она не смогла больше произнести ни слова. Не переставая плакать, Мануэла вложила ей в руку конверт и вышла.

Оставшись одна, Шилин постепенно успокоилась. Вытерев простыней лицо, она машинально распечатала конверт. На покрывало упала фотография. Она протерла пальцами глаза и мгновенно узнала высокую негритянку, фотографии которой нашла в кармане плаща муха. С замершим сердцем она пробежала глазами текст и дважды перечитала последние строчки. «После тридцати лет супружеской жизни он заслужил это. Я возвращу его вам в хорошем состоянии, немного уставшим, но в хорошем состоянии…»

В ее голове закружили безумные мысли. Она снова посмотрела на фотографию, задержавшись на великолепной обнаженной груди великанши, выбросившей в победном жесте правую руку. Она была уверена в том, что Хомер попал в беду. Слишком хорошо она его знала, чтобы поверить в то, что он способен оставить ее в такую минуту.

До предела наэлектризованная, она позвонила Курту. Он уже был дома и сказал, что Хомер уехал с кладбища около часа назад. Она поблагодарила его и набрала номер банка. Марджори не видела патрона со вчерашнего дня. Шилин позвонила в справочную и попросила номер окружной полиции. Когда на том конце линии подняли трубку, она показалась себе смешной и нажала пальцем на рычаг. Она решила обождать два часа. Если в течение этого времени Хомер не возвратится, она предупредит лейтенанта Блеча.

Аппарат стоял в начале запасной взлетной полосы, находящейся в зоне миланского аэропорта и зарезервированной властями для самолетов-такси и тренировочных полетов двух аэроклубов. Это был «МД-315», списанный с вооружения французской армии и проданный за бесценок. Десять мужчин, бросая подозрительные взгляды на проржавевшую обкладку входного люка, один за другим поднялись в самолет. В салоне не было ни одного сиденья. Ремни безопасности крепились прямо к стене. Один из мужчин, знавший пилота, тихо спросил у него:

— Слушай, Мороббиа, ты уверен, что этот металлолом летает?

На лице Амедео Мороббиа отразилась неуверенность. Он пожал плечами.

— Все зависит от дня недели, ветра, Мадонны… Пристегивайся, сейчас взлетаем, — сказал он и скрылся в кабине пилота, где его ждал Джанкарло Ферреро, радист-механик.

— Взлетаем?

— Взлетаем.

Амедео включил зажигание. Оба двигателя дружно чихнули, захлебнулись и наконец заработали. Корпус самолета дрожал, словно на испытательном стенде. Шумоизоляция, как и герметичность, отсутствовала. В ней, впрочем, не было необходимости. Оттавио Джакомасси приказал лететь на бреющем полете, как только они пересекут швейцарскую границу. Местность, куда они летели, Мороббиа знал наизусть. Он должен приземлиться в треугольнике Цуг — Нефль — Швиц на выгоне длиной пятьсот метров. Этого более чем достаточно как для посадки, так и для взлета.

Когда Амедео высказал мысль о создании авиашколы, Оттавио, не раздумывая, субсидировал его. Конечно, он зарабатывал себе на жизнь не редкими учениками, а выполняя деликатные, специальные задания Оттавио Джакомасси. Например, доставить или забрать какие-то пакеты в треугольнике Цуг — Нефль — Швиц.

— Учебный «МД-315» просит разрешения на взлет с девятой полосы.

— «МД-315», взлет разрешаю, — ответил диспетчер.

— Ясно… Взлетаю.

Мороббиа увеличил газ, и груда металла, пробежав триста метров, с трудом преодолевая земное притяжение, медленно поползла вверх. При полной загрузке «МД-315» едва развивал скорость в 250 километров в час. От Милана до места приземления было около ста пятидесяти километров.

Амедео взял курс на северо-запад. Похлопав по руке своего механика, он прокричал ему прямо в лицо, стараясь перекрыть шум двигателей.

— Джанкарло, ты проверил уровень масла?

Темно-серый костюм, белая рубашка, черный галстук, не красавец, не урод, среднего роста — Чезаре Пиомбино был образцом мужчины, которого можно десять раз встретить на улице и ни разу не обратить на него внимания.

Он вошел в «Трейд Цюрих бэнк» за сорок минут до закрытия. Вежливо спросив у привратника, где находится служба сейфов, он поблагодарил и в лифте поднялся на третий этаж. Зажав портфель под мышкой, Чезаре прошел по коридору и подошел к стойке, за которой сидели девушки в одинаковых костюмах цвета морской волны.

— Мне нужен господин Рунге…

— Господин Рунге был до обеда. У вас назначена встреча?

— Да.

— Не хотите ли переговорить с его заместителем?

— Нет. У меня личный вопрос. Когда он будет?

— Завтра утром.

— Спасибо. Я зайду завтра утром.

Его появление было настолько банальным, что ни одна из девушек даже не удосужилась поинтересоваться его именем. Как и большинство руководителей служб, Рунге присутствовал на похоронах дочери Клоппе. Чезаре Пиомбино еще не успел дойти до лифта, как девушки уже напрочь забыли его и готовы были искренне поклясться, что никогда его не видели.

Чезаре Пиомбино торговал антикварной мебелью на Цурлинденштрассе. Его прибыль была мизерной, потому что плевать он хотел на всякую мебель, а тем более антикварную. Он был человеком Оттавио Джакомасси в Цюрихе. Когда-то он работал вместе с Оттавио: убивал, вымогая признания, в добрые старые времена войны. Его специализацией были диверсии на железной дороге и отравление питьевой воды, которой пользовались оккупационные войска. Задание, которое он получил от Джакомасси, было сродни тому, чем он занимался четверть века тому назад. Прежде всего, надо остаться в банке. Затем, если боги с ним, сделать то, что нужно сделать, и целехоньким убраться из банка. За работу он получит от Оттавио десять тысяч долларов.