Роузи Кукла - Правильный выбор

Вот, вот! Сначала на минутку, потом на две, три, полчасика, а потом.

Прекрати, слышишь! Немедленно прекрати! Что ты себе позволяешь? Если не можешь толком мне объяснить, что я с ним, нет, с собой должна делать, то лучше уж помолчи.

Нет, вы посмотрите на нее? Я ей уже целых пять минут все об одном и том же, а в итоге, что? Я же и виновата? Кстати, напрасно ты так! Все равно не я, а ты виноватой так и останешься!

Ну, это понятно! Ну, так, что? К нему идти?

Ну, да! Вставай и мигом! Раз и к нему под одеяло и как я тебе советую.

Ну, а что потом? Что потом будет?

Ах, ты какая трезвомыслящая? Чего захотела? А впрочем, можешь остаться и лежать и себя жалеть.

Ну, я ведь не себя, а тебя жалею! Ты, что же, так ничего и не поняла?

А я, против! Понятно? Хватит со мной заигрывать и ручками ко мне лазать, пора по–взрослому!

Ну, насчет ручек, ты немного переборщила. Ведь так? Я‑то не злоупотребляла, а только когда месячные.

Во, во! Все девочки так говорят! Но ты, же уже вроде бы как взрослая и тебе уже пора меня с кем–то из мужского общества сводить и знакомить!

Ничего себе знакомить! Ты хоть представляешь себе, какими последствиями эти знакомства закончатся?

Представляю! Но, что делать? Такова судьба всех нас. Или ты решила без мальчиков?

Как это?

Да вот так, как ты уже знаешь. Ну, только мне не ври, пожалуйста, я же все равно все о тебе знаю. Знаю я, как ты и об этом думала. А что? Вариант! Только подумай, знаешь о чем, что, во–первых, он тебя ждать не будет, это раз, а потом, тебе что же приятнее когда в тебя чужие пальчики, посторонней девочки полезут. И потом, а как же мальчики, девочки?

Какие еще?

Да твои, и его. Они же, между прочим, от всего того, чего ты так боишься и получаются!

Ну, хватит! Все, Макитра! Сиди тихо и не шевелись. Уж больно ты крученная какая–то стала и на месте не сидишь. Все крутишься, крутишься, у меня от того как будто–бы все перед месячными, тянет и тянет!

Ну, ты что же думала? Обниматься и целоваться с ним, а я, значит, чтобы как истуканчик, как мумия? Нет! Так не бывает! Ты бы мне лучше спасибо сказала, за вчерашний день. Я тебя ведь так не тревожила и не подталкивала к этому. Ну, может только когда ты с ним, как начала целоваться, как начала! Ну, тут я уже не удержалась и сжалась вся прямо!

Во, во! То–то у меня голова кругом пошла. Ты, знаешь, что давай ко там поосторожней с этим.

Это ты, сама давай! Так не бывает, поняла? Раз начинаешь сексом заниматься, то без меня не сможешь. Ты же не фрига какая–то, а ух, какая горячая девушка!

Да, я такая. А он, знаешь лучше! Я вот все думаю, не решаюсь, а он, ты знаешь, раз и открыл с ней шампанское и облил ее с головы до ног.

Ну, прямо так с головы и до ног? Ты хоть знаешь, сколько у мужчины за один раз этого самого шампанского выстреливает? А раз знаешь, то давай, подключайся. Нам с тобой пора! Пора пить мужское шампанское!

Все, не мешай мне больше! Тихо сиди! Я сейчас все сама решу. Ну чего ты? Я же сказала тебе, тихо!

Ага, тихо? Как же! Ты хоть понимаешь, какие ко мне гормончики от твоих волнений залетают? И сколько их. Кровь прямо закипает! А ты, тихо и тихо. Сама успокойся сначала, а уж потом на меня обижайся.

Все лежу.

А вот и не лежу, оказывается, это я во сне так. Задремала и мне такие монологи приснились! А я‑то подумала, что я с кем–то, а вернее с ней, своей Макитрой разговариваю. Нет, правда! Вот же приснится такое?

А он? Он спит или как? А вдруг он ушел? Вдруг его нет уже рядом!!! Мамочка!

Сердце бешено начинает колотиться. Ну, спокойно, спокойно, без паники. Никуда он не ушел. А если ушел? Если он лежал и лежал, а потом о ней вспомнил, взял и передумал. С ней ему, наверное, лучше было чем со мной, ведь она его видимо так ублажала? Так ему давала!

Ой, отчего–то мне не спокойно на душе. А вдруг я не услышала и пока я спала, он встал и тихонечко вышел? Ну что если так? Что тогда? Все мне непременно надо увидеть его и убедиться, что он здесь, рядом. Я с ума сойду, если не удостоверюсь в этом сейчас.

Вот теперь я уже не сдерживаюсь и тихо, стараясь не скрипеть кроватью, привстаю. Сердце снова начинает учащенно биться.

Еще бы! Я, можно сказать впервые в своей жизни раздетая и сама иду к мужчине в объятия. Но мне, ни секундой не совестно и не стыдно, наоборот, меня всю тянет к нему и так, что я себя ели сдерживаю. Ну, все! Я у двери. Напоследок оборачиваюсь и смотрю. Мама по–прежнему спит.

Прости меня мамочка, но мне пора!

Дверь медленно поддалась и сквозь приоткрытую створку двери я, на трясущихся ногах протискиваюсь к нему. Да! Не в комнату, а к нему, моему мальчику любимому.

Полоска света от ночника из нашей комнаты ложится светлой дорожкой на пол и немного подсвечивает всю обстановку у него.

Я стою и трясусь, словно я в Антарктиде или на льдине. Но при этом я горю и меня все время почему–то обливает холодным потом. Смотрю, ищу глазами его.

Вот он! Он спит? Он не ушел!

Не пойму?

Внезапно я ощущаю, что я с ним одно целое и это мое стояние перед ним в ночной сорочке и почти обнаженной оно не нормальное, не правильное.

Ну! Что ты! Шагай, смелее, девочка!

Делаю маленький шажок и тут же замираю. Замираю от ужаса своего положения, своего неуемного, темного, сексуального желания быть с ним, рядом.

От охватившего меня напряжения и волнения чувствую, что мне нестерпимо надо в туалет. Сейчас же, немедленно!

Те несколько метров, что я, словно приведение проскальзываю босыми ногами по полу, немного отрезвляют меня и я, негнущимися руками, цепляю ручку двери и тяну ее к себе. А голова, глаза, все к нему обращены, на него. Его не вижу всего, а только большое, словно белый валун очертание его тела!

Мамочка! Милая, да что же это? Я должна пройти в туалет, но ноги словно приросли к полу, а руки не слушаются.

— Танюшка? Что случилось? Тебе помочь?

Его шепот, словно грохот от реактивного двигателя, запущенного на полную мощь оглушает меня и я, сама не знаю от чего так, столбенею и замираю, как заколдованная.

С трудом, нелепо и невнятно шевелю губами, пытаясь выдавить из себя что–то похожее на слова.

— Я, я, мне, я иду, иду… Мне надо…, надо в туалет. Проводи меня.

Что, что я несу? Почему я это говорю ему и тут же осекаюсь, так как он огромной массой своего тела вырастает совсем не слышно передо мной. И я чувствую его тепло, смутно вижу, что его тело почти нагое, и он только в трусах и от этого еще больше смущаюсь и уже совсем некстати шепчу.

— Мне страшно….

Он рядом, приблизился и положил мне на талию теплую, большую руку.

— Идем, родная. Ничего не бойся, я с тобой.

— Правда?

— Правда, правда. — Шепчет, но так, что мне кажется, как он будит весь дом.

— Ты, правда, со мной? Со мной на все время? — Почему–то мямлю я ужасаюсь секундной паузой, ожидая его ответа.