Роузи Кукла - Гардемаринки-гарде!

Хоть и придумали так мужчины, а я не согласна, и до сих пор так считаю, что все–таки есть женщины не красивые. Вот одна из них, это тетя Тома, жена Богдана Ивановича. Мы его в нашей семье все очень любили и уважали. Он ведь всегда был такой веселый и добрый. И не только в нашей семье, но как потом выяснилось, многие женские сердца просто раскололись, когда он, капитан второго ранга, красивый и ладный мужчина, между прочим, ни разу не женатый, такую, как тетя Тоня себе в жены выбрал. И не выбрал, а она такая хитрющая взяла и на себе его женила. Потому у нас ее и не любили. И вот сейчас мы стоим пред ней с Козой и выслушиваем ее указания.

— Цветы не заливать, вот и особенно этот цветок, он вообще воды не любит. А вот этот, он мой самый любимый, так ты смотришь Маринчик?

Ой, как же я не люблю это ее Маринчик!

— Так вот, этот, мой любимый ты его аккуратненько и тоненькой струечкой. Нет, лучше под корешочек. Ты поняла?

И так уже полчаса. Богдан Иванович уже не раз заходит и показывает ей, молча, на часы, мол, опоздаем на автобус. А она, эта Старуха Шапокляк, так я ее называю, все никак не может успокоиться и переживает, что на меня квартиру свою оставляет. И не свою вовсе, а нашу. Это она такую комбинацию прокрутила, когда свою двухкомнатную и нашу, то есть мою квартиру обменяла на трех комнатную в центре. А чтобы я не претендовала, она меня в училище засунула. Так я думала. Может и не так все?

И если я раньше страдала, переживала, то сейчас, даже ей благодарна. По крайней мере, она меня сама вытолкала, как ей думалось, а я не только не упала, как она о том ему, дядьке моему говорила, но и выстояла, выдержала испытания жизненные. Так, что, вот так–то, дорогая!

Она еще все жужжит и жужжит, а потом уже на дядьку моего. Мол, что ты меня торопишь, почему ты всегда так, как надо мне, так ты все мне поперек? И так далее в том же духе. Наконец, дядя меня целует и, подмигнув нам обеим, хватает чемодан и на выход.

Ну, слава богу! Наконец–то она нас отпустила!

— Ну и фантазия у твоей….

— Вовсе не моей, поняла? Мы, знаешь, ее не любили, и между собой называли Старуха Шапокляк.

— А что, похоже. И как это такой мужчина, Богдан Иванович, он, что же, не видел? Как это так можно, быть таким не стойким? Я до сих пор не пойму, как он с такой? Как это его угораздило? У него что, настоящей и красивой бабы не было? Мне всегда казалось, что он такой самостоятельный и сексуальный?

— Ага, скажи еще, что бабник! Он, между прочим, мне как отец и баб, как ты говоришь, у него было навалом. Бери любую, а она…

— Погоди, я же ведь не о ней, а о том, как …

— Да поняла я все, не зли ты хоть меня. Хватит того, что Шапокляк мне наговорила.

А теперь давай назад в училище.

— Как в училище? А разве мы не остаемся?

Ели ее уговорила, вот же какая скорая?

— Потом, — говорю, — вечером, а затем уже на неделю так и будем, днем в училище, а вечером сюда. Это понятно?

— Понятно. Да только я думала, что мы уже…

— Все! Давай быстрее, нам еще надо успеть на последнюю пару.

Ну и что вы думаете? Она ведь мне не дала даже доучиться по–нормальному. Ей не сиделось.

— Перестань крутиться, слышишь? У тебя как будто гвоздь в одном месте.

— И не гвоздь, и не в том месте, а у меня перспектива.

— Какая еще перспектива?

— А такая. — Говорит загадочно, улыбаясь и ко мне руку, волосы на голове поправляет.

— Отстань, слышишь! И так уже поползли слухи, о твоем поведении и что ты ко мне пристаешь.

— А ты что, струсила?

— Что значит, струсила? Ничего я не струсила, просто тебя предупреждаю. Еще раз полезешь, я тебе двину, как следует.

— А чем ты мне двинешь и куда? — Я ей кулак показываю, а она. — Туда?

— Ой! Ну, и дура же ты? Ой, какая дура!

— Это почему? Думаешь, не пролезет?

Я ее как двину под ребро.

— Ты, что? Что я такого сказала? Думаешь, такого не бывает?

Я ей еще раз! Потом еще. Вывела она меня из себя, ей богу. Обиделась и наконец–то отцепилась. Отсела и надулась. Пусть, думаю, немного в себя придет, а то совсем распустилась! Это надо же такое придумать? Да, как же это такое возможно? Вот же черт! Что это и я о том же? Вот же какая она приставучая со своими руками?

Ну, а потом поняла, что она мне совсем помешала. Ну, что за Коза неугомонная такая? Она ведь совсем меня вывела из настроения делового. Какая там учеба?

Вот, думаю, а как же я, с такой неугомонной, а если ко мне полезет? Ну, как полезет, так и отскочит. А вот что подумают? Так, не годится, надо что–то придумать. И пока мы досиживаем пару, в голову все, что угодно, но только не лекция. Наконец, к концу занятий меня осенило! Ну, слава богу!

— Женька! Как ты посмотришь на то, что бы сегодня у меня дома переночевать?

Согласилась, слава богу. Женька она такая, бедовая девка и мне с ней теперь спокойно. Ну, как я?

После занятий, передала дела и уже втроем, я, Женька и Коза распрощались и с сумками домой. С собой даже белье прихватили и домашние вещи. Не хочу я ее вещи трогать, даже прикасаться. А вот, насчет квартиры, это думаю, правильно дядя придумал, я ведь здесь тоже хозяйка.

Мне приятно всегда отмечать как на меня, а сегодня, так на нас троих, все смотрят и парни и девочки. Да, что там! Все, буквально! И я под собой ног не чувствую в такие моменты, понимаю, что я на верном пути жизненном. Ведь если сейчас на нас так смотрят, пока мы курсантки, то, что потом будет, когда мы уже офицерши? А смотрят, они потому, что все эти дни и месяцы мы в нашей форме и уже обвыклись и привыкли. Да и носим ее уже не просто ладно, а и красиво! Вот, грудь свою словно нес я, так мне приятно, что даже дыхание замирает, когда отмечаю, как парни на нее пялятся, а она так рельефно из–под кителя выступает! А, вот сейчас вижу, как девчонки во все глаза нас осматривают, как бы к себе примеряют.

Нет, девочки! У вас этот номер не пройдет! То мы, идем! И хоть каблучки у нас не высокие, но мы выше вас на три головы! Потому что, кто вы, а кто мы?

Мы, гардемариночки! А вы?

Вот и погоны у нас с якорями, на наших хрупких и нежных плечиках, и юбочки чуть выше коленочки, так приятно задираются с каждым шагом, чуть–чуть. Но так, что все глаза мужчин на нас!

Вот, то–то же! Нет! Как мне сразу приятно это повышенное внимание! А как на нас смотрят степенные люди и пожилые?

Голову повернула и вижу, что не одна я так думаю. Девчонки мои словно на подиуме. Головки свои приподняли, плечики расправила, сисички выставили! Улыбочки приятные, глазки вспыхнули, горят, светятся задорным огоньком. Прелесть, а не девочки! И мы не сговариваясь, шаг в шаг! Раз, раз! Даже, голова закружилась! Да разве же не так?

Только в подъезде перевели дыхание и стразу вместе разом.

— Ну, девчонки, такое событие надо отметить!