Владислав Картавцев - Секс дыбом

Не уверен насчет ста шестидесяти тысяч человек, но народа кругом было немеряно – факт. Особенно возле центральной сцены – здесь плотность тел на один квадратный метр достигала десяти (десять тел / квадратный метр), что является абсолютным рекордом такого рода мероприятий. Лично меня в этой давке чуть не удавили, и спасся я лишь тем, что взобрался на голову Жени и избежал неминуемой смерти.

А Жене с Галошей толчея даже нравилась! Они протанцевали и пропели почти четыре часа, иногда прорываясь из толпы на стратегический простор за пивом, иногда прорываясь, чтобы выпустить из себя пиво. Им было весело и радостно – и от самог о музыкального действа, и от общения друг с другом. И чем больше пива оказывалось в их организмах, тем более открыто и сладострастно они глазели друг на друга.

Ночи и выступления ночных рок-хедлайнеров они не дождались. Пиво, усталость и желание побыть наедине вдвоем срубили их прежде. И они (вместе со мной) укрылись в палатке. А палатка – это как раз то место, где можно отдохнуть и заняться чем угодно (в данном конкретном случае – «любовью», как это принято называть). Для особо интересующихся – недалеко от нашей палатки были установлены душевые кабины (хоть и общественные, но теплая вода из крана текла исправно – а что еще нужно человеку, чтобы освежиться перед сном?).

Как показали дальнейшие события, палатка – одно из наиболее приспособленных мест для неудержимого безудержного секса. Любовники чуть не порвали друг друга от страсти.

Начали они в классической позе (она снизу, он сверху), которая хоть и почитается в некоторых кругах за «Фи», но для первого раза подходит лучше всего. Ведь можно одновременно и целоваться, и ласкать друг друга, и делать всё остальное!

И Женя, конечно, показал класс – под ним Галоша стонала, извивалась, впивалась в него ногтями, хрипела и ревела – и даже, по-моему, плакала навзрыд. А когда на Галошу накатил оргазм, она выгнулась несколько раз (при этом чуть не сбросила Женю), потом вскинула ноги вверх и вогнала Женю в себя невероятно глубоко – даже сверх возможного – и чуть не расплющила его до состояния блина. И замерла в такой позе, не издавая не звука. И я даже подумал, что она умерла!

Но нет. Конечно же нет. Минуты через две Галоша подала признаки жизни. Вообще, это была странная картина – блин-Женя опомнился, блин-Женя снова начал двигаться (вот-вот забьется, изливая семя – как мученик американского империализма на электрическом стуле, изливающий мозги), а девушка под ним лежала колода колодой. И не моргала, и со стороны казалось, что даже и не дышит. Сюр, художественный ренессанс и модерновая эпоха возрождения в одном Галошином лице!

Я представил себя на месте Жени и решил, что на неподвижность Галоши я непременно отреагировал бы. Т. е. встал бы с девушки и пошел бы погулять (за пивом), пока она не восстановится. Нет, я Женю ни в коей мере не обвиняю в черствости души или, например, в сексуальной кровожадности – упаси кошачий бог Котогромовержец! Просто он не такой нежный, как я! К тому же был пьян и, может быть, сразу и не понял, что Галоша вошла, пользуясь компьютерной терминологией, в энергосберегающий спящий режим.

Впрочем, закончилось-то всё хорошо! Галоша ожила, а Женя как раз достиг точки кульминации. В темноте я видел его горящие глаза (как два китайских фонарика в лунную ночь), а потом они враз потухли – спустя одну десятую секунды с момента финального выброса.

Галоша скинула обмякшего Женю с себя, перекатила его на живот и села сверху, без всякого перехода приступив к восстанавливающему массажу. И сил в ней оказалось столько, что я даже начал сомневаться, что еще пару мгновений назад видел ее распластанной на полу и не подающей признаков жизни. Вот такой энергетический обмен!

Галоша делала массаж и одновременно рассказывала Жене страшные сказки из репертуара отмороженных питерских панков (многие панки были ее закадычными друзьями).

Вот первая:

Возвращается как-то панк с прогулки. Хаер торчит, как и положено, перпендикулярно голове – волосок к волоску и цвета детской неожиданности. Вдруг видит – через двадцать метров его поджидает черт.

– Здорово, Унитаз! – говорит черт так елейно-елейно и заглядывает панку в глаза. – Откуда такой лощеный, нарядный, гладкий?

– Привет, черт! – панк вынимает из кармана пачку «Дымка» и сует её черту под нос. – Закурим по одной на брудершафт?

– Закурим, а чего ж не закурить? – черт не возражает. – Вот только уговор, ты мне даешь одно легкое в аренду, чтобы легче было глотать дым! А я тебе взамен (пока курю), покажу, в чем скрыто настоящее панковское счастье!

Панк подумал и согласился. А что? Легких-то целых два, для «Дымка» и одного хватит. Чай не «Партагас» или «Лигерос»!

– Вот и славно! – черт взял рукой правое легкое панка и выдрал его с корнем. Панк упал, обливаясь кровью и предсмертно хрипя. Обратил невидящий взор на черта, спрашивает: «Так в чем заключается настоящее панковское счастье?» А черт – раз и исчез, и после него осталась ровная багровая надпись на горизонте, сотканная из воздуха: «Welcome to Hell, Унитаз!»

Так и умер панк, и с тех пор из каждого унитаза ровно в двенадцать часов ночи текут кровавые слезы, падают на кафельный пол и тут же пропадают!

А вот вторая сказочка:

Купил однажды панк билет на самолет.

– Дай, – думает, – слетаю в международный пионерский лагерь «Артек», поработаю вожатым. Уж кто-кто, а я с легкостью найду общий язык с м о л о дежью и п о дростками!

Приехал в аэропорт – в шортах, в белой постиранной майке, в сандалиях на босу ногу и с красным пионерским галстуком, завязанным правильным узлом вокруг шеи. На голове из всей прически – фигурный завиток в виде коровьей какашки розового цвета с торчащим из завитка живым карликовым васильком. А в аэропорте его уже ждали – группа из двадцати отличников учебы в возрасте от семи до семнадцати лет.

– Привет, дети! – увидев подопечных, панк не смог сдержать слёз умиления.

– Привет, Куча Дерьма! Расскажи нам веселую историю из жизни гоев!

– Подождите, детушки! – отвечает панк. – Как усядемся в самолет, так сразу и начну!

Сели они, значит, в аэроплан, аэроплан прогрел двигатели и махнул белоснежными крыльями, отрываясь от земли. И дети снова пристали к панку: «Расскажи, да расскажи! Про гоев!»

Делать нечего. Панк уже собрался говорить, но вдруг видит – у одной девочки пятнадцати лет взгляд какой-то осоловелый, и челюсть дрябло шамкает что-то возле самой земли. Поднялся с кресла панк, заботливо так склоняется над девочкой – вдруг, ей помощь нужна? А девочка неожиданно хватает челюсть двумя руками и захлопывает её со всей силы, откусывая панку кончик носа! И начинает пережевывать его (кончик), похрустывая и издавая скрежещущие звуки.