Татьяна 100 Рожева - Медленнее, ниже, нежнее… (сборник)

Мой жёлтый сироп одного оттенка – оттенка желчи…

– Извините, третий тупик не подскажете? Первый и второй нашла, третьего нет!

Единственное говорящее существо в этом месте в это время – девица на негнущихся ногах, процедила, не замедляя секундных стрелок ног:

– БеСпоняЦия.

Ну, правильно. Все, что до двадцати и на таких ногах – всегда так отвечает, уверенное в вечности своей информированной жизни.

– Вот спасибачки! – послала я язвительный привет в спину молодости от заблудившейся зрелости, не уверенной уже ни в чём…

У кого бы еще спросить? Ни души! Не в окна же стучаться!

Из-за угла немого дома траурной тумбой «выхромала» старушка в чёрном. Заваливаться вправо при каждом шаге мешала ей палка с резиновым копытом. Ширх-ширх-ТУК! Ширх-ширх-ТУК! – двигалась старушка в ритме хромого вальса. Я обрадовалась. Старушка не может уйти далеко от места проживания, поэтому точно местная, и, стало быть, знает каждый тупик!

– Извините, Вы не подскажете третий ту…

– Ублюдки! Сволочи! Тук! Мерзавцы! Просрали страну! Тук! Сталина на вас нету! Тук! Расстрелять мало! – изрыгнула старушка.

– Ой…

Траурная тумба с проклятиями провальсировала мимо, казня палкой и без того болезненный асфальт. Надежда найти искомый адрес умирала на глазах в пустынном переулке посреди белого дня. Да куда же все делись-то! Все спят? Или все вместе работают? Или все умерли, так и не найдя третьего тупика!

Хлопок подъездной двери выплюнул мужчину с рюкзачком и бородкой. Живет здесь! Знает! Наверно…. Я подпустила его ближе, чтобы удостовериться в адекватности, хотя бы внешней. Невысокий, полноватый. Доверчивые голубые глаза. Седеющие волосы собраны на шее в пучок-хвостик, как у старого зайца.

– Извините, пожалуйста! Не подскажете, где тут третий тупик? Первый и второй параллельны друг другу, я думала и третий тоже должен, по логике, но его там нет! Дай бог здоровья человеку и потомкам его, который так расположил улицы!

Мужчина с рюкзачком дослушал вопрос и пожелания до конца, словно музыкальную композицию, и молча ожидал следующей.

– Вы меня слышите?

– Третьего тупика больше нет, – выждав минуту молчания, скорбно произнёс он. – Его уже как полгода переименовали в демократа, от чего он, собственно, не перестал быть тупиком.

– Серьёзно?! Вот это да! – возмутилась я. – А тогда я не пойду в эту контору, если у них на сайте висит адрес полугодовалой давности, и никто не удосужился исправить! Ничего там хорошего нет и быть не может!

– Согласен с вами, – рассеянно улыбнулся мужчина. – Пойдёмте ко мне в гости…?

Я оглянулась в поисках подмоги, желательно в белых халатах, но переулок был по-прежнему пуст.

– Пойдёмте…? – робко повторил мужчина.

– Вы сумасшедший?

– Почему? Нет… – грустно вздохнул он.

– А, то есть вы – нормальный, просто это неадекватный переулок! Я попала!

– Почему… Нет… – повторил он еще грустней и вздохнул еще глубже. – Помните, у Макаревича? «Я очень ценю тепло отношений в эпоху большой нелюбви…» Просто мне очень одиноко. Я вот из дома вышел, чтобы человека встретить. Просто человека… И тут вы – с такими глазами… Хотите, я не стану закрывать дверь? Уйдёте, когда захотите.

Я колебалась.

– Я, что, так похож на ненормального? И на насильника? Это ужасно, – он отвёл в сторону тоскливые голубые глаза и вздохнул. – Ужасно…

– Нет, не похожи, – ответила я. – На насильника уж точно. Хорошо. Пойдёмте.

– Правда? – засветился он. – Спасибо вам…

Тёмный подъезд пахнул тёмными историями. Темная квартира их беспорядочными развязками.

– Извините, у меня не прибрано. Я сейчас…

Он принялся сгребать что-то с заспанного стола и встревоженного дивана, от чего вся комната приобрела недовольный вид.

– У меня есть очень вкусный чай! – крикнул он с кухни. – Друг привез из Шри-Ланки! Я сейчас заварю!

– Давайте! – негромко крикнула я в ответ, стараясь не раздражать недовольную комнату.

Когда он торжественно внес двух чайников на подносе, с кипятком и заваркой, комната уже не казалась такой тёмной и недовольной – так светились его глаза. Их оттеняла русая седина волос и такой же «русый» свитер. От заячьего пучка-хвостика по плечам на живот стекали шерстяные косы, вывязанные чьей-то заботливой рукой.

– Меня зовут Локки, – сказал мужчина. – Это псевдоним, ник, кличка, как хотите. Я человек самых разных творческих профессий. Кем я только не был! И каждый раз менялся до неузнаваемости! Я вам сейчас покажу фотографии, и вы согласитесь, что я ничего не выдумываю.

Он выгреб из нижнего ящика комода ворох фотографий, не задвинув ящика и оставив комод стоять с обиженно выпяченной нижней губой.

– Вообще-то родители назвали меня Фёдором, в честь деда. Всю жизнь не могу даже примерить на себя это имя! Ну, какой я Фёдор, правда? Даже в паспорте, когда вижу это имя, кажется, кто-то другой записан. Все друзья зовут меня Локки. Зовите и вы, ладно? – он протянул разваливающуюся пачку снимков.

На них действительно были как будто разные люди: солнечный клоун в клетчатых штанах, с улыбкой до ушей и носом «картошка». Мачо, «знающий эту жизнь изнутри» в обтягивающих опухшие мужские прелести голубых джинсах – режиссер или, скорей, монтажер эротических фильмов, для которого возбуждение – рабочая обстановка. Композитор шлягера «Не сыпь мне соль на сахар» в период обострения звёздной болезни – бархатный пиджак, кашне, брошь на лацкане. Полуопустившийся бомж, выгуливающий остатки интеллигентности в осеннем парке: рюкзачок, бородка, спортивная куртка с чужого плеча… Объединяло всех этих несхожих персонажей – вьющиеся полуседые волосы, разложенные по плечам или собранные в пучок-хвостик, свободолюбивая поза, открытый голубой взгляд…

– Вы действительно очень разный, Локки…

– А вас как величать, сударыня?

– Зовите меня Ники, Локки. Родители назвали меня Николаем, не заметив, что у них родилась девочка. Ну, какой я Николай?

– Хорошо, Ники! – засмеялся мужчина. – Я понимаю! Я люблю весёлых людей! Люди рождаются, умирают, а если еще что-то происходит в промежутке, значит, повезло… Не помню, кто это сказал. Я хочу, чтобы везло больше, поэтому стараюсь быть разным. Вот только любовь не могу найти… Возможно, потому, что слишком разный, и она не может меня узнать.

– Вы её снова не нашли и поэтому так расстроены сегодня?

– Вы проницательны. Да… Я хочу найти любовь. Надеюсь, что это ещё возможно. Видимо, я излишне романтичен.

– Скорей, принимаете за «ту самую» каждую встреченную женщину и кидаетесь к ней, не разобравшись. Мужчины неразборчивы.

Локки скрестил на груди руки. Вязаные косы на локтях связались сухопутным узлом.